К тому же с минуты на минуту его посылка должна была войти в тонкую атмосферу Марса, и Михасю было крайне интересно на это посмотреть. Честно признаться, он любил смотреть на то, как его астероиды сгорают, растворяются в атмосфере. А тут – такой шанс, ведь это должен был быть первый из доставленных им астероидов, который вообще долетит до поверхности. Наверное, даже ударится, оставит небольшой кратер. Наверное, можно даже попросить, чтобы кратер назвали его именем. Все-таки его же астероид, а с именованием примечательностей на поверхности сейчас пока что было легко.
Астероид вошел в низкую атмосферу Марса. Сейчас эффективную высоту атмосферы подняли километров до десяти, дальше она становилась настолько разреженной, что можно было считать себя уже в открытом космосе. Эффективную высоту считали по простому параметру – высота 80 % газообразной массы. Углекислый газ, который все еще не растаял на полярных шапках, в расчет не шел.
Но это не значило, что воздуха выше этой отсечки не было совсем. Разреженный, он поднимался на сотни километров выше, а отдельные молекулы болтались и в тысяче километров от поверхности.
Именно с этими молекулами начал сталкиваться превращенный в метеорит астероид Михася. Оптика на корабле была отличная, поэтому видоискатель все время умудрялся держать удаляющийся камень в фокусе и так, чтобы он занимал почти весь экран.
Постепенно удары воздуха о летящий к поверхности камень превратились в легкое свечение, отбрасываемое скоростью назад. Взрывающиеся, горящие частицы воздуха оставались на пройденном метеоритом пути, растягиваясь во все более длинный след.
Камень начал нагреваться и плавиться. От него начали отваливаться куски, пока мелкие. Это оказалось болезненным. Конечно, Михась не надеялся на чудо, на то, что от такого крохотного метеорита заработает магнитное поле целой планеты, но все же ему хотелось, чтобы его лотерейный шар хотя бы долетел до поверхности, а не развалился на подлете.
Метеорит горел все ярче, вгрызаясь во все более плотные слои воздуха. В какой-то момент, на высоте километров пяти, он все же развалился, хоть и не на множество фрагментов, а лишь на два обломка, один крупный, а второй поменьше – где-то в треть.
Оба этих куска так и долетели до поверхности, ярко-белые от температуры, полученной от борьбы с воздухом.
Камера шахтерского корабля здесь была уже бесполезна. Михась переключился на трансляцию одного из картографических спутников, все время наблюдающих за поверхностью Марса. Было видно, как кусок поменьше ударился, уткнулся в поверхность, тут же поднял тучи красноватой пыли и исчез, спрятался под этой завесой.
Кусок, который можно было считать наследником доставленного к орбите астероида, тоже ударился о поверхность, но успел после удара, оставившего огромный кратер, еще раз подпрыгнуть, прокатиться и лишь затем остановиться, закопаться глубоко в Марс. Так что от большего куска остался странный след – классический кратер с выбитой вверх массой грунта, затем полоса, глубокая борозда на поверхности, а затем еще один кратер, поменьше, почти полностью заполненный раскаленным металлом.
Точно надо будет напроситься, чтобы назвали это место его именем.
Михась удовлетворенно отключил экран. До Перевалочной оставалось уже недолго. Наверное, ему надо будет в этот раз передохнуть чуть побольше, чем обычно. Все же не каждый день находишь Тот Самый Астероид.
…Экран включился сам, когда до базы оставалось всего ничего. Диспетчер глядел на Михася задумчиво, и шахтер не знал, что сказать, чтобы как-то развеять неловкое для него молчание. Тем более что вроде бы он не нарушил никаких правил движения, а ощущение было такое, что все-таки он свернул где-то не там.
– Вот я смотрю и думаю… – кисло так, даже слегка рассерженно начал диспетчер. – Что, если бы у Земли было побольше таких везунчиков, как ты…
Видно было, что диспетчер вскочил с места. Камера автоматически сменила картинку, «отъезжая» назад. Теперь диспетчер просто кричал:
– То тогда нахрен бы нам все эти технологии не уперлись!
Отъехавшая камера показала заодно и всю диспетчерскую, в которой царил полный бедлам. Там кто-то бегал, кто-то летал, кто-то что-то орал, кричали в воздух, в микрофоны, двое прямо за его диспетчером обнимались и чуть ли не целовались («а говорили, что это все домыслы», – подумал Михась). Возможно, ему померещилось, или он правда увидел, как кто-то в углу диспетчерской размахивает открытой (!) бутылкой коньяка?
– Приборы только что проснулись, – наконец счел возможным прояснить диспетчер. – У Марса теперь есть магнитное поле! Динамо ядра заработало!!!
После чего, считая, что свой долг он выполнил, счастливчика уведомил, диспетчер отправился к остальным. Прыгать, обниматься и, возможно, пригубить из той несуществующей бутылочки в углу.
* * *
У шахтеров в поясе есть три Истории, три Приметы и три Идола.
С идолами – все просто, так же, как и с приметами. Истории у шахтеров тоже не такие уж замысловатые, и третья из них о шахтере по имени Михась. Но не о том, как он нашел Тот Самый Астероид, хотя История упоминает и это. Эта История рассказывает о том, как горел, плавился астероид, что заставил работать магнитное поле Марса. И о том, как смотрел на этот огонь счастливчик, еще не знающий своего счастья.
Эта История начинается с того, как Михась потерял зонд.
И в этой Истории легенда всех шахтеров через неделю после торжеств (в простонародье объявленных и запомненных как «Большая Пьянка») отправляется обратно, в пояс, чтобы пригнать к Марсу еще один кусок замороженного газа.
Глупо, правда? Но в Историях всегда все приукрашивают.
Глава 5
Т: минус 27. 2039 н. э. Администратор
К некоторым беседам, которые ведутся в узком кругу, нужно готовиться лучше и тщательней, чем к публичным выступлениям.
Потому что они важнее.
К таким разговорам лучше проверить все числа, все выкладки, все тезисы мнокократно. А еще иметь в виду, что, в отличие от телевизионного эфира, подсказками пользоваться нельзя. Нельзя позволить кому-нибудь усомниться, что хоть одна цифра не запечатлена в твоем мозгу навечно. Что хоть одна из них может быть забыта.
Забыта – значит неважна. Если неважна одна цифра, то неважной можно посчитать и аргументацию, на ней построенную. Мысль, которую собеседники должны запомнить. Идею, которую им придется воплощать. А все это важно. Поэтому числа должны быть кристальными, понятными. Тезисы – простыми и ясными. Выкладки – бесспорными.
Идея – незапятнанной.
Некоторые разговоры никогда не появятся на экранах, не будут выложены в Сеть, не станут основой для talk-шоу. Некоторые споры ведутся тихо и размеренно, лишь в кругу давних друзей. Без публики, без шума, без суеты. Самые важные беседы не терпят зрителей и галдежа.
Деньги любят тишину.
Но когда ты готов, действительно готов к беседе, когда все числа лежат в нужных местах, все аргументы продуманы, все вопросы собеседников предугаданы, возникает редкое, редкое даже для профессионала чувство – предсказуемости событий.
