В память о Скипе и Мэри Дикинсон
Посвящаю Квентину и Гриффину
А также Луизе Деннис, с благодарностями
«Многие из вас, я уверен, помнят трагические обстоятельства
смерти Джеффри Клифтона в Гильф-эль-Кебире, за которой последовало таинственное
исчезновение его жены, Кэтрин Клифтон. Это случилось в 1939 году во время
экспедиции в пустыне в поисках затерянного оазиса Зерзура.
Не могу начать наше нынешнее заседание, не выразив
соболезнование по поводу тех трагических событий.
А тема нашей лекции сегодня…»
Из протокола заседания Географического общества в ноябре
194… года, Лондон.
I. На вилле
Девушка работает в саду. Сильный порыв ветра, от которого
колышутся высокие стройные кипарисы, заставляет ее распрямиться. Она вглядывается
вдаль. По всему видно, что погода изменится: ветер гонит по небу тучи, слышны
отдаленные раскаты грома, в воздухе пахнет грозой. Девушка поворачивается и
идет вверх по тропинке к дому. Не успевает она перелезть через низкую стену,
как первые капли дождя падают на ее обнаженные руки. Она проходит через лоджию
и, ускоряя шаг, входит в дом.
Не задерживаясь на кухне, она поднимается по темным
ступенькам и идет по длинному коридору, в конце которого из приоткрытой двери
пробивается полоска света.
Войдя в комнату, девушка вновь оказывается в саду из
деревьев и кустов, на этот раз не настоящих, а нарисованных на стенах и
потолке. На кровати лежит мужчина. Простыни откинуты, и его тело обдувает
легкий ветерок. Услышав, что кто-то вошел, мужчина медленно поворачивает
голову.
Раз в четыре дня она обмывает его обгоревшее тело, начиная
со ступней. Намочив водой салфетку, она осторожно прикладывает ее к его ногам,
наблюдая, как он что-то бормочет от удовольствия, радуясь его улыбке. Выше
колен – ожоги сильнее, до мяса, до кости.
Она выхаживает его уже несколько месяцев и знает каждую
клеточку его обгоревшего тела, его пенис, который похож на спящего морского
конька, его стройные упругие бедра. Как у Христа, думает она. Он – ее
безнадежный святой. Он лежит на спине, без подушки, и смотрит на потолок, на
нарисованную листву, на причудливые ветви, шатром нависающие над ним, а над
всем этим – голубое небо.
Она наносит полосками каламин
[1]
на его грудь, туда, где ожоги
не такие сильные, где она может дотронуться до него. Ей нравится дотрагиваться
до впадины под самым нижним ребром. Дойдя до плеч, она нежно дует ему в шею, и
он, будто в ответ, что-то невнятно бормочет.
– Что? – спрашивает она, очнувшись от своих раздумий,
возвращаясь в реальный мир.
Он поворачивается к ней своим обгоревшим лицом. Серые глаза
пристально смотрят на нее. Из кармана платья она достает сливу, зубами снимает
с нее кожицу и кладет сочную мякоть ему в рот.
Он снова что-то шепчет, погружаясь в глубокий колодец
воспоминаний, которые мучают его с тех пор, как он умер для всех, уводя с собой
эту девушку с чутким сердцем, эту молодую медсестру в мир, куда зовет его
память.
Иногда мужчина тихо рассказывает ей истории, которые быстро
проносятся в его памяти. Он просыпается в нарисованной беседке из зелени, кругом
– цветы, огромные ветви деревьев. Это вновь навевает на него воспоминания –
пикники, женщина, целующая его тело, которое сейчас похоже на обгоревшую
головешку цвета баклажана.
– Я неделями пропадал в пустыне, забывая даже взглянуть
на Луну, – рассказывает он, – так же, как иной раз женатый мужчина может жить
рядом со своей женой и не замечать ее, и это не потому, что он ее не любит или
игнорирует ее, а потому, что он занят чем-то очень важным, требующим от него
полной отдачи, и нельзя осуждать его за это.
Он внимательно следит за лицом девушки. Если она посмотрит
на него, он отведет взгляд и будет смотреть на стену. Она наклоняется к нему.
– Что с вами случилось? Как это произошло?
Время за полдень. Он гладит тыльной стороной кистей край
простыни, пальцы нежно касаются ткани.
– Мой самолет загорелся и упал в пустыне. Они нашли
меня и, сделав носилки из палок, тащили через всю пустыню. Мы были в районе
Песчаного Моря, о чем свидетельствовали пересохшие русла рек, которые они
пересекали. Это были кочевники, номады. Вы слышали о таких? Бедуины. Когда мой
самолет упал, горел даже песок. Они увидели меня, беззащитного в этом огне.
Кожаный шлем на моей голове был в языках пламени. Они привязали меня ремнями к
носилкам, что-то вроде лодки, и побежали. Я слышал глухие звуки их шагов. Я
нарушил покой пустыни.
Горящий самолет не был для бедуинов в диковинку. С 1939 года
они видели, как самолеты загорались в небе и падали в пустыню. Некоторые орудия
труда и кухонную утварь они делали из металла сбитых самолетов или брошенных
искалеченных танков. Это было время войны в небе. Они научились различать звук
сбитого падающего самолета и могли безошибочно найти дорогу к месту падения.
Порой маленький болтик из кабины самолета становился для них сокровищем. Но,
вероятнее всего, я был первым пилотом, который вышел живым из огня. Человек,
голова которого была объята пламенем. Они не знали моего имени. А я не знал, из
какого они племени.
– Кто вы?
– Не знаю. Вы все время спрашиваете меня об этом.
– Вы говорили, что вы англичанин.
Когда наступает ночь, он никак не может заснуть. И тогда она
читает ему какую-нибудь книгу из тех, что удается найти в чудом уцелевшей
библиотеке внизу. Дрожащее пламя свечи освещает страницы и лицо молодой
медсестры, играя загадочными тенями в листве нарисованных деревьев на стене. Он
слушает ее, впитывая каждое слово, как живительную влагу.
Если ночью холодно, она спит на его постели, рядом с ним,
стараясь не задеть его даже рукой, потому что это причинит ему боль.
Иногда он не может заснуть до двух часов ночи и лежит, глядя
в темноту.
Даже с завязанными глазами он мог с уверенностью сказать,
что они пришли в оазис. Он чувствовал это по характерным приметам: влаге в
воздухе, шелесту пальмовых листьев и бряцанью конских уздечек, приглушенному
стуку ставящихся на песок жестяных ведер, означавшему, что они наполнены водой.
Бедуины пропитали маслом большие куски мягкой ткани, которые
накладывали на его лицо, руки, тело.
Он ощущал присутствие одного молчаливого бедуина, постоянно
находившегося рядом с ним, чувствовал его дыхание, когда тот наклонялся над
ним, меняя повязки раз в сутки с наступлением ночи, и осматривал его кожу в
темноте.
