Нижний уровень двухэтажной квартиры мистера Дея находился рядом с их квартирой. Речь шла о гуру программного обеспечения и знаменитом создателе видеоигр. Он бы сразу понял, что происходит и как пройти все уровни, чтобы остаться в живых. Но им не повезло, потому что он находился на другом краю света, когда началась игра.
— Мои соседи уехали проведать внука, — поделилась с ней миссис Сайкс. — А дальняя квартира пустует, выставлена на продажу.
— Давайте пройдем через нашу квартиру в северный коридор, — мать Уинни сделала шаг к двери, — и посмотрим, удастся ли нам найти Бейли Хокса из «2-В». Если рядом с кем-то я буду чувствовать себя в безопасности в «Пендлтоне», так это с ним.
* * *
Бейли Хокс
На центральной стойке в кухне лежали две коробки с патронами, которые Бейли достал из стенного шкафа спальни. Вставляя их в запасную, на двадцать патронов, обойму «беретты», он слушал рассказ Кирби Игниса об удивительной встрече с видным, седовласым мужчиной, который сказал, что убил всех, а потом исчез, просочившись сквозь стену.
Доктору хватало ума и здравомыслия, чтобы не тратить время на изложение рациональных, но маловероятных объяснений случившегося, на манер некоторых ниспровергателей НЛО, которые объясняют все свидетельства очевидцев болотным газом, атмосферными зонтами и тучами переливающихся цветами радуги насекомых. Он видел, как человек ушел в стену, но вместо того, чтобы сомневаться в своем психическом здоровье и надежности органов чувств, занимался тем, что корректировал для себя понятие «невозможное».
— Я не знаю всей истории, — Бейли продолжал набивать обойму патронами. — Сайлес Кинсли, живущий наверху, в квартире «3-В», историк «Пендлтона». Он в курсе всех подробностей. Но в тридцатых годах дворецкий убил всю семью, которой принадлежала «Белла-Виста».
— Так он и сам уже умер.
— Будьте уверены, — оставшиеся патроны Бейли рассовал по карманам пиджака спортивного покроя. — Если я все правильно помню, еще тогда покончил с собой.
— Я не из тех, кто посещает спиритические сеансы.
— Я тоже. — Бейли подумал о Софи Пендлтон. «Старый дедушка Коль был веселый король, громко крикнул он свите…» — которая пела, спускаясь по лестнице. — Но это не призраки. Это что-то более странное, более серьезное.
— Кого вы видели? — спросил Игнис.
— Я вам расскажу по пути.
— По пути куда?
— К Марте и Эдне Капп, в квартиру «3-А». Им за восемьдесят. Что бы здесь ни происходило, их надо отсюда вывести.
— Может, нам всем лучше отсюда уйти, — предположил Игнис.
— Может, и лучше, — согласился Бейли.
* * *
Микки Дайм
Пока Микки катил грузовую тележку с трупом Джерри по северному коридору третьего этажа, он испытывал ностальгию, вспоминая проведенное вместе детство. К тому времени, когда повернул за угол и остановился у лифта, чтобы нажать кнопку вызова, завязал с сентиментальностью.
Джерри был не только братом Микки, но и проблемой. Проблема разрешилась. Его мать говорила, что сильные действуют, слабые реагируют. Она говорила, у слабых — сожаления, у сильных — триумфы. Она говорила, слабые верят в Бога, сильные — в себя. Она говорила, что и сильные, и слабые — часть пищевой цепи, и лучше есть самому, чем служить едой для других. Она говорила, что у сильных есть гордость, а у слабых смиренность, и она гордится своей смиренностью и смиряет гордость. Она говорила, что власть оправдывает все и абсолютная власть оправдывает абсолютно все. Поскольку знаменитая калифорнийская винодельческая компания платила ей очень большие деньги за рекламные объявления в журналах и телевизионные рекламные ролики в рамках их кампании «что-пьют-самые-умные-люди», она говорила, что выдержанное «Каберне-совиньон» совершенно необходимо для жизненного благополучия, что пить вино — это шикарно, что бутылка хорошего вина — это сочетание великого искусства и литературы. Она говорила, что судить Каина за убийство Авеля все равно что судить активного волчонка за то, что он выпил свою долю материнского молока и долю больного щенка, который иначе мог выжить и стать обузой для стаи.
Микки понимал не все из сказанного матерью за долгие годы, отчасти потому, что писала и говорила она очень уж много, и никто не мог угнаться за ней. Но он знал: все, что она говорила, — мудро. И большая часть из сказанного ею — абсолютная мудрость.
Кабина лифта прибыла на третий этаж. Микки закатил в нее тележку с братом.
* * *
Сайлес Кинсли
В помещении ЦООУ горели все флуоресцентные лампы, закрепленные в квадратных рамах, подвешенных на цепях к потолку и забранных в матовые плафоны. Впечатляющие ряды сложных машин мерно гудели, в полном соответствии с инженерным замыслом. Упорядоченность и соответствие норме, которые он лицезрел, едва не убедили Сайлеса, что в «Пендлтоне» все хорошо, несмотря на увиденное и услышанное ранее.
Он закрыл за собой дверь.
— Есть тут кто-нибудь? Мистер Трэн? Том?
Ему никто не ответил, и Сайлес решил обследовать проходы между рядами машин. Но дошел только до люка в центре помещения ЦООУ и лежащего рядом с ним куля.
Люк, поставленный еще при строительстве «Пендлтона», обеспечивал доступ в стальную трубу диаметром в три фута, которая пронзала железобетонный, толщиной в восемь футов, фундамент огромного особняка. Труба располагалась точно над разломом в скалистом основании и плотно прилегала к нему.
Разлом этот представлял собой не трещину, а лавовую трубку с гладкими стенками, из которой когда-то бил фонтаном расплавленный камень. Холм Теней и окружающая территория представляли собой устойчивую массу базальта, очень твердой вулканической породы, и риолита, вулканического аналога гранита. Десятки тысяч лет тому назад, в конце периода активной вулканической деятельности в этом регионе, когда извержения уже закончились, в затвердевшем базальте осталось несколько длинных вентиляционных каналов, включая один под «Пендлтоном», диаметр которого колебался от четырех до пяти футов.
В конце 1800-х, когда строили огромный дом, вопросы охраны окружающей среды стояли не так остро, как теперь. Собственно, никто и не думал о возможном загрязнении грунтовых вод, когда содержимое ванн, раковин и унитазов «Белла-Висты» сливалось в, казалось бы, бездонную лавовую трубку. В те дни город занимал гораздо меньшую территорию, и общая канализационная система только начинала планироваться. Грязная вода и продукты жизнедеятельности отправлялись в отстойники или попросту в выгребные ямы. И лавовая трубка объемом во многие и многие тысячи кубических футов представляла собой дешевую и эффективную альтернативу септического резервуара.
В конструкцию включили и съемный люк, чтобы обеспечить доступ специалистов, если вдруг возникла бы какая-то проблема. Убранная крышка позволяла лавовой трубке обеспечить эффективный слив воды в случае затопления подвала. В 1928 году ванны, раковины и унитазы «Белла-Висты» подключили к городской канализационной системе, но люк остался на прежнем месте.
