В силу спиральности лестницы, площадками она прерывалась только на этажах, но не между ними. Поднявшись на площадку второго этажа и протянув руку к двери, чтобы выйти в коридор, Бейли услышал быстрые спускающиеся шаги и детский голос, поющий песню:
— Много-много птичек запекли в пирог, семьдесят синичек, сорок семь сорок. Трудно непоседам в тесте усидеть…
Бейли задержался, чтобы взглянуть на певицу — его просто заворожил этот чистый и мелодичный голос. Детей, которые жили в «Пендлтоне», он мог пересчитать по пальцам.
— … птицы за обедом стали громко петь…
[22]
На лестнице появилась девочка, семи или восьми лет, очаровательная, как и ее голос, с яркими синими глазами, одетая, как решил Бейли, в карнавальный костюм: небесно-голубое хлопчатобумажное платье с гофрированной юбкой и рукавами со складками, желтый льняной передник, отделанный кружевами, и белые легинсы. На ботиночках до щиколоток, из белой кожи, шнурки заменяли пуговицы.
Увидев Бейли, девочка остановилась и сделала полу-книксен.
— Добрый день, сэр.
— Ты, должно быть, взяла это платье у Эдны Капп, — улыбнулся Бейли.
На лице девочки отразилось недоумение.
— Оно из «Патриджа», где мамуля покупает всю нашу одежду. Я Софи. Вы друг папули?
— Возможно. А кто твой отец?
— Хозяин дома, разумеется. В любом случае я тороплюсь. Развозчик льда будет на кухне с минуты на минуту. Мы соскребем стружку с одного из блоков и будем есть ее с вишневым сиропом, а это очень вкусно.
Когда она прошла мимо Бейли и уже поставила ногу на ступеньку, он спросил:
— А как твоя фамилия, Софи?
— Пендлтон, разумеется, — ответила девочка и запела другую песенку, скрываясь из виду по спиральной лестнице: — Старый дедушка Коль был веселый король, громко крикнул он свите…
[23]
Шаги девочки и песня стихли слишком уж быстро, чтобы объяснить это поворотом лестницы.
Не очень-то понимая, зачем он это делает, Бейли спустился на первый этаж, ожидая, что девочка ждет его внизу. Тяжелую противопожарную дверь открыть и закрыть бесшумно не представлялось возможным. Однако девочка ушла.
* * *
Туайла Трейхерн
Поговорив то ли с телефонисткой Сити-Белл из 1935 года, то ли с обманщицей, участвующей в каком-то странном заговоре с непонятными целями, Туайла вместе с Уинни поспешила из кухни в комнату-прачечную. Взяла из углового стенного шкафа плащ и зонтик. Уинни облачился в длинную куртку с капюшоном.
Равнина без единого огонька, которую она мимолетом увидела раньше, вновь возникла перед ее мысленным взором. Из выдвижного ящика Туайла достала два фонарика и сунула в карманы плаща.
Потом они вышли через дверь черного хода, заперли ее на врезной замок и по короткому коридору направились к южному лифту, где Туайла нажала на кнопку вызова.
— Как стена могла так сильно измениться? — спросил Уинни.
— Я не знаю, дорогой.
— А что это за место, такое грязное, которое появилось и исчезло?
— Не знаю. Я сочиняю песни, а не пишу научную фантастику. — Туайла вновь нажала на кнопку. — Приезжай, приезжай.
— Это была та же стена, но другая, словно «Пендлтон» оказался в каком-то другом мире. Ты понимаешь, как параллельные миры в книгах.
— Я не читаю такие книги. Может, и тебе не стоит их читать.
— Это изменение стены — не моих рук дело, — заверил Уинни мать.
— Нет, конечно, ты тут ни при чем. Я не про это.
Но она не знала про что. Полное замешательство, в котором она пребывала, вызывало страх. Всю свою жизнь она всегда знала, как справиться с тем, что встречалось у нее на пути, не позволяя себе ни сомнений, ни оправданий. С одиннадцати лет, если происходило что-то пугающее или болезненное, она сочиняла об этом балладу, или религиозный гимн, или любовную песенку, или буги-вуги в стиле кантри, и страх и боль излечивались и написанием стихов, и пением песни. Но даже такие трагические события, как потеря любимого отца, и осознание, что семейная жизнь с Фаррелом рушится… Что ж, это обычные аспекты человеческой жизни, и тут музыка могла сыграть роль лекарства. В нынешних же более чем странных обстоятельствах не помогали ни мелодия, ни поэзия. Ей бы хотелось иметь как можно больше оружия… хотя бы один пистолет… но в квартире были только музыкальные инструменты.
Раздался мелодичный звонок, кабина лифта прибыла на второй этаж.
Уинни прошмыгнул в кабину, когда створки только раскрывались. На пороге Туайла остановилась, заметив, что кабина изменилась. Исчезла роспись с синешейками и мраморный пол. Лифт целиком выложили листами нержавеющей стали. Прозрачные панели на потолке излучали странный синий цвет — точно таким же пульсировали кольца на экране телевизора, который вещал: «Уничтожить. Уничтожить».
— Выходи оттуда, — приказала она Уинни, и створки начали сходиться.
* * *
Логан Спэнглер
В зловещей темноте пульсирующие, змееподобные грибы издавали чавкающие, отвратительные звуки, а поганки тихонько сопели всякий раз, когда выстреливали облачком спор, напоминающих крупинки соли.
В свете светодиодного фонарика Логан увидел, что оси вращения можно выдвинуть из поворотных цапф петель, и для этого вполне подойдет лезвие складного ножа, который лежал у него в кармане. Но, прежде чем он приступил к этому, туалет осветился не желтым амебоподобным диском на потолке, а лампами светильников, одного на потолке и двух — над туалетным столиком, ранее разбитыми и проржавевшими. Да и туалет теперь выглядел как обычно. Светло-зеленые, в черных пятнах грибы, как змееподобные, так и напоминающие поганки, исчезли, будто никогда не существовали.
Когда Логан попытался открыть ранее запертую дверь, она открылась. Он выскочил из маленького туалета в коридор, радуясь тому, что вновь обрел свободу.
Чихнул, снова чихнул. Зажал нос большим и указательным пальцами, чтобы избавиться от покалывания. Губы его пересохли, и, облизнув их, Логан понял, что они чем-то присыпаны. Провел рукой по рту. На пальцах и ладони белели крошечные споры, как минимум сотня.
* * *
Марта Капп
После того как Бейли Хокс и Салли ушли, Марта решила выбросить из головы всю эту чушь насчет демона в буфетной. Подумала, что лучший для этого способ — отточить свое мастерство игры в бридж. Села за компьютер в студии, играя со своей виртуальной партнершей Элис против виртуальной команды, состоящей из Морриса и Ванды. Она выбрала в меню «МАСТЕРСКИЙ УРОВЕНЬ», предлагающий пять степеней сложности, но уже через пять минут пожалела о своем выборе. Она играла в настоящий бридж, с партнерами и соперниками из плоти и крови, но не чаще одного раза в год. И теперь, как Марта ни старалась, играть на мастерском уровне у нее не выходило. Она так разозлилась, что обвинила Морриса в мошенничестве, хотя, в силу своей виртуальности, услышать ее он не мог. Что же касается Ванды… такая самодовольная шлюха, такая наглая, такая уверенная в себе…
