– Пулемет изготовлен? Треногу закрепили?
– Все закрепили. Не стронется. Только окопчик мелковат. Сидя стрелять будем, – зачастил Щукарь. Несмотря на свой гонор, он побаивался командиров, успел в свое время на собственной шкуре почувствовать, что такое неподчинение приказу.
– Времени нет, – недовольно бросил Вторак. – Одного оставить у пулемета, остальные могут идти отдыхать.
– А куда? – удивился Василий.
– Десять шагов за твоей спиной, дубина. Блиндажи расчистили. Печки поставили.
Гм, самому стыдно. Даже по сторонам не посмотрел. Хотя не так просто заметить врезанное в склон холма, заботливо засыпанное грунтом укрытие. Взгляд Василия притянули сложенные рядком на крыше блиндажа трупы. Кайсаки. Те, кого в укрытиях гранатами закидали. Своих-то венды сразу же после боя вывезли, и мертвецов, и раненых. А кайсаков хоронить будут, когда время найдется. Зима не лето, могут и полежать, не засмердят.
– Вот ты и остаешься дозорным, – десятский уловил на миг исказившую лицо Василия брезгливую гримасу и истолковал ее по-своему.
– Посторожу. Огонь разжечь можно?
– На дне. И не усердствовать. Смотри, чтоб патроны не бабахнули. Напалм зря не трать.
– Лишних громовых коробок для куртки не будет? Тогда и костерок – только чтоб руки согреть.
– Бережливый. Держи пару.
– Добре, – кивнул Василий, принимая подарок.
Полезная штука. Заряда одной коробки хватает на шесть-десять часов подогрева куртки и брюк. Зимой в голой степи незаменимая вещь, особенно если учесть, что зимняя одежа для армии шилась весьма легкой. Бегать удобно, движения не стесняет, не промокает, не устаешь быстро, но ведь тепло плохо держит, зараза.
Пока однополчане грелись в блиндаже, Василий развел небольшой костерок из политых напалмом досок и тряпья. Чадило сильно, дымок вонючий, но зато, если снять перчатки и вытянуть руки к огню, забываешь, что ты в окопе на передовой линии. Закрыть глаза и представить себе… Стоп. А вот спать на посту… Василий нехотя выглянул из окопа. Все тихо. Противника не видно. Своих тоже.
Через полчаса началось. Из-за леса ударили пушки. Близкие накрытия по позициям. Бойцы ждали, что сейчас заревут наши орудия. Силища-то какая! Ан нет. Молчат. Не видно пушек за спиной. Ушли пушкари, видать, в другом месте они нужнее. Только орднунг противобронных пушек спешно готовит укрытия для своих длинноствольных дыроколов.
Били кайсаки метко, точно клали снаряды в траншеи и ячейки, но ущерб от огня был невелик. Венды вовремя засели в укрытиях и блиндажах. На позициях остались только дозорные.
Василий быстро снял пулемет с треноги, спустил на дно траншеи и сам прилег рядышком. Страха не было. Стреляют, и пусть себе стреляют. Огонь реденький. Полевые пушки садят. Даже если снаряд и упадет в шаге от окопа, лежащего на дне бойца не достанет, только присыплет землей да по ушам даст близким разрывом. Пережить можно.
Четверть часа на обстрел, и кайсаки пошли вперед. На рубеж атаки степняки выдвигались под прикрытием огня.
– Тревога! Узкоглазые! – крикнул Василий, надеясь, что микрофон в вороте куртки работает и командирские приемники исправны.
Противник приближается. Два десятка бронеползов разворачиваются веером. Из бронетранспортеров выгружается пехота. Две цепи. Бронеходы идут следом, прикрывают огнем тяжелых пулеметов.
Ожили вендские противобронные пушки. Щелкают бичом. От первых же снарядов загорелись два кайсацких бронеполза. Переворачивается броневик.
Василий поднимает пулемет и ставит его на треногу. Вокруг свистят пули, выбивают из земли и бруствера брызги грязи. За спиной слышится топот товарищей.
– Подвинься, друже, – пыхтит Щукарь и протискивается к пулемету.
Короткая очередь. Проверить прицел. На дно окопа сыплются стреляные гильзы. Мазур вскрывает патронный ящик и вытягивает запасную ленту. Василий пристраивается у изгиба траншеи и бьет по кайсакам короткими очередями из автомата.
Много вас? Сейчас будет меньше. Не оборачиваться, не глядеть по сторонам, не зевать. Стрелять в противника и ни о чем не думать.
Идут степняки быстро. Несмотря на бешеный огонь, вендам не удается сбить вражескую атаку, заставить врага залечь. Бронебойщики выжигают еще три-четыре бронеполза. Кажется, им несладко приходится. Выстрелы слышны не так часто, как хотелось бы. Кайсацкие бронеползы выбивают снарядами позиции пушкарей. Пехота и броневики заливают окопы свинцовым дождем.
Они приближаются! Сто шагов. В дело вступают ракетометы вендов. Пять огненных стрел устремляются к вражеским бронеходам. Попали! Еще один бронеполз застыл на месте, у двух сорваны гусеницы.
Грохота взрыва не слышно, только гул в голове. Ударная волна бросает Василия на стенку окопа. Парень трясет головой. Медленно поднимается, опираясь на автомат, как на посох. Взгляд Василия останавливается на теле Мазура. Почему он здесь, а не у пулемета?
Сухой треск автоматных выстрелов. Пули впиваются в стенку окопа над головой молодого человека. Выхватить гранату. Сдернуть чехол. Швырнуть в сторону противника и пригнуться. Удар. Брызги земли во все стороны. Истошный вопль. Василий выглядывает из окопа. Они уже близко! Подходят. Еще одну гранату, и из автомата. Очереди срезают двоих степняков. Еще одного достало осколками гранаты.
Не отступать! Сменить обойму. Держите, гады!!! Нате вам! Получите свинца. Дикая степная орда накатывает, захлестывает окопы. Кое-где в теснинах траншей уже идет рукопашная. Засевшие на второй линии, над головой Василия, однополчане бьют по окопам, не целясь. Лишь бы сбить атаку. Лишь бы остановить. Лишь бы не пустить врага дальше первой линии.
Василий отскочил в сторону и побежал вдоль траншеи. Вот и ход сообщения. Нырнуть за угол. Остановиться. Следом за бойцом топают кайсаки. Поднять автомат и жать на спуск, пока патроны не кончились. Огненный вихрь в упор, стальной смерч сметает врагов.
– Не отступать! Назад, гнилое отродье! – ревет сотник.
Работает серьга, оказывается. Василий чуть не оглох от вопля.
В траншее еще продолжается бой. Василий выглядывает из хода сообщения и нос к носу сталкивается с кайсаком. Доли секунды. Времени нет. Молодой человек успевает отшатнуться, уклониться от летящего в голову приклада. Затем выхватить нож, шаг вперед, подныривая под руку противника. Клинок входит в плоть по самую рукоятку. Степняк наваливается на Василия, давит, гнет к земле.
Выдернуть нож, и еще раз. Еще и еще. Правая рука работает как швейная машинка. Василий не понимает, что колет ножом труп. Наконец он выдыхается, спихивает с себя мертвяка. Нож в ножны. Подобрать автомат. Перезарядить. Можно жить дальше.
Бой в траншее затихает. Кайсаки не выдержали и откатываются назад. Стальные махины бронеползов отползают, порыкивая пушками. Перед окопами осталось с полдюжины горящих самоходов. Отбили. Отразили. Выжили. Времени на отдых нет. Следует приказ отойти на вторую линию. И забрать с собой все, что может стрелять.
