Гельмут легко переходил от одного вопроса к другому и ни разу не сбился, не забыл, о чем говорил пять минут назад. Редкий у человека талант. Несмотря на эксцентричность, нарочитую грубость и любовь к острому словцу, легко слетавшим с его языка колкостям, собеседником он был приятным. Профессор быстро развеял подозрения Жени в том, что этот мир паразитирует на соседних мирах. Большинство провальцев, пояснил Гельмут, не обладают фундаментальными знаниями, это все обычные люди, обыватели, знающие, что можно, к примеру, построить маленький и мощный вычислитель-раухер, но понятия не имеющие, как это сделать.
И в оборонной промышленности этот мир отставал от соседних. Гельмут с помощью гостей определил уровень развития военной техники своей страны как семидесятые годы прошлого века мира провальцев. Здесь нет компактных, сверхдальнобойных и сверхточных ракет, нет компьютерных систем связи и управления войсками, нет активных систем самообороны танков. Много чего нет. И этот мир давно отказался от межконтинентальных баллистических ракет, таковые если и были, то давно сняты с вооружения.
Но зато вендские и кайсацкие военные не стесняются в применении ядерного оружия. Из-за чего бурно развивается ПВО. В свою очередь, непроницаемые комплексы ПВО заставляют не слишком полагаться на воздушные силы и ракеты, больше уделять внимания обычным бронечастям и пушкам.
– Почему ты говоришь только о Вендии? – спросил Владмир. – Империя гораздо сильнее всех своих соседей.
– Империя – это отдельный разговор, – грустно ответствовал ученый. – Я уже не считаю ее частью нашего мира.
– Настолько серьезно?
– Очень. Империя давно обогнала всех соседей. Считается, что она не лезет в наши дела, но это спорно.
Владмир согласился с профессором. Спорный вопросец, очень спорный. Хорошее вино способствовало установлению дружеской, доверительной атмосферы, Гельмут был рад благодарным слушателям, не сразу воспринимавшим его слова в штыки. Владмир и его друзья искренне хотели разобраться в ситуации, понять скрытые пружины этого мира. Постепенно разговор перешел к обсуждению особенностей ветвей Священного Дуба, да он и не отходил далеко от этой темы.
Гельмут Брянский недаром считался одним из самых одиозных ученых Вендии. В свою очередь он отвечал своим консервативным противникам презрением и насмешкой. Богатый наследник древнего боярского рода мог себе это позволить: для него наука была не средством заработка, а любимым увлечением. К слову сказать, относился он к этому увлечению крайне серьезно, выкладывался на все сто; если уж выдвигал версию, то на гранитном основании, старался учесть все известные факты.
В свое время именно изучение истории соседних миров привело Гельмута к выводу, что у соседей не все так просто, как кажется, не все ветки Древа развиваются, живут по естественным законам. Холодный ум ученого отмечал факты, которые не могли быть объяснены иначе, как тонким, неявным воздействием на соседей. Чувствовалась рука управляющего, хорошо замаскировавшегося паука в середке паутины. Если бы дело касалось только одного мира или близких друг к другу миров, недалеко отошедших от точки ветвления, то все можно было бы списать на некое тайное правительство, некое общество, сумевшее взять в свои руки рычаги управления своим миром.
– У нас ходят легенды о тайных обществах, всемирных заговорах и правительствах, – сказал Дмитрий.
– Такие легенды есть во всех ветвях, – произнес профессор наставительным тоном, – особенно популярны эти басни в пучке ветвей, где был Сын Божий. И не только родившееся от семитских богов христианство, но и одна интересная, необычная ветвь, в которой Сын Божий Спаситель произошел от самого Митры. А пророк Митры у них – Заратустра. У вас он был пророком, получившим откровение Ахура Мазды, а у соседей Заратустра вырастил и воспитал Ишвана, сына Митры и земной женщины-персиянки. Я считаю, что люди, заявляющие об исключительности, непогрешимости и истинности только своих богов, верящие, что именно им Единый и Сущий Род дал право быть непогрешимыми, внутренне готовы поверить в управляющее миром тайное общество, скрытую от людей движущую силу, невидимое всемогущее правительство.
– О как! – удивленно крякнул Виктор Николаевич. – Я бы и не подумал.
– Один Бог, одна Земля, один народ, одно правительство! – с пафосом продекламировал Гельмут.
– Ты только что говорил, что ваша Империя не такая уж миролюбивая, – сказал Владмир. – Она хоть и заявляет о невмешательстве в дела соседей, но на деле за всеми войнами и грязными делами торчат ее уши.
– Кажется, у меня еще остался бочонок меда, – встрепенулся Гельмут Брянский. – Только до него еще добраться надо. Поможешь?
Профессор вскочил с кресла и двинулся к дверям. Владмир недоуменно пожал плечами, но поднялся и зашагал следом. Он успел заметить, что в шкафу стоит около двух дюжин бутылок, и все полные. С чего это хозяина потянуло на мед?
Разгадка не заставила себя ждать. Они спустились в цокольный ярус, прошли мимо гаража, свернули по коридору к кладовой. Там Гельмут пододвинул Володе табурет, сам сел на другой.
– Я не хотел все говорить при людях, – начал ученый. – Есть вещи, знать которые и даже догадываться об их существовании опасно для здоровья.
– Ты сегодня увидел меня в первый раз в жизни, – заметил провалец.
– Бабушка говорила, что я умею выбирать товарищей, и ты мне понравился.
– Сейчас ты расскажешь страшную тайну, а потом за мной будут гоняться наемные убийцы из местного тайного общества, дабы вырвать мне язык и принести его на блюдечке с голубой каемкой тайному императору, настоящему хозяину этого мира, – вино давало о себе знать, развязывало язык.
– Если не будешь молоть языком, его не отрежут, – хохотнул Гельмут, нехорошо прищурившись. В этот момент ученый стал похож на одного из своих предков, знаменитого боярина, командира верной дружины прирожденных головорезов, не знающего над собой никакой власти, кроме князя, да и то видевшего его не каждый месяц.
– Империя… – протянул Владмир, пробуя на вкус каждый звук. – Самая развитая и загадочная страна, космическая держава, небольшая, но непобедимая…
– Империя. Я недаром говорил о странностях в развитии некоторых веток, в том числе и твоей родной. Есть мифы о тайной управляющей силе, а есть вещи, которые нельзя объяснить ничем, кроме как легендами.
– Ты хочешь сказать, что Империя может пробивать каналы между ветвями?
– Я называю это наведением мостов, – на лице Гельмута сияла улыбка. – Все странности твоего родного и еще трех миров можно объяснить опытами третьей силы. Невинными шалостями ученых, дорвавшихся до новой яркой игрушки.
– Головы за такие игры поотрывать!
– Не горячись. Это для тебя твой мир родной, а для моих собратьев из Империи – это опытное поле, игра. Это безумно интересно – изучать целый мир, наблюдать за ним, видеть, как он отвечает на твои действия, разгадывать внутренние механизмы и учиться ими управлять. Я порой завидую имперцам.
