Интересы страны требовали нашего присутствия в Латинской Америке, прямых контактов с африканскими колониями, важными считались поставки сырья из Индии и Маньчжурии. Советский Союз незаметно для окружающих становился ведущей державой, настоящей мировой империей. Отказ Германии от военного лидерства в Европе привел к тому, что в Москве посчитали важным обезопасить свой западный анклав на Корнуолле. Обезопасить путем расширения зоны безопасности вокруг полуострова, желательно, конечно, вплоть до Исландии, но тут уж приходилось считаться с тем, что не мы одни играем на мировой шахматной доске.
Вот так получилось, что пятого февраля вице-адмирал Котлов вместо того, чтобы отмечать день рождения Махнова в уютной атмосфере ресторанчика «Пиранья», мерз на мостике линейного крейсера «Свердловск», штормующего в Ирландском море. Огромный корабль в сорок тысяч тонн водоизмещения легко выдерживал шторм. Тяжелые валы ритмично били в правую скулу, но не могли заставить крейсер свернуть с курса.
Виктор Николаевич опустил бинокль и, поежившись, вжал голову в плечи. Холодно, как в немецком аду, и ветер сырой, пронизывающий, продувает насквозь. Небо затянуто серой, набухшей дождем облачной хмарью. Взгляд вице-адмирала останавливается на идущей параллельным курсом «Советской Прибалтике». Тяжелый авианосец напоминает обломок скалы — серый, угловатый, с выступами зенитных плутонгов в верхней части ангара. Над полетной палубой возвышаются только островная надстройка да массивная дымовая труба. Полетная палуба «Прибалтики» пуста. Самолеты опущены на ангарную палубу и надежно закреплены со сложенными крыльями.
И кто додумался посылать авианосцы?! Это все Головко перестраховывается. Знал же, что штормить будет целую неделю. Все равно волнение и порывистый ветер не позволят поднять самолеты, даже если это очень будет нужно. Еще Виктор Котлов с большим удовольствием оставил бы на базе половину эсминцев, особенно «гончих» 30-го проекта. Мореходность этих торпедно-артиллерийских кораблей никогда не считалась достаточной для Атлантики. Сейчас же на зарывавшиеся в волны кораблики было просто страшно смотреть.
За спиной вице-адмирала хлопнула дверь. На крыло мостика вышел журналист Сергей Краснов. Московский гость кутался в длиннополый кожаный плащ и пытался натянуть на уши фуражку. Было в его облике что-то комичное, так выглядит человек явно не на своем месте, но всеми силами пытающийся сойти за своего. Бывает. Журналист Краснов — не моряк, несмотря на все попытки вжиться в образ морского волка, понять грозную красоту морских просторов, он так и не смог освоиться на тесных палубах боевых кораблей. Человек он хороший, пишет интересно, с изюминкой и честно, а вот стать морским журналистом, поэтом бескрайних просторов и сжатой в тесных отсеках и башнях кораблей стальной пружины всесокрушающей мощи не смог. И романтика парусных клиперов для него пока недоступна.
— Товарищ вице-адмирал, когда мы войдем в Дублин? — жалобным тоном протянул журналист.
Стоявший рядом сигнальщик бросил взгляд искоса на зеленое лицо журналиста и отвернулся. Младший лейтенант аккуратно пихнул матроса кулаком в бок и погрозил ему пальцем: дескать, не насмехайся над гостем. При этом офицер сам кусал щеки, чтоб не расхохотаться, уж больно комично в своем плаще выглядел столичный гость. Больше всего он напоминал гестаповца из шпионского фильма, неведомым ветром занесенного на мостик советского крейсера.
— А мы не будем заходить в Дублин, — широко улыбнулся Виктор Котлов.
— Как? Пришел новый приказ? Десант отменяется?
— Какой еще десант? Товарищ Краснов, я же еще в Плимуте говорил, что нам поставлена задача — обеспечить переход транспортов с морской пехотой до Дублина и Белфаста, провести демонстрацию флага и совершить переход до Скапа-Флоу.
— А как же, — журналист моргнул, — как мы будем обеспечивать переход транспортов до Дублина, если не будем заходить в порт?
Свежий воздух постепенно возвращал Сергею Краснову естественный цвет лица. Ничего, в такой шторм даже старых моряков передергивает от распространяющихся с камбуза ароматов борща и жарящегося фарша, а желудок поднимается к зубам и норовит выпрыгнуть наружу.
— В Плимуте вы говорили, что будет десант.
— Переброска войск морем. — Вице-адмирал повернулся спиной к ветру и принялся набивать трубку. — Линкоры и авианосцы предпочитают держаться в открытом море. Большим кораблям нужен простор и глубокая вода. В порты заходим для отдыха и ремонта, да и в такой шторм у берега опаснее, чем в открытом море. Мели, узости, минные поля. А что ты так смотришь? После войны еще не все протралено, а такие маленькие страны, как Ирландия, и в мирное время ставят минные заграждения на случай внезапной агрессии.
— Значит, посмотреть на десант не получится, — сделал вывод журналист.
— Зато на эскадру посмотришь. Вон, видишь, «Прибалтика» идет, за ним по правой кормовой раковине держится «Жданов».
— Здоровенные коробки. У них даже палубу не заливает, — Сергей Краснов кивнул в сторону залитого пеной бака «Свердловска», гребни волн перехлестывали через борт и расходились вокруг барбета носовой башни.
— Здоровенные, — согласился вице-адмирал. — Если волнение и ветер стихнут, поднимем самолеты.
— Я на Балтике видел, как взлетают с авианосца. — В глазах Краснова загорелись искорки. — Красотень! И как только люди не боятся садиться на палубу? Чуть-чуть в сторону, стоит немного промахнуться — и все.
— Так их этому и учат, — вмешался в разговор командир крейсера капитан первого ранга Дмитриенко. Севастьян Геннадьевич выглянул на мостик, чтобы лично проследить за работой пеленгаторных постов, и остановился возле журналиста. — Не каждый может стать летчиком морской авиации. Два года тренировок, специальные тренажеры, потом на Черном море тренируются на палубе «Парижской Коммуны». — Речь шла о специальном учебном корабле — бывший англичанин, на скорую руку переделанный в авианосец и после недолгой службы переведенный в разряд учебных.
— Вот оно что! Получается, морской летчик лучше и сильнее сухопутного, так?
— Мы хотим, чтоб так было, — усмехнулся Котлов, — но только об этом молчок. Это наша морская тайна. Лады?
— Хорошо, товарищ вице-адмирал, — кивнул журналист и негромко рассмеялся. — А почему американские авианосцы крупнее наших?
— А об этом вам расскажет товарищ Дмитриенко. — Виктор Котлов намеренно перевел стрелки на командира корабля. Капитан 1-го ранга Севастьян Дмитриенко был буквально влюблен в авианосные эскадры и тяжелые крейсера, разбирался в морской авиации лучше многих командиров авианосцев и командиров авиагрупп. Вот он-то и введет гостя в курс дела, да так, что незаметно передаст слушателю чуток своей любви к морскому флоту.
Оставшийся один на мостике Виктор Котлов глядел на переваливающуюся через серые валы «Прибалтику» и думал, что сам он никогда не полюбит авианосцы, как Дмитриенко. Подводник. Въевшийся в плоть и кровь страх перед кружащими над волнами самолетами и маленькими, быстроходными, хрупкими и смертельно опасными эсминцами. Здесь ничего не поделаешь — сила привычки. В свое время Котлов освоился на надводном флоте, научился управлять эскадрами, накрепко зазубрил все сильные и слабые стороны авианосцев, научился маневрировать авиационными соединениями, выводить свои плавучие ангары из-под вражеского удара, одновременно загоняя противника в клещи комбинированной звездной атаки ракетоносцев, торпедоносцев и пикировщиков.
