Выспаться опять не удалось. Виктору Николаевичу показалось, что не успел он опустить голову на подушку, как по ушам ударил противный пронзительный вой сирены громкого боя. Скатываясь с койки и чуть было не врезавшись в спрыгнувшего с верхней лежанки командира подлодки, Котлов успел бросить взгляд на часы — без шестнадцати три пополудни. Полтора часа прошло.
— Докладываю: обнаружены два надводных корабля на дистанции двенадцать миль. Предположительно, каботажники. Еще через три минуты замечены отметки двух воздушных целей! — отчеканил старший лейтенант Зеленый.
— Курсы, дистанции давай! — рыкнул кавторанг Самойлов.
— Пеленг — два румба по левому борту, — старпом задумчиво потер щетинистый подбородок. Капитан-лейтенант Зубко зашел на центральный пост аккурат в момент объявления тревоги. Не спалось ему, все равно через двадцать минут на вахту заступать.
— Что гидроакустики?
— Тихо. Посторонних шумов не наблюдается, — поправился Аркадий Зеленый.
— Рассчитай курс на перехват посудин, — бросил Самойлов и, не дожидаясь ответа, полез в рубку.
Подводники действовали, как и в тот раз, когда «Корсары» пытались загнать Б-27 на глубину. Артиллеристы приготовились открыть огонь, на палубу и в рубку поднялись сигнальщики. Чувствовавший на себе тяжелый взгляд командира бригады, буквально сверлящий стальной корпус субмарины, Самойлов уменьшил ход до шести узлов и, только убедившись, что гидроакустики ничего не слышат, приказал добавить обороты.
Через десять минут на горизонте прямо по курсу подлодки появились самолеты. Те же самые «Корсары». Все как в прошлый раз, только добавилась подводная опасность. Вышедший на палубу Виктор Котлов раскуривал вторую трубку подряд.
— Это должно было произойти, — пробурчал себе под нос контр-адмирал.
— Что вы сказали? — не вовремя поинтересовался командир БЧ-2-3.
— Работайте, старший лейтенант, — ворчливо бросил Котлов, ему было неловко: разговаривал сам с собой да еще при постороннем.
— Докладывает радиорубка. — Из люка рубки высунулся старпом. — Товарищ контр-адмирал, Б-32 вышла на курс перехвата нашей цели. Передать Махнову, чтоб отворачивал?
— Не надо. Пусть поучаствует, лишним не будет.
Виктор Котлов криво усмехнулся при виде заходящих на рубку подлодки вражеских штурмовиков. «Опять будут пугать или на этот раз полоснут очередями?» Бомб под крыльями не видно. Это один-ноль в нашу пользу. Снаряды авиационных пушек не могут пробить прочный корпус подводного крейсера. Не по зубам мы ему, в буквальном смысле слова. Правда, автоматы могут попортить оборудование на рубке, баллоны со сжатым воздухом, вспомогательные механизмы и приборы между прочными и легкими корпусами, но это смотря как долго будут обстреливать. Наши стабилизированные зенитки тоже что-то да значат. Одного точно да завалят, как пить дать.
— Транспорты меняют курс! — кричат через люк. — Первый отворачивает направо, второй сбавляет ход!
— Сразу два попались? — не верит своим ушам старпом.
— Пошли вниз, — резко обрывает его Котлов.
Контр-адмирал первым скатывается по трапу. Быстрым шагом через второй отсек и, не задерживаясь на центральном посту, сразу в радиорубку.
— Шифровку на Б-32. Капитану 2-го ранга Махнову, провести досмотр ближайшего транспорта. В случае осложнений, сохранять контакт и докладывать немедленно.
Финальным аккордом к словам контр-адмирала прозвучал грозный рев мощного авиамотора. Командир БЧ-4 при этих звуках невольно втянул голову в плечи.
— Стервец! — выругался Котлов. Гад прошел прямо над палубой подлодки, раз этот рев донесся до чрева подводного корабля.
— Дистанция до транспортов 24 кабельтова, — лейтенант Бергадзе косится на экран радиолокатора.
— Хорошо. Докладывайте о каждом изменении курса. О дистанции докладывать через каждые пять кабельтовых. — Котлов одобрительно хлопнул лейтенанта по плечу. Молодой человек явно стесняется своей минутной слабости. Он еще не понимает, что это была не трусость, а нормальная человеческая реакция на неожиданный громкий звук. Бывает, Котлов сам видел, как самые бесшабашные храбрецы бледнели при виде пикирующего прямо на рубку самолета. Это естественно. Трусить можно, а вот поддаваться панике, терять самообладание — нельзя.
Вернувшись на центральный пост, Виктор Котлов немного постоял в стороне, стараясь не мешать командиру подлодки. Самойлов молодчина, справляется. Сейчас ему подсказывать — только вредить делу.
Американские самолеты кружатся над подлодкой, испытывают на прочность нервы кораблеводителей и наводчиков зенитных автоматов. Люди на пределе. Случись что, и обе зенитки выплеснут по «Корсарам» длинные очереди огня и стали. Стоит вспыхнуть искорке, и полыхнет.
Время идет медленно. Офицеры Б-27 физически ощущают, как замедлился бег стрелок. Медленно-медленно, как будто что-то вцепилось в корму подлодки и тянет ее назад. Тормозит?! Котлов уже открыл рот, но Самойлов его опередил:
— Дизельный отсек, сбросить обороты. Держать четыре узла. Акустики, не зевать. Даю три минуты на прослушивание.
Стук дизелей стихает. Подлодка плавно катится вперед, гася инерцию. Исчезает вибрация корпуса. Эта неприятная штука всегда преследует корабль на полном ходу. Пусть на 611-х вибрация меньше, чем на старых подлодках, но все равно чувствуется.
— Шум винтов прямо по курсу. Дистанция 14 кабельтовых, — звучит из динамиков бодрый голос старшины акустиков. — Крупнотоннажный транспорт.
— Хорошо, — хмыкает Самойлов, — скоро мы его…
— Шумы раздваиваются! Вторая цель. Расхождение пеленгов в полрумба.
— Что за ерундовина?! — недоумевает старпом. — Что там на радаре?
— Один транспорт по курсу, — успокаивает его Котлов, — второй отваливает прямо в руки махновской «Буки».
— В створе с купцом, — догадался Самойлов.
— Какая скорость?
— Восемь узлов.
— А вот и транспорт. Выполз, родименький, — медленно пробуя каждый звук на вкус, произносит Станислав Зубко. Старпом наблюдает за морем из рубки. Обзор там, честно говоря, паршивый, но лучше так, чем вообще ничего не видеть.
— Право руля! — истошно орет капитан-лейтенант Зубко и с грохотом падает на пол.
Рулевые чудом успевают отреагировать на команду. Нервы у всех на пределе. Руки моряков подрагивают на штурвалах и рычагах. Успели. Через два удара сердца с палубы доносится злобный лай 25-мм автомата. Ему вторит рев установки СМ-24-ЗИФ.
— Твою мать! — Виктор Котлов подпрыгивает на месте и бросается по трапу на палубу. Проскакивая легкую рубку, контр-адмирал замечает несколько сквозных пробоин в стенках. Черти. Не выдержали нервы. Сорвались, сволочи!
— Он первым стрелял, — к Котлову подскакивает старший лейтенант Владимирский. — Мы одного…
