— Аргентина? — за плечом Котлова прозвучал спокойный голос Дитриха.
— Сам все слышал.
— Я иметь долг радиосеанс в Берлин. Полномочия есть в пакет.
— Пошли быстрее в радиорубку, пока Самойлов не ушел на глубину, — махнул рукой Виктор Николаевич.
Они успели. Контр-адмирал Котлов в последний момент остановил погружение корабля и приказал выпустить антенны. Сеанс связи с начальством фрегатен-капитана Борхерта не занял много времени. Кодированный сигнал на определенной частоте. Через десять минут на той же волне пришел ответ. Как и положено, немец расписался в журнале регистрации и унес бланк радиограммы в каюту.
Шифровальная машинка у Борхерта хранилась в чемодане с личными вещами. До этого момента Виктор Котлов и не думал, что немецкий наблюдатель взял на борт Б-27 собственный шифратор. Еще больше советского контр-адмирала удивило внешне безалаберное обращение коллеги с секретным прибором. А с другой стороны, чему удивляться? Унести ящик с подлодки невозможно, спрятать тем более.
— Мое командование операцию разрешает, — изрек фрегатен-капитан, убирая расшифрованный текст в специальный кармашек яшика «Энигмы».
— Какова твоя роль?
— Связь мит германские кригсмарине. Я имею доброе новость.
Что ж, новость действительно стоила внимания. Через девять часов к острову Триндади подойдет авианосец «Лютцов» с эскортом из двух тяжелых и двух легких крейсеров. Немецкое соединение принимает участие в поиске транспортов наравне с советской эскадрой. Командиры авиагрупп получили приказ наладить тесное взаимодействие и разделить между собой район. Хорошее дело. «Лютцов» ровесник и одноклассник «Фрунзе». Оба перестроены из крейсеров, оба несут поршневые самолеты: устаревшие истребители, двухмоторные бомбардировщики и разведывательно-патрульные гидропланы. Корабли — лучше всего подходящие для предстоящей работы.
Кроме того, немцы сообщают, что все три транспорта идут поодиночке, находятся в районе между мысом Каабу-Бранку и островом Триндади. Все три судна относятся к типу «Либерти».
А вот это уже плохо. Американцы во время войны штамповали «Либертосы» поточным методом, спускали со стапелей по одной посудине вдень. Производственный цикл составлял всего месяц. Дешевые коробки, полностью окупающие себя за один-два рейса, оказались достаточно прочными, чтобы пережить войну. Внешне похожие, однотипные сухогрузы после войны продавались всем желающим по сходной цене. Неудивительно, что сейчас трудно найти флот, в котором нет таких посудин. Сотни «Либерти» на всех морских маршрутах. Сотни галош с близкими силуэтами. Как среди них обнаружить три посудины с неизвестными названиями и неизвестными отличиями?
Все три дивизиона прекратили выполнение учебных задач и легли на новый курс. Три дивизиона — это восемнадцать больших и средних подводных лодок. Это сила, если надо раскромсать к чертям собачьим вражеский конвой, блокировать порт, встретить вражескую эскадру сплоченной «волчьей стаей», перечертить морскую поверхность десятками торпед. Три дивизиона — это ничтожно мало, если возникает необходимость найти и досмотреть все суда на оживленной океанской трассе.
К утру подлодка достигла района поиска. Несший вахту старлей Владимирский подвсплыл в позиционное положение, это когда над поверхностью моря возвышается только рубка. Вскоре радисты доложили о замеченных на радаре отметках. Две засветки — это подводные лодки нашего дивизиона, а остальные пять — неизвестные суда. Короткий радиообмен подтвердил правильность догадки — на позицию вышли Б-30 и С-164. Остальные корабли должны вскоре подтянуться.
— Сегодня я понял, почему русские ставят на подлодки пушки, — заметил Дитрих Борхерт.
— Хорошая идея, — улыбнулся в ответ кавторанг Самойлов.
Командир Б-27 только-только вошел на центральный пост. Наступило время сменять ночную вахту. И пора работать. Три подводные лодки разделили между собой цели. Б-27 достались два судна, идущих курсом на зюйд. Это рядом, всего шесть миль. Оба корабля держатся параллельными курсами, идут вплотную. Хорошо, можно разом досмотреть двух зайцев.
Работать Самойлов решил в надводном положении. Так лучше обзор, выше скорость и не расходуется дефицитный ресурс аккумуляторов. Американцев командир Б-27 не боялся, поскольку в пределах досягаемости радара воздушных целей нет, то, значит, все спокойно. Предупреждение контр-адмирала как-то быстро забылось.
Дистанцию до транспортов прошли быстро. Радар не позволял уклониться от курса. И когда на горизонте появились дымки, вахтенные совершенно спокойно отметили это событие, так и должно быть. Постепенно из-за океанской кромки вылезли мачты, грузовые стрелы, труба, надстройки первого парохода. Подводникам показалось, будто судно выныривает из пучины, а не идет встречным курсом.
Следом за первым появился второй корабль. Два близнеца-брата. Прямые форштевни, короткий бак, массивные грузовые мачты — обычные «Либертосы», жертвы поточного судостроения. И сразу же стало ясно, что это не те суда, за которыми идет охота. Обе посудины идут с полным грузом, низко сидящие корпуса тяжело переваливаются с волны на волну, на носовой палубе лидирующего навалены штабеля леса. На люках второго корабля стоят линейные паровозы.
— Промах, — констатирует Дитрих Борхерт, разочарованно отворачиваясь от перископа.
Кавторанг Самойлов все же для очистки совести прошел между судами, дав наблюдателям возможность, как следует рассмотреть и сфотографировать транспорты.
— Это «Силестра». Эдинбург, — заметил Виктор Котлов, когда подлодка оставила транспорты за кормой, — а первый был «Персиваль».
— Флаг-то не английский, — добавил старпом.
— Парагвайский контора. Красть налоги. Регистрировать в Парагвае. Здесь меньше платят, — раздраженно промолвил немец.
— Англичане и так живут бедно, да у них еще налоги воруют. Верно? — согласился контр-адмирал.
— Так есть. Бедная, несчастная страна. Правители оставили свой народ на произвол судьбы, а люди страдают, — поддержал Котлова Борхерт.
Виктор Николаевич бросил на немца полный изумления взгляд. Поистине, непривычное заявление для внешне суховатого, искренне верящего в превосходство арийцев над прочими народами кадрового военного, убежденного национал-социалиста. А в целом немец был прав. Британии в последней войне досталось больше всех, а еще больше ей досталось после войны.
Голод, бремя репараций, вывоз трофеев победителями, массовая эмиграция поставили на стране большой крест. Всего за десять лет население Великобритании сократилось до двадцати шести миллионов человек, больше остров просто не мог прокормить, да и оставшимся жилось несладко. Несмотря на сохранившиеся предприятия, знаменитые английские верфи, снижение таможенных пошлин в рамках Европейской Унии Британия оставалась одной из самых бедных европейских стран.
— Сами в драку полезли, вот и получили по самое не хочу, — тихо проворчал старпом.
— Те, кто приказал бомбить Баку и Мурманск, давно смылись в Канаду и Австралию, — отреагировал старший лейтенант Владимирский.
