Перед тем как пройти на центральный пост, Котлов заглянул в рубку акустика.
— Когда последний раз прослушивали?
— Четверть часа назад. — Старшина Басманов повернулся к командиру. — Пусто. Ничего не слышно, товарищ капитан-лейтенант.
— Микрофоны исправны?
— Перед выходом проверяли. Все работает, как часы. Помните? — Акустик пожал плечами, словно недоумевая.
На самом деле Владимир Басманов был уверен в надежности своей аппаратуры. Сам разбирал станцию, прочищал контакты и тестировал ее при каждом удобном случае. Наверное, именно поэтому старый немецкий шумопеленгатор ни разу не отказывал. Форменное чудо на фоне постоянных жалоб командиров подлодок на ненадежность и капризность приборов.
— Проверяли, — повторил Котлов. — На какой дистанции был уверенный прием?
— «Фрауэнлоб» слышали за 70 кабельтовых. — Цифра приличная. Обычно шумопеленгаторы улавливали шумы и давали пеленг на куда более скромной дистанции. Особенно много нареканий вызвала система «Марс» первых модификаций. Впрочем, на работу акустика влияло немало внешних условий: течения, температура и прозрачность воды, соленость, наличие слоев воды с разной температурой. Значение имел и опыт «слухача».
Перешагнув через комингс дверей отсека, командир бодрым голосом поздоровался с товарищами:
— Здравия желаю. Кто на мостике?
— Старпом и артиллеристы. Идем полным ходом, — отрапортовал лейтенант Серебряков.
— Что говорит дед?
— Обещал держать ход, сколько потребуется. Аккумуляторы заряжены. Торпеды проверены, аппараты исправны.
— Какая готовность?
— Вторая, командир! — По раскрасневшемуся лицу штурмана было видно, что ему не терпится влезть в драку.
— Объявить готовность номер один! — гаркнул Котлов.
— Боевая тревога! — заорал штурман, нажимая на кнопку сигнала громкого боя.
Командир белкой взлетел вверх по трапу на мостик. Ночь. Темень, хоть глаз выколи. Над головой светят холодные россыпи звезд. На миг Котлову показалось, что вокруг стальной башни рубки ничего нет, борт обрывается в бездну. Командир и вахтенные парят в пустоте над черной мглой.
Нет, зрение постепенно приспособилось к темноте. Стали различимы орудие на носовой площадке, натянутый над головой трос подвески радиоантенны, разбегающиеся от форштевня буруны. По левому борту, там, где тьма была гуще, вдалеке сверкнула искорка.
— Дистанция 35–40 кабельтовых, — доложил старший лейтенант Соколов.
— Конвой? — Командир внутренне напрягся.
До капитан-лейтенанта дошло, что там темнеет на горизонте. Да, параллельно курсу подлодки шла настоящая армада. Целая стена кораблей. Безлунной ночью их почти не видно. Только изредка на горизонте блеснет вылетевшая из дымовой трубы искорка или на мгновение загорится свет за распахнутой и тут же закрытой дверью. Требования светомаскировки англичане блюдут.
— Пора приступать. — Виктор Котлов потирает руки в предвкушении хорошей драки и тянется к своей любимой трубке.
— Атака назначена на 12 часов ровно, — замечает Соколов.
Командир чиркает зажигалкой, раскуривает трубку и полной грудью втягивает в себя ароматный табачный дым. Котлова бьет мелкая дрожь. Это не от холода и не от страха. Нет, так всегда бывает перед боем. Трубка позволяет немного успокоиться, взять себя в руки, сбросить нервное напряжение.
Стрелка наручных часов медленно ползет по циферблату. Слишком медленно. Виктору Котлову казалось, что последние десять минут растянулись на целый час. Слишком медленно. Ему хотелось повернуть подлодку на конвой и как можно быстрее атаковать. Нельзя так бездарно тратить время. Ночь не бесконечна. Тем более что идущую параллельным конвою курсом подлодку может обнаружить эскортный эсминец. Такой жирный конвой просто не может идти без сопровождения. Сколько там боевых кораблей? Неведомо.
«Красногвардеец» держит ход в 10 узлов и медленно приближается к темной, застилающей горизонт стене транспортов. Дистанция определяется на глазок, примерно в 30–40 кабельтовых. Сигнальщики во все глаза вглядываются в ночную тьму. Тусклый свет звезд помогает мало. Луны нет, ушла за тучи. Идеальное время для атаки — разглядеть скользящую меж гребней волн рубку подлодки дело нереальное. Рассказывали, немцы в такое время умудрялись проскакивать буквально перед носом эскортных кораблей и расстреливать транспорты в упор.
А ночь между тем великолепная. Сейчас бы пройтись под ручку с женой по набережным Ленинграда. Под шорох волн рассказывать о морских походах, ночных вахтах, романтике дальних морей и высоких широт. А потом накинуть на ее плечи командирский кожаный реглан и легонько приобнять, вглядываясь в восхищенные, широко открытые глаза любимой. Совсем как тогда, еще до свадьбы. Эх, мечты, мечты! Все это осталось невообразимо далеко, за тысячи миль и совершенно в другой довоенной жизни.
— Приготовиться к атаке! — Лицо капитана приобретает серьезное выражение, руки ложатся на рукоять машинного телеграфа и командного аппарата. «Средний вперед».
— Лево руля! Так держать! — Один из сигнальщиков передает команды с мостика на центральный пост.
Подлодка идет наперерез курсу конвоя. На мостик поднимается еще один краснофлотец — лишняя пара глаз не помешает. Во время ночного боя жизнь экипажа и успех атаки зависят в первую очередь от того, успеют ли подводники вовремя заметить приближающегося противника, воющую турбинами, режущую волны смерть.
Бинокли непрестанно ощупывают горизонт. Дистанция до конвоя сокращается. По правому борту мелькнула тень. Доносится приглушенный расстоянием и шелестом волн басовитый гул турбин. Нервы напряжены до предела. Капитан-лейтенант судорожно стискивает бинокль.
— Вот гад, — срывается с губ командира при виде белых бурунов, разбегающихся от кормы эсминца.
— Прошел в пяти кабельтовых, — замечает старпом, — пронесло.
— Сейчас я ему пронесу. Командиру БЧ-2-3 приготовиться к атаке.
— Первый отсек готов. Седьмой отсек готов, — доносится из рубочного люка.
— Право руля. — Прямо по курсу виднеется громада транспорта. На судне и не подозревают, что сейчас на них направлены шесть торпедных аппаратов; спокойно как ни в чем ни бывало, держат прежний курс.
— Носовые! Второй, четвертый, товсь! — Пальцы с силой вдавливают кнопки командного аппарата.
На панели загораются лампочки готовности. Англичанин держит 10 узлов. Дистанция примерно в 7–9 кабельтовых. Это почти стрельба в упор. На таком расстоянии трудно промахнуться.
— Командир, не забудь упреждение, — советует старпом.
— Таблицы взял?
— Штурман передает данные, — усмехается Филипп Никифорович.
— Левее на полрумба. Так держать! — Корабль послушно ложится на новый курс, нацеливаясь носом на расчетную точку, в которой торпеды должны пересечься с английским транспортом.
