— А-а. Ну да. Не имею права разглашать.
Конфиденциальность. У нас тоже есть своя этика.
— Не сомневаюсь. — Она прищурилась. — Поэтому
ты и не хотел говорить в присутствии моих друзей?
Я кивнул. Придуманная мной версия превосходно расставляла
все по своим местам. Она положила вилку.
— Видимо, это одно из тех передаваемых половым путем
заболеваний, которое заставляет людей писать кровью на стене?
Я сглотнул; возникла мысль, что, может, у моей «легенды» не
все концы с концами сходятся.
— Ну, некоторые половые заболевания вызывают слабоумие.
Сифилис на поздних стадиях, например, сводит людей с ума. Он пожирает мозг.
Хотя вовсе не обязательно, что в данном случае речь идет о сифилисе.
— Подожди-ка, Кэл. По-твоему, все жильцы на седьмом
этаже моего дома спали друг с другом? И у них развилось слабоумие? — Она
состроила гримасу своему салату. — Как, по твоему опыту, часто такое
случается?
— М-м-м… Случается. Некоторые половые заболевания
приводят к… сексуальной распущенности. Ну, типа того. — Я почувствовал,
что моя «легенда» начинает трещать по швам, и подавил настойчивое желание
сослаться на бешенство (что было бы даже близко к правде, если учесть пену изо
рта и укусы). — Конкретно сейчас я не могу с уверенностью сказать, что
именно там произошло. Однако моя работа состоит в том, чтобы выяснить, куда
переехали все эти люди, в особенности если они инфицированы.
— И почему домовладелец скрывает это.
— Да, поскольку все это связано с твоей странной
арендной платой.
Она вскинула руки:
— Эй, учти, я понятия не имела, что вы там занимаетесь
спасением мира. Я просто думала, что ты бывший бой-френд, преследующий свою
подружку, или психованный родственник, или кто-нибудь в этом роде. Но я рада,
что вы хорошие парни, и хочу помочь. Дело не просто в моей арендной плате,
знаешь ли. Я вынуждена жить с этой штукой на стене.
Я подчеркнуто властным жестом поставил кофейную чашку.
— Хорошо. Я рад принять твою помощь. И благодарю тебя
от своего имени и от имени города.
Фактически я был рад, что с помощью своей «легенды» сумел
преодолеть подозрительность Ласи. Реально я никогда прежде не работал под
прикрытием — ложь не мой конек. Она нахмурилась и съела немного картофельного салата,
а я задумался, будет ли помощь Ласи стоить того, чтобы вовлекать ее в такую
передрягу. Пока она казалась чересчур проницательной, чтобы чувствовать себя
спокойно. Однако проницательность — это не так уж и плохо. Иметь
сообразительного человека на седьмом этаже совсем не повредит.
И, честно говоря, мне было приятно ее общество, в
особенности то, как откровенно она высказывала свои мысли и мнения. Для меня,
конечно, непозволительная роскошь, но совсем неплохо — слушать, как Ласи
озвучивает подозрения, зарождающиеся в моей собственной голове. По крайней
мере, это спасало меня от паранойи: а что, собственно, у нее на уме?
Однако превыше всего я ощутил способность полностью
контролировать себя, общаясь с приятной женщиной и не страдая ежесекундно от
сексуальных фантазий. Может, раз в несколько минут или около того, но ведь
известно, человек сначала ползает, а уже потом начинает ходить.
— Парень, чего это ты все время почесываешь запястье?
— Я? Вот дерьмо!
— Нет, правда, какого черта, Кэл? Оно все красное.
— М-м-м, это просто… — Я обшарил свою мысленную
базу данных в поисках кожных паразитов и выпалил: — Голубиный клещ!
— Голубиный что?
— Ну, знаешь… когда голуби садятся на окно и стряхивают
перья? Иногда вместе с ними отлетают крошечные клещи и попадают на подушку.
Кусают кожу и причиняют… — Я продемонстрировал свое многострадальное
запястье.
— Ух ты! Еще одна причина не любить голубей. — Она
перевела взгляд за окно, где несколько их рылись в отбросах в проулке. —
Так что мы будем делать дальше?
— Как насчет вот чего: ты отведешь меня в свой дом и
покажешь квартиру, которую занимала Моргана?
— А потом что?
— Предоставь это мне.
Когда мы проходили мимо портье, я сознательно поймал его
взгляд и улыбнулся. Если я еще несколько раз приду сюда с Ласи, может, этот тип
начнет узнавать меня.
На седьмом этаже она повела меня в дальний конец коридора и
жестом указала на дверь с номером 704. На этом этаже находились четыре
квартиры, все односпальные; больше в такое узкое, как щепка, здание и не
втиснешь.
— Парни сверху говорили, что она жила тут. Громко
кричала и обожала всякие фокусы в постели, по их словам.
Я откашлялся в кулак и в который раз проклял свою дырявую
память.
— Знаешь, кто сейчас здесь живет?
— Парень по имени Макс. Днем он на работе.
Я с силой постучал. Никакого ответа. Ласи вздохнула.
— Говорю же, его не должно быть дома.
— Рад это слышать.
Я достал второй предмет, полученный нынче утром, и опустился
рядом с дверью на колени. Замок представлял собой стандартный засов,
открываемый ключом, с пятью тумблерами. Я распылил в замочную скважину немного
графита, того самого серого вещества, которое остается на пальцах, если
потрогать кончик карандаша. И, сунув в замок отмычку, сделал с ним то же, что
«Багамалама-Диндон» делает с подавленными воспоминаниями, а именно —
освобождает их. Два тумблера повернулись. Запросто.
— Парень, — прошептала Ласи, — разве тебе не
требуется ордер или что-нибудь в этом роде?
К этому вопросу я был готов.
— Не обязательно. Ордер требуется только в том случае,
если ты собираешься представить суду найденное доказательство. Однако я не
намерен никого вести в суд. — Еще один тумблер повернулся. — Это не
уголовное расследование.
— Выходит, ты можешь вломиться в квартиру любого
человека?
— Я не вламываюсь. Просто хочу осмотреть ее.
— Однако!
— Послушай, Ласи, может, это и не совсем законно. Но
если бы люди из моей службы время от времени не обходили кое-какие углы, в этом
городе все уже заразились бы, согласна?
Она промолчала, однако в моих словах звенела правда. Я видел
имитационные модели того, что случится, если паразит начнет распространяться
беспрепятственно, и, поверьте, это не слишком приятное зрелище. Апокалипсис
зомби, так мы это называем.
В конце концов она бросила на меня хмурый взгляд.
— Надеюсь, ты ничего не собираешься красть?
— Нет. — Последние два тумблера поддались, и я
открыл дверь. — Можешь остаться здесь, если хочешь. Стукни в дверь, если
Макс выйдет из лифта.
— Даже не мечтай. Я хочу убедиться, что ты не сделаешь
ничего из ряда вон. Кроме того, он уже четыре месяца не отдает мой миксер.
