То есть в первый миг Марвин решил, что их двое. Человека, вынырнувшего из темноты по ту сторону огня и с воплем кинувшегося к ним, он принял за ещё одного убийцу, и, несмотря на отчаянность своего положения, едва не расхохотался: надо же, этот трус, даром что хороший боец, оставил себе подкрепление! Хотя ему не нужно было подкрепление, чтобы добить Марвина, но эта очевидная мысль пришла уже после того, как новый нападающий из прыжка приземлился прямо на спину убийце, и они вместе рухнули в костёр. Плащ кого-то из них мгновенно превратился в столб огня. Убийца заорал и попытался стряхнуть с себя врага, но тот крепко оседлал его, не давая выбраться из костра. Руки нового участника драки судорожно сжимали горло убийцы, а тот тщетно пытался выпростать придавленную руку с мечом.
— Помоги же мне! — отчаянно крикнул спаситель Марвина — и оказалось, что это женщина.
Сперва он не понял, чего она от него хочет, а потом до него дошло: она ведь тоже не может дотянуться до оружия, стоит ей отпустить горло убийцы, и тот вырвется. Марвин кинулся вперёд, перехватил меч двумя руками лезвием вниз и опустил клинок прямо убийце между глаз. Громко захрустела проломленная кость, хлынула кровь, заливая вялые язычки огня, перекинувшиеся на сложенный рядом хворост. Марвин отрешённо подумал, что теперь так и не сможет узнать, что за лицо было у наёмника, и выдернул меч.
Женщина вскочила и принялась яростно затаптывать пламя. Огня на её одежде каким-то чудом не было. Марвин тупо наблюдал за ней, пытаясь понять, что ей нужно. Когда от огня не осталось и следа и единственным, что ещё излучало тепло, была горячая кровь наёмника на снегу, женщина остановилась и посмотрела на Марвина. Он вдруг понял, что она боится к нему подойти.
— Ты, — сказал Марвин. — Опять ты, долбаная сучка.
Даже в темноте было видно, как она вспыхнула от ярости.
— Если бы не эта долбаная сучка, твоя башка уже валялась бы отдельно от тела! — гневно выкрикнула она.
— Чего тебе от меня нужно? — без выражения спросил он, отказываясь признать даже перед собой, что она права.
— От тебя — ничего. Что мне может быть нужно от тебя , ты, щенок? Лукас был прав, за тобой нужен глаз да глаз. А иначе ты только и знаешь, что вляпываться в дерьмо.
Он шагнул вперёд и ударил её кулаком по лицу. Он никогда раньше не бил женщин, ещё и кулаком — так, будто она была равным ему по силам мужчиной, которому он бросал вызов. Но Рысь не была равна ему по силам; удар сшиб её с ног, она рухнула в снег, и Марвин вспомнил, как бережно и аккуратно вырубил её в прошлый раз. Тогда он не хотел причинять ей боль. Теперь — хотел.
Не дав ей опомниться, он схватил её за грудки, рывком поднял и швырнул спиной на землю. Потом надавил коленом ей на грудь, попытался схватить за волосы — и обнаружил, что на ней шапка. Он сорвал шапку, швырнул прочь, вцепился в короткие курчавые пряди надо лбом. В тот миг ему казалось, что он ещё никого и никогда так не ненавидел.
— Лукас, значит? — процедил он, глядя, как она хватает ртом воздух и извивается под ним, тщетно пытаясь вырваться. — Всё-таки Лукас? Так я и знал…
— Да, Лукас! — выплюнула она ему в лицо. — Знал он! Что ж ты не убил меня тогда сразу, раз такой умный?
— Что он тебе говорил про меня?
Она не ответила, и тогда Марвин, рывком вынув из ножен кинжал, которым не имел возможности воспользоваться в недавней схватке, приставил лезвие к её горлу.
— Станешь молчать, убью, — сказал он.
— Что ж сразу не убил? — повторила она.
Они лежали в темноте, тяжело дыша друг другу в лицо, и под ними расплывалась кровь человека, которого они убили вместе.
— Что он тебе говорил?
— Что ты самоуверенный сопляк, которого попытаются убить. И что я должна следить, чтоб этого не случилось.
— Ты можешь быть собой довольна.
— Ну ещё бы!
— Ты бы не убила этого человека без моей помощи.
— Ты тоже.
Они снова умолкли. Потом Марвин хрипло спросил:
— Сколько он заплатил тебе?
— Не твоё дело! — бросила Рысь.
— Сколько? — Марвин крепче стиснул её волосы и услышал, как она скрипнула зубами от боли. — Я и так уже должен ему и хочу знать, на сколько вырос долг.
— Пошёл ты к Ледорубу!
— Ты же не веришь в Ледоруба, — зло улыбнулся Марвин.
— Пусти меня!
Он отпустил её волосы и, перехватив руки, которыми она колотила его в грудь, скрутил их и зажал между своим и её животом.
— Не зли меня. Ты в этом уже и так преуспела.
— Чем? Тем, что спасла тебе жизнь?!
— Я сказал, не зли меня, котёнок…
Она плюнула ему в лицо.
Какое-то время они в молчаливом остервенении катались по снегу, пока Рысь не оказалась под ним, скрученная так, что и шевельнуться не могла, только тихонько поскуливала от боли и злости. Марвин понял, что она плачет, и почему-то это потрясло его (что я такого сказал, тупо подумал он), но не заставило ослабить хватку.
— Сколько? — настойчиво повторил он, вжимая её лицом в снег. — Скажи, сколько, иначе не отпущу.
— Нисколько! — выдавила Рысь, давясь снегом и слезами. — Ничего! Он ничего мне не заплатил!
— Почему? Ты ему должна?
— Ничего я ему не должна! — закричала она, вывернувшись и отняв лицо от земли. Крик прозвучал неожиданно громко, и в нём было столько протеста, ненависти и муки, что Марвин чуть не отпустил её, подумав, что, если бы ему довелось прокричать эти слова, они звучали бы точно так же.
— Так зачем ты подчиняешься ему? Кто он тебе? Хозяин? Любовник?
— Отец! — выкрикнула Рысь. — Он мой отец!
Марвин отпустил её и сел в снег.
Рысь тоже села, кашляя и отплёвываясь. Она всё ещё плакала, скорее сердито, чем горестно, слёзы текли по щекам, размазывая грязь. Рысь пальцами прочистила рот, снова сплюнула, потом посмотрела на Марвина и сказала:
— Как же я тебя ненавижу.
Она поползла на четвереньках к тому месту, где был костёр, и стала шарить вокруг него, будто что-то искала. Мёртвое тело наёмника мешало ей, и она зло отпихнула его в сторону.
— Отец? — повторил Марвин. — Как это может быть?
Рысь замерла, потом бросила на него взгляд через плечо. Она всё ещё стояла на четвереньках, её глаза бешено сверкали из-под взлохмаченных волос, и сейчас она, пожалуй, действительно походила на хищного зверя… вернее, зверька. Маленького и злобного. Хорёк, куница — но никак не рысь. Ей лютости не хватало для рыси. Настоящая рысь убила бы его при первой возможности. Ещё там, у озера.
— Уж как есть, — устало ответила она.
Рядом взволнованно заржала Ольвен. Марвин совсем забыл о ней. Шатко поднявшись, он, как мог, успокоил кобылу. Потом, ни на что толком не надеясь, полез в седельную суму и — о чудо! — фляжка была именно там.
