Он говорил, зная, что таких нет. Если бы были, они не послали бы своих головорезов привезти патрицианца силой, а просто выбрали бы истинно верующего, кому духовник не сможет отказать в помощи. Надо же, думал Лукас, пряча улыбку, среди них и впрямь таких не оказалось, а притвориться никто не смог. Интересно, знает ли Дерек, да и остальные мессеры магистры, что немалая часть рыцарей тайно исповедует язычество? Может, именно поэтому они и пошли за Артеньей — потому что она позволяла им верить в то, во что они хотят? Впрочем, скорее дело в том, что древние боги севера не имеют ничего против пьянства и прелюбодеяния. Да и подоходную подать не требуют.
— Если среди вас таких нет, — продолжал Лукас, когда ему никто не ответил, — обряд произведён быть не может. Необходимо доставить дитя в ближайшую часовню, где…
— Погодите-ка! — крикнул кто-то из зала. — Ойрек, а как насчёт того парня, что у тебя в подвале сидит? Он же единобожец.
— Точно, точно единобожец! — поддержали его другие. Сэйр Лайам удивлённо обернулся, будто и не замечал их до сей поры. Потом устало моргнул, и Лукас понял, что он почти не соображает от горя. И ведь не пьян совершенно. Ох, проклятье, Ледоруб бы побрал всю эту толпу, одного его можно было бы брать тёпленьким…
— Да, я вспомнил, — проговорил Лайам. — Среди нас есть единобожец. Я, правда, не знаю, согласится ли он…
— А то, — громко отозвался Ойрек. Лукас почувствовал на себе его взгляд и обернулся. — Куда денется. Эй, кто там!.. Чего у двери топчетесь, гниды, — подслушивать?! Приведите-ка лучше наших цыпляток.
— Чего, обоих?
— Обоих, обоих, — сказал Ойрек, глядя на Лукаса, и снова оскалился.
Кирку Ледоруба вам всем в зад, этого просто не может быть. Не может… невероятно, чтобы ему так повезло! И ещё более невероятно, что Дерек знал об этом. Но ведь знал же, ублюдок, каким-то образом знал! И даже обещал Лукасу, что именно так и произойдёт, просто это было слишком хорошо, чтобы Лукас мог поверить.
И он не смог скрыть ни восторга, ни интереса, когда в зал ввели Марвина. В последний раз они виделись в Хиртоне, тем днём, когда маленькая глупенькая девочка (как же её звали?.. Гвеннет, что ли, или Гвендолин?) выбросилась из окна, чтобы, как она думала, спасти Марвину жизнь. О да, это был чудесный день. Запоминающийся день. Лукас невольно распрямил плечи при одном только воспоминании о нём. У него в последние годы оставалось всё меньше таких воспоминаний.
И вот снова встретились, надо же. И мальчишка опять попался Ойреку! Смешно, право слово. Выглядит, правда, неважнецки. Отвратно выглядит, на самом-то деле… Похоже, Лукас теперь знал, чья это кровь была там, на дороге. С одного только взгляда он понял, что Марвина лихорадит. А ещё его били, и кровь, запёкшаяся на левой руке от локтя до плеча, скорее всего натекла из рубленой раны. И как ты только жив ещё, с таким-то везением… Но ничего, мой мальчик, ничего. Потерпи ещё немного.
Ойрек взял Марвина за волосы и поднял его голову, заставив смотреть вперёд.
— Знакомые лица, а? — ухмыльнулся он.
— Есть такое дело, — спокойно отозвался Лукас. — Вижу, Ойрек, тебя на облезлых щенков так и тянет.
— Да нет, знаешь ли, я всё же как-то больше по женской части, — ответил тот, и рыцари громыхнули хохотом. Сэйр Лайам гневно нахмурился, а Лукас, не совсем понимая причину такого веселья, отвёл наконец взгляд от Марвина и увидел, что он не единственный, кого сюда привели.
Рядом с ним, еле держась на ногах, стояла Рысь.
И так же, как с Марвином, Лукасу хватило одного взгляда, чтобы понять, что ей повезло ещё меньше. Её тоже били, и не только били. Она смотрела на Лукаса взглядом, который он слишком хорошо знал, и впервые в жизни Лукасу было довольно трудно его выдержать. Я знала, говорил этот взгляд, я всегда знала, всегда верила… я тебя ждала, и была уверена, что не напрасно. Что ты всё-таки придёшь… что не только я к тебе всегда обречена приходить на первый зов, что однажды ты ответишь мне тем же, отец…
И откуда было этой маленькой дуре знать, что Лукас пришёл вовсе не за ней?
— Кто из них верует в Единого? — ровно спросил Лукас.
— А то ты не знаешь! — бросил Ойрек. — К слову сказать, раз уж зашла об этом речь, Лукас, — ты часом не захватил малую толику своего состояния, а? Есть разговор…
Лукас равнодушно посмотрел на него.
— Как я уже говорил, я здесь в качестве слуги Единого, лишь этот долг для меня первостепенен. И если сэйр Марвин из Фостейна не изменил своих убеждений… не изменили ли, благородный мессер?
Рыцари фыркали и похохатывали, Ойрек скалился, сэйр Лайам тупо взирал на происходящее. Воистину он был единственным здесь, кто понимал, что означает смерть герцогини — не только для него лично, и если кто-нибудь немедленно не возьмёт ситуацию под контроль, смута в стране закончится здесь и сейчас. А это не в интересах Дерека… и, значит, не в интересах Лукаса, потому что никогда ещё он не был благодарен старому другу так, как в этот миг.
Марвин смотрел на него. Лукас надеялся, что он услышал обращённый к нему вопрос, а ещё больше — что понял его правильно. Ведь это всё, что интересовало Лукаса теперь. «Ну же, малыш, мы так давно не виделись, и столько всего успело произойти, так остался ли ты верен своим принципам? И бес с ней, с религией, — ты-то знаешь, о чём я говорю… только мы двое и знаем, ты да я. И только это теперь имеет значение, и только это определит всё, что будет дальше». Он хотел сказать это и не сказал. Он ждал.
Марвин облизнул почерневшие губы и ответил:
— Нет. Не изменил.
Лукас кивнул, изо всех сил стараясь прогнать улыбку из глаз, и повернулся к Лайаму.
— Что ж, я знаю этого молодого человека, он всегда был добрым прихожанином и верным слугой его величества короля Артена. Полагаю, он вполне может быть свидетелем. Но, как вы понимаете, ценность свидетельства лишь в том, что его можно принести. Поэтому когда я уеду, он уедет вместе со мной.
— Ещё чего! Заплати за него сперва!
Лукас даже не шелохнулся, зато сэйр Лайам в ответ на яростный крик Ойрека наконец вышел из прострации и развернулся к нему.
— Молчать.
— Это мой пленник, — рявкнул Ойрек. — И он стоил мне жизней трёх моих солдат! Так что никуда он…
— Здесь нет твоих солдат, сэйр Ойрек! — загремел Лайам. — Здесь лишь солдаты её светлости герцогини Пальмеронской!
— Да ну, а командовать она ими с того света будет, или как? — заорал Ойрек в ответ.
Лукас молчал. И очень надеялся, что Марвину сейчас тоже хватит ума промолчать.
Лайам пошатнулся. Схватился за край стола. Потом сказал очень медленно:
— Слушай меня, сэйр Ойрек. Моя жена мертва, но сын её жив. И до той поры, пока истинный Артенит находится под этой крышей, имей уважение и трепет перед теми, в чьих руках его судьба. Его, и королевства, и твоей шеи, сэйр Ойрек, ибо тебе известно, что будет с тобой и всеми нами, если мы не сможем доказать законности его прав на трон.
