— Времена меняются быстро, доблестный сэйр Ойрек, — сухо улыбнулся Лукас. — Я вижу, ты в добром здравии и, что важнее, настроении.
— Ну ещё бы! — ещё шире заухмылялся тот. — Хотя, по правде говоря, настроенье моё было просто отвратным, пока я тебя не увидел. Ну, пойдем выпьем за встречу, что ли…
Со времён осенней кампании Лукас уяснил, что совместная пьянка — единственное, в чём не стоит отказывать сэйру Ойреку, если хочешь сохранить с ним терпимые отношения. Поэтому отказываться не стал, тем более что, судя по всему, Ойрек занимал в Нордеме отнюдь не последнее место.
Впрочем, Лукас быстро понял, что это верно лишь отчасти.
В форте не было шума и гула, обычного для гарнизона. Что происходило на заднем дворе, Лукас не видел — его сразу провели внутрь, но и там было необычайно тихо и безлюдно. Рыцари выпивали, но уныло и как-то безрадостно. Похоже, совсем недавно тут что-то стряслось. Неужели Мессера?.. Проклятье.
— Постой-ка, Ойрек, — Лукас положил руку рыцарю на плечо. — Как ты можешь видеть, я принял сан, и нахожусь здесь прежде всего как патрицианец…
— Да неужто? — на лице Ойрека отобразилось удивление. — Хочешь сказать… ты ничего не знаешь? А! Ну, оно и верно, откуда бы?! — он расхохотался, и Лукасу это вовсе не понравилось. — И то правда! То-то я охренел, когда тебя тут увидал. Ну, думаю, сукин сын, и впрямь не иначе как мысли читать умеет. А ты вон как… патрицианец! Ну, ну! — он снова захохотал. Лукас молча переждал этот припадок веселья. Потом сказал без улыбки:
— Не знаю, о чём ты говоришь, но я прибыл сюда как слуга Единого, и намерен выполнить долг, который…
— Да не заливай, — осклабился Ойрек. — Я скорей сдохну, чем поверю, что ты подрядился ползать на брюхе перед этими…
— Святой брат.
Лукас обернулся, Ойрек тоже, не скрывая раздражения, но тут же отступил, кривя губы и отводя взгляд. Лукас посмотрел на вошедшего человека. Высокий, худощавый, с чертами лица, которые принято называть благородными. Без сомнения, рыцарь и, судя по всему, дворянин. Почти наверняка приближённый к Мессере — она всегда тянулась к проявлениям благородства, не важно, реального или показного, что её без сомнения рано или поздно погубит… если уже не погубило. Впрочем, если и так, то вряд ли по его вине. Лукас ясно видел, что этот человек в горе, хотя и очень хорошо это скрывает.
Рыцарь поклонился ему:
— Я сэйр Лайам из Роччера, командующий войсками её светлости герцогини Пальмеронской и комендант форта Нордем.
Лукас поклонился в ответ и представился в том же официальном тоне:
— Я сэйр Лукас из Джейдри, рыцарь ордена Святого Патрица, да будет с нами воля и благость его, — он осенил себя святым знамением. Никто из присутствующих не повторил его жеста. Как мило, неужто они решили совсем перестать притворяться? Это было ему по душе.
— Я надеюсь, — проговорил сэйр Лайам, глядя на Лукаса в упор, — мои люди не были слишком грубы… приглашая вас в Нордем.
— Со мной — нет. Но они были грубы с моим юным братом по ордену, которого пытались притащить сюда силой. К сожалению… или к счастью, стремление совершить паломничество к святым местам оказалось в нём сильнее желания оказать помощь язычникам, едва не переломавшим ему все кости. Поэтому я пришёл сюда вместо него, ибо юности простительно малодушие, а истинный слуга божий не может не ответить на зов, от кого бы он ни шёл.
Сэйр Лайам смотрел на него с уважением, Ойрек же — с удивлением, медленно переходящим в понимание, а потом — в злость. «Да нет, — подумал Лукас, краем глаза следя за Ойреком, — вряд ли этот пень сообразил, что я вру. Во-первых, потому, что я почти и не вру… а во-вторых, Лукас, старина, пора бы тебе и впрямь избавляться от мании преследования. Мало кто способен определить ложь так же легко, как ты».
— Благодарю вас, мессер, — с достоинством ответил сэйр Лайам, — и прошу передать от меня извинения вашему юному брату. Мои люди поступили с ним грубо не со зла, а по невежеству.
— Именно это я ему и сказал, — ответил Лукас и улыбнулся.
Сэйр Лайам на мгновение смутился, потом покачал головой.
— Присядем, мессер. Нам действительно необходима помощь… патрицианца. Я должен вам всё объяснить.
Они сели за стол — вдвоём. Ойрек остался стоять у двери. Лукас мгновенно оценил обстановку и понял, что в обычной ситуации Ойреку велели бы убираться вон, и он прекрасно понимает это, потому и старается не привлекать к себе лишнего внимания. Ледоруб его задери, неужто этот увалень научился интриговать? И что, к бесу, вообще здесь происходит?
— Вы должны освятить ребёнка, — сказал сэйр Лайам, и Лукас всё понял. Ему стоило огромного труда не выругаться вслух и продолжать изображать вежливое и хладнокровное внимание.
— Это… крайне необходимо, — сбивчиво проговорил Лайам, явно не собираясь вдаваться в подробности. Лукас смотрел на него совершенно ясным взглядом, проклиная присутствие Ойрека. Иначе был бы шанс выдать себя за круглого идиота, не понимающего, что если в бес знает какой глуши, в забытом форте на языческих землях кучке рыцарей срочно требуется освятить новорожденного по обряду единобожцев, это не может быть обычный ребёнок. О нет, это очень важный ребёнок, который должен быть узаконен согласно ритуалу правящей религии. Так, значит, Мессера всё-таки мертва, и они хотят, чтобы освятили её дитя. Стало быть, оставят в живых, чтобы потом можно было доложить об этом в Таймену… чтобы младенец получил законный статус и мог претендовать на трон своих предков. Проклятье, а ведь они даже не знают ещё, как вовремя спохватились. И что когда этот ребёнок будет освящён, он станет законным наследником Хандл-Тера, потому что король Артен мёртв.
Лукас отчаянно пожалел, что зарёкся встревать в политические интриги, потому что, воистину, никогда он ещё не оказывался в такой благоприятной для этого ситуации. Но для него было важно другое: Артенья тоже мертва. Иначе это она вела бы с ним разговор, а этот человек, объявивший себя её командующим, не казался бы таким потерянным. Отец ребёнка?.. Вполне возможно.
Так, что же делать теперь? Освятить ребёнка согласно обряду, мгновенно решил Лукас, благо он не раз видел, как это делается. И заставить их отвезти его в Таймену. Это, пожалуй, будет ничуть не проще, чем поймать Мессеру в силки, так что он получает равноценную замену. Да, вполне равноценную.
Эта мысль его окончательно успокоила.
— Это возможно? — встревожено спросил Лайам, и Лукас понял, что молчание затянулось. Ойрек презрительно хмыкнул от двери. Лайам этого, похоже, не заметил, зато сам Лукас увидел, что они уже не одни — зал понемногу заполнялся людьми, тихо слушавшими разговор. Ну ещё бы, сейчас ведь решалось, будет ли ребёнок, оставшийся от их предводительницы, законным королём, или уплыла их последняя надежда избавиться от обвинения в мятеже.
— Возможно, благородный мессер, — сказал Лукас, и его голос отчётливо прозвучал на весь зал. — Но вы, без сомнения, знаете, что для обряда освящения необходим свидетель, который сможет ручаться, что передаст ребёнку знание о Едином Боге и даст ему Единым благословенное имя. Разумеется, им должен быть тот, кого вы именуете единобожцем. Есть ли такой среди вас?
