— Никогда, — признался Натан.
— Так что же ты... — начала она и вдруг осеклась. Они были совсем близко друг к другу, Эллен дышала тяжело и часто, и это не было ни возбуждением, ни страхом, а чем — Натан не мог понять.
— Что же, ты меня не узнал? — вдруг прошептала она и, увидев, как удивленно расширяются его глаза, отвернулась — только колыхнулся узел волос на затылке. Натан хотел было остановить ее — а потом вдруг ощутил ужасную усталость. «Нет, не сейчас», — подумал он, глядя, как Эллен, подхватив подол, быстро пробирается сквозь кусты к лесу, и казалось, что она просто бежит, все равно куда, лишь бы не стоять больше рядом с ним. Это так разительно отличалось от того что он чувствовал мгновением раньше, что Натану стало больно.
Он проводил ее взглядом, сжимая кулаки, — и обернулся, услышав за спиной взрыв звонкого хохота. Он никогда и ни с чем не смог бы спутать этот смех — и так давно его не слышал, что теперь забыл обо всем остальном.
Глориндель сидел напротив Рослин и смеялся, счастливо, изумленно и при этом так зло, как умел он один. Рослин смущенно улыбалась и сидела, потупив взгляд, залившись пунцовым румянцем, кажется, несказанно довольная тем, что смогла его так обрадовать. Глориндель заметил Натана и махнул ему.
— Эй, дружище Натан! Иди-ка сюда! — крикнул он сквозь смех. — Взгляни только, какой свадебный подарок приберегла для меня моя леди!
Натан подошел, смутно начиная понимать, но не веря — до тех пор, пока не увидел совсем близко то, что лежало на раскрытой ладони Глоринделя. Что-то маленькое, сморщенное, неправильной треугольной формы... то, что он уже видел когда-то в пальцах калардинской княжны, но в пальцах Глоринделя представить не мог ни при каких обстоятельствах.
— Милорд!.. — выдавил он. — Это же...
— Ты помнишь, что я сказал, когда мы оказались в этом проклятом Тарнасе? Помнишь? Что не видать мне калардинского трона, как своих ушей! — сказал эльф и снова расхохотался, а потом схватил Рослин и притянул к себе — властно и почти грубо, но она лишь задохнулась от счастья, все еще пылая, и самозабвенно ткнулась лицом ему в грудь. Эльф крепко прижал ее к себе, запустил пятерню в сбившиеся золотистые волосы — почти в точности такие же, как его собственные, — улыбнулся и подмигнул Натану. — Как своих ушей, Натан... не видать! Ох, ну и замечательная же у меня жена! А? Самая лучшая в мире! И умная, как эльфийка...
Он оторвал Рослин от себя, опер спиной о свое колено, впился в губы поцелуем — требовательным и, как показалось Натану, благодарным. Рослин обвила его шею руками и закрыла глаза, краска отхлынула от ее лица.
Она любит его, подумал Натан, отворачиваясь. Она никогда никого не любила, и никто не любил его, а теперь она его любит, и не мне судить, безумны ли они оба.
Но если вы обидите ее, милорд, я забуду об Аманите, подумал Натан, слушая треск веток и тяжелое дыхание за спиной.
— Проклятие, да что это? Что все это значит? — бессильно повторял Глориндель, ни к кому не обращаясь.
Ответа не последовало. Все они задавались тем же вопросом.
За прошедшие дни тальвардское войско дважды сменило направление движения на противоположное. В первый раз — развернувшись и снова начав двигаться на юг, обратно к морю. Глориндель тогда сыпал проклятиями, а Натан предположил, что они получили срочный приказ от высшего руководства. Но теперь, пройдя едва ли не треть обратного пути, войско снова начало двигаться в другом направлении, на сей раз на северо-восток. Еще одно распоряжение? Возможно, но... выглядело это так, будто они идут наобум — не в конкретное место, а словно по нюху...
Едва эта мысль проскользнула у Эллен, Рослин сказала:
— Они идут за звездой.
Все разом посмотрели на нее. Калардинская княжна стояла, сложив руки на груди, и не сводила напряженного взгляда с горизонта, к которому далеко внизу, меж холмами, продвигалась бурая толпа. Будто там, на этом горизонте, она видела что-то, чего не видели остальные.
— Что? За какой еще звездой? — раздраженно переспросил эльф. Эллен не переставала дивиться его терпению. И того, что он до сих пор здесь, с ними... с ней... хотя нет, он не был с ней. Почти никогда не был, разве что там, в лесу, близ затерянной деревушки, когда обнимал ее и гладил по голове, и говорил: «Бедная, как же тебе досталось...»
Что мне досталось, думала она теперь, глядя на него. Что же мне досталось, господин Глориндель? Вы... таки недостались. Но как хорошо, что вы все еще здесь — пусть и не ради меня.
Вы тут ради Рослин. Вы тоже идете за звездой, что бы это ни значило.
— Там звезда, — повторила Рослин и указала на горизонт. — Она их зовет. И они идут. Только она не всегда на одном и том же месте. Она то здесь, там. Она сама решает, где ей быть, у нее дурной и непостоянный нрав. Но они не могут ей противиться. Ни тальварды, ни... нет, эльфы могут. Могли бы. Только они...
— Что за чушь ты несешь, милая? — сказал эльф, когда она умолкла на полуслове, но насмешки в его голосе не было.
— Я тоже ее видела. Она и меня... зовет.
— Что? Видела? Когда?
— Когда сделала так, чтобы видеть, — тихо ответила Рослин и опустила глаза.
Лицо Натана окаменело, и Эллен почувствовала, как каменеет сама. Вчера ночью Рослин наелась каких-то своих порошков и несколько часов лежала в стороне от костра, глядя в небо остекленевшими глазами и время от времени вздрагивая всем телом. Это было очень страшно, но Рослин предупредила, чтобы ее не смели трогать до рассвета, и только если после восхода солнца она не выйдет из транса, сказала дать ей еще какое-то снадобье. Какое именно, она показала эльфу — будто только ему и доверяла. Он не скрывал брезгливости и скепсиса, но выслушал и — Эллен не сомневалась — сделал бы все так, как она сказала, но, к счастью, это не понадобилось. Рослин очнулась за час до рассвета, попросила пить и тут же забылась крепким здоровым сном. Эллен смутно чувствовала, что этот ритуал как-то связан с тальвардским войском, которое вело их неведомо куда.
«Вело... — подумала Эллен. — Вело и все еще ведет. Они гонят нас, как этих эльфов, может статься, что на убой, а мы даже не думаем сопротивляться».
Теперь она не сомневалась, что Рослин пыталась войти в ментальную связь с некромантами, шедшими с войском, и, кажется, ей это по крайней мере отчасти удалось. Эллен никогда прежде не видела, чтобы ее госпожа пыталась делать что-то подобное. Впрочем, о ментальной связи и прочих ведьминских штучках Эллен знала мало — только то, что порой подглядывала в книгах, которые читала Рослин дома, в Калардине, пока Эллен медленно расчесывала ее длинные густые волосы, временами бросая взгляд княжне через плечо. Рослин знала, что Эллен это делает, но ни когда ничего не говорила — а лучше бы говорила, лучше бы запрещала. Тогда Эллен сейчас не понимала бы, что происходит, и, может, ей не было бы так страшно от всего этого.
