Почему-то ему становилось жутко от этой мысли.
Впрочем, дальше хорошей погоды благоволение небес не шло. Приморский воздух был свеж и не слишком влажен, тучи, время от времени сгущавшиеся в небе, ни разу не разразились дождем, будто решили только немного попугать, — но радости от этого было мало, потому что каждый дождливый день задержал бы их в пути, а Натан все больше убеждался, что в глубине души вовсе не стремится в Тарнас. И он не переставал спрашивать себя, было ли бы это так, если бы ему не приходилось сопровождать туда свою малолетнюю княгиню.
Но все это оставалось пустыми рассуждениями, которыми он развлекал себя во время их нечастых стоянок. На деле же он неумолимо продвигался на юг — туда, где, по словам Рослин, находился оплот тальвардских некромантов и где он мог разузнать про Аманиту.
Странно, но он почти не думал о ней. Из холодно светящего маяка, безжалостно притягивавшего Натана к себе, она превратилась едва ли не во второстепенную цель его путешествия... А первостепенной была леди Рослин. Она и ее... ох, нет, не капризы. Как бы ему хотелось назвать это капризами... но он не мог.
Так они и двигались на север, меж крутых холмов и сланцевых гряд. В Тальварде было мало буйной растительности, все больше равнины да холмы из песчаника. Леди Рослин переносила путешествие безропотно, но время от времени приказывала спешиться и долго бродила по скудно поросшим полям, собирая какие-то травы и коренья. Все найденное она тщательно очищала от грязи и прятала в котомку. Натану это казалось странным, а впрочем, травничество — не такое уж необычное увлечение для принцессы.
Иногда им на пути встречались военные отряды, но никто никогда не чинил препятствий, не задавал вопросов, не требовал путевых листов и охранных грамот. Натану все это казалось подозрительным — в Калардине и в мирные времена им не позволили бы шляться по дорогам так свободно. А здесь, казалось, никто никого не боится. Калардин мог загнать в самое сердце Тальварда хоть сотню шпиков — они пролезли бы незамеченными и... и что? Легко рассуждать о том, чего не знаешь. Вероятно, у тальвардов есть основания для подобной беспечности. Возможно, они слишком хорошо осознают надежность своих тылов... а что у них в тылах? Вернее, кто?
Было странно предположить, что некромантские маги обеспечивали безопасность целой страны — тем более что они даже не участвовали напрямую в военных действиях... но кто, если не они?
Вот скоро увижусь с ними и сам спрошу, мрачно подумал Натан. Если у меня останется на это время перед тем, как они нашлют на меня волну смерти или затравят своими зомби. И тут вряд ли помогла бы даже охранная грамота, пусть бы она у меня и была. Вот если бы...
Мысль была странной. То есть для Натана, пятнадцать лет грабившего путников на больших дорогах, в ней не было ничего странного. А для Натана, присягнувшего калардинской княгине, — было. Потому что не пристало преданному вассалу вынашивать планы, как бы использовать свою княгиню в сделке с вражескими магами... даже допустить такую мысль не пристало. Но он все же подумал об этом. Если тот наемник из врельерского трактира не соврал и в войну вступили эльфы, возглавляемые Глоринделем, — лучшей заложницы для Тальварда не найти...
— Это последние, — сказала Рослин.
Металл глухо стукнул о столешницу. Натан поднял голову.
— Что?
— Последние, — терпеливо повторила Рослин. — У нас осталось две золотых монеты и пять серебряных.
Была еще горстка меди, но ее калардинская княгиня, разумеется, в расчет не брала. Натан взглянул на мутно поблескивающую кучку драгоценного металла. У них и правда почти не осталось денег. Тальварды, может, и были беспечны, зато драли с незнакомых путников три шкуры, а если видели, что путники нездешние, — то и все девять. И они остались практически без гроша после того, как на последнем постоялом дворе чем-то отравилась их лошадь. Натан подозревал, что это отнюдь не было несчастной случайностью — уж очень недоброжелательно глядел на него хозяин, — и поспешил убраться оттуда, не поев и не дав есть Рослин. Таковы уж были эти тальварды — они позволяли своим врагам беспрепятственно продвигаться по своей земле, но не преминули бы убить, как только представится случай — даже без повода, просто так. Они легко относились к подобным вещам.
Но как бы там ни было, а с деньгами у них было туго. Натану пришлось даже использовать заначку из сапога, но это не особо поправило положение. Он-то был непривередлив, но не смел навязывать суровые походные условия своей госпоже... госпоже всего своего народа. Последняя мысль угнетала его, особенно когда он вспоминал сухую улыбку Рослин в ответ на его слова: «Тальварды захватят нас». «Вас», — ответила она тогда. Но что это меняло? Он присягнул ей и был обязан выполнять долг.
Сейчас его долгом было обеспечить госпоже дальнейшее комфортное путешествие. Как это сделать, Натан не представлял.
— Ты должен достать деньги, — сказала Рослин и посмотрела в затянутое слюдой окно. Трактир, в котором они ночевали, был из самых дешевых — снизу доносился ор пьяных перегонщиков скотины, видимо, здешних завсегдатаев. Натан удержал новый вздох.
— До Тарнаса уже недалеко, — попытался он. — Если экономить...
Рослин взглянула на него так, что он тут же умолк. Чувство вины за преступные мысли, из которых она его вырвала разговором о деньгах, мешало ему действовать так жестко, как, возможно, следовало бы.
— Что вы предлагаете, миледи?
— Почему я должна что-то предлагать?
Он смолчал. Рослин выждала с полминуты, потом повернула к нему надменно вздернутый подбородок.
— Ну? Какие идеи?
Звучало так, словно он обязывался выложить по меньшей мере дюжину. Натан качнул было головой... а потом вдруг подумал, что ведь есть одна. Есть. Она не пришла к нему внезапно — скорее сидела в голове с самого начала, но он отметал ее начисто, как и все мысли подобного рода на протяжении последних двух лет. Но ведь кощунственное намерение, посетившее его несколькими минутами раньше, тоже из разряда подобных идей? Так почему бы не быть последовательным, а, Натан?
Последнюю мысль произнес в его голове голос Глоринделя, и Натан стиснул зубы.
— Я попробую что-нибудь сделать, — сухо проговорил он. Рослин улыбнулась и вновь отвернулась к окну. Она не собиралась ни о чем спрашивать — и то хорошо. Время вопросов, миледи, наступит позже. Если наступит.
Натан вышел из комнаты, спустился вниз, в галдящую пьяную толпу. Здесь были одни тальварды — во всяком случае, речь кругом звучала малознакомая. Натан вдруг почувствовал непонятное облегчение: в конце концов, они враги, подумал он. Мысль была беспомощной, она тоненько пропищала это глупое оправдание где-то на задворках сознания и умолкла, подавленная собственной никчемностью. Враги. Ха. Они-то — враги? Эх, Натан, ты-то знаешь цену слова «враг». И не тебе этим словом разбрасываться, верно? Так что называй вещи своими именами. Они быдло. Тупые овцы, ждущие и жаждущие мясницкого ножа. А ты — мясник, и тебе нужна их теплая курчавая шкурка. Только и всего, и ни при чем тут ни враги, ни друзья, ни долг... хотя я ведь именно из-за долга снова делаю это, верно? Я обязан хорошо служить моей госпоже, и я послужу ей любым способом — дело только в этом...
