Танцовщица, прятавшаяся за подушками, пронзительно завизжала и упала в обморок. Чернокожий мальчик что-то забормотал на неизвестном Рустаму языке, прижав пальцы ко лбу и в ужасе пятясь. Ибрагим-паша уставился на труп выпученными глазами.
– Что?.. Что это такое?!
– Это жрица Демона-Кошки, которую пытались подослать к тебе твои враги, паша, чтобы она сожрала твой разум.
– Но она же... ее же... она должна была остаться жива! – странно высоким голосом воскликнул Ибрагим – и вдруг отпрянул так резко, что перевернул кальян, и тот, свалившись с подушек, с громким звоном покатился по мраморным плиткам. – И, живая или мертвая, не должна была оказаться здесь! Зачем ты ее сюда принес?! Ты хочешь убить меня? Ты, предатель, да проклянет тебя Аваррат!
Он вскочил и трясся, стискивая в кулаке рукоять кинжала, но как будто не решаясь выхватить его из ножен. Рустам смотрел на него со смесью досады, обиды и недоумения.
– Я вовсе не хочу убить тебя, о владыка, – проговорил он как можно более миролюбиво. – Напротив, я старался тебя охранить. Мертвой эта тварь никак не может навредить тебе – я провел рядом с ее телом достаточно времени, и мне ничего не сделалось...
– Почем я знаю? – брызжа слюной, выкрикнул Ибрагим. – Может, это вовсе не ты! Может, твоими устами говорит сейчас эта проклятая демоница, решившая захватить мое княжество!
«А не пошло ли бы это твоему княжеству на пользу?» – подумал Рустам – и ужаснулся этой изменнической мысли.
– Успокойся, владыка. Уверяю тебя, никакая опасность тебе не грозит. Я лишь принес доказательство того, что не мог поступить иначе, когда отправил эту тварь в преисподнюю, из которой она вышла. Но, – помолчав, продолжал он, – также я хотел бы задать тебе вопрос... на который я молю тебя в твоей безбрежной милости мне ответить.
Ибрагим смотрел на него, судорожно хватая ртом воздух. Если в он сейчас велел Рустаму умолкнуть и отправиться в темницу, где ему предстоит ожидать казни, Рустам бы покорно повернулся и пошел прочь, выполнять волю паши. Но Ибрагим молчал, продолжая переводить одуревший взгляд с Рустама на кошку и обратно, как будто не решаясь сделать хоть шаг, который приблизит его к ним.
За спиной Рустама скрипнула дверь – это чернокожему мальчику-рабу хватило ума потихоньку удрать.
– О владыка, Аваррат знает, что я делал все, дабы исполнить твое приказание. Но я встретил на этом пути больше помех, нежели ожидал. В степи на нас напали ассасины, а потом еще раз, уже в стенах Аркадашана. Они охотились за кошкой, но также пытались захватить и ассасина. Все мои люди... все, – чуть дрогнувшим голосом продолжал Рустам, – погибли, выполняя твой приказ, и теперь перед тобою стою я один. Не ради себя, но ради тех, кто положил свою жизнь, защищая твоих рабов, я спрашиваю тебя: ты знал об этих нападениях?
Ибрагим сглотнул. Взгляд его метнулся к двери, и вдруг он хлопнул в ладоши – резко и звонко, оглушающе, неприятно.
– Стража! Ко мне! Ко мне!
Рустам не обернулся. Он продолжал молча и пытливо глядеть в лицо Ибрагима, которое, когда прошла минута, а на зов так никто и не явился, побагровело, а потом стало бледнеть.
– Стражи нет, – тихо сказал Рустам. – Ее убил ассасин, которого ты захотел сделать евнухом в своем гареме. Он убил бы и тебя, но я сумел помешать ему. Сейчас тебе не грозит никакая опасность, о владыка, но я смиренно прошу тебя все же ответить на мой вопрос.
– Чего ты хочешь от меня? – плаксиво спросил Ибрагим, и лицо его исказилось, будто рожица капризного ребенка. Рустам глядел в изумлении: никогда он не видел, да и вообразить не мог своего владыку таким. – Ну, чего? Да, я велел ассасинам перехватить кошку по дороге. Велел! Потому что если в она оказалась в Аркадашане, мало ли что могло произойти! Она могла сбежать, могла околдовать своих стражей... и кто знает, может, я бы лишился разума, едва лишь взглянув в ее бесовские глаза! Как я мог позволить ей пересечь порог моего дворца?!
– И ты, – медленно проговорил Рустам, – решил, что будет безопаснее для тебя, если ее допросят где-нибудь в другом месте... да... ведь если бы даже ты бросил ее в тюрьму в Аркадашане, это стало бы известно тем, кто подослал ее, и выдало бы им твою осведомленность. Они бы узнали, что их план раскрыт, и это сделало бы тебя более уязвимым перед ними...
– Видишь, ты все понимаешь! – воскликнул Ибрагим, явно приободрясь – краска снова прилила к его щекам. – Разве мог я поступить иначе?
– Другими словами, – так же медленно и тихо продолжал Рустам, – ты просто испугался. Испугался Демона-Кошки... испугался женщины, пусть даже у нее острые когти и дурной глаз. Ты испугался, паша.
– Как ты смеешь...
– Ты боялся даже того, что она узнает, кто именно похитил ее. Поэтому ты уговорил ассасинов прикинуться разбойниками – на случай, если демонице удастся убить их и бежать. Она считала бы, что едва не стала жертвой обычных бандитов, и не смогла бы донести своим хозяевам о том, что их планы раскрыты ассасинами... да... Ты так хорошо продумал все, о владыка. Или это не ты? Быть может, это Старый Ястреб подал тебе такую хорошую мысль?
– Ты сомневаешься в моем хитроумии, презренный? – рявкнул паша, обманувшись тихим голосом Рустама и решив, что тот восхищен и подавлен затейливостью партии, в которой играл роль пешки.
– В твоем хитроумии? О нет, владыка. В твоей чести – да, – сказал Рустам и, вырвав из-за пояса ятаган, пошел на Ибрагима.
– Что ты... – начал тот и умолк, лишившись от ужаса дара речи.
Рустам наступил вымазанным в грязи сапогом на шелковое покрывало, оставив на нем кровавый след, и отшвырнул подушки, которыми пугливо прикрывался паша. Подойдя к Ибрагиму вплотную, Рустам вынул из складок своего кушака наруч повиновения.
– Ты доверил мне эту драгоценную вещь, владыка. Не особо большая честь, учитывая, что в ней не было такой уж необходимости... Ты ведь знал, ассасины сказали тебе, что на Белого Ястреба эта магия может и не подействовать. Но ты решил рискнуть... а заодно польстить мне тем, что отдал в пользование такое сокровище, и тем самым окончательно усыпил мою бдительность. Ты знал, что при помощи десяти воинов мне, вполне возможно, удастся день-другой удерживать ассасина. А потом он, равно как и подарок Урдана-паши, о котором ты тоже заранее знал, должен был перейти в руки Ястребов. Мне суждено было выполнить лишь одну часть твоего поручения и умереть, выполняя вторую. За что ты так оскорбил меня, о владыка? Не тем, что послал на верную смерть – о нет; не для того ли я служу тебе, чтоб умереть за тебя? Но ты дал мне задание, зная, что я умру, не доведя его до конца, и тем навек опозорю свое имя. И что люди, которых ты дал мне, также умрут и разделят этот позор. За что ты так со мной, Ибрагим-паша?
– Т-ты неправильно понял, – пролепетал тот, глядя на него в почти суеверном ужасе. – Ты... ты великий воин, Рустам! Ты, ты один мог сдерживать Альтаира, пока...
– Пока не придут те, кто справятся с этим не хуже меня. Потому что хоть я и хороший воин, владыка, мне было не выстоять против банды ассасинов... если бы один из них не бился на моей стороне.
