С этой мыслью он закрыл глаза и больше уже не слышал никаких голосов.
3
Ему сшили новую рубашку взамен порванной. На миг у Адриана мелькнула шальная мысль: а что, если и эту порвать, опять сошьют заново? Так полотна не напасёшься. Тем более что полотно это наверняка из здешних запасов, из сундуков его матери. Поэтому он не чувствовал себя вправе так по-детски мелочно пакостить своим захватчикам. Это было просто глупо.
На третьей неделе своего пребывания в родных стенах Адриан наконец вышел из бывшей комнаты Анастаса. Двое незнакомых с виду солдат, с красно-оранжевыми лентами на древках алебард, отвели его вниз. Они не прикасались к нему; один шёл впереди, освещая факелом крутые ступени, другой замыкал, не давая возможности незаметно улизнуть в боковой проход.
Когда тяжёлые двери большой пиршественной залы распахнулись, у Адриана перехватило дыхание.
Дубовые столы, крытые багровой бархатной скатертью, нескончаемым рядом тянулись вдоль стены. Они уже были до отказа завалены яствами, отражение пламени настенных факелов колебалось на поверхности вина в кувшинах, бульонов в супницах и соусов на широких плоскодонных блюдах. Пир ещё не начался, это была только первая партия блюд, и слуги торопливо сновали туда-сюда, заканчивая сервировку. В зале стоял негромкий гул: скамьи вдоль столов были заполнены людьми, в основном мужчинами в боевом облачении и ярких цветах. Тут были жёлтый и оранжевый цвета Харротея, белый и малиновый Коралорна, бирюзовый и чёрный Гэнгрила, красный и охровый Чейзера, и другие, которых Адриан не узнавал. Их объединяло одно: все они были септами Одвеллов. Их жён с ними не было, зато было несколько шлюх — развратного вида девок с крашеными волосами и подведёнными сажей бесстыжими глазищами, в откровенных платьях, из корсажей которых едва не вываливались обвислые груди. Они были ещё почти трезвы и потому вели себя не слишком нагло, только хихикали и жались к бёдрам мужчин.
Адриан Эвентри смотрел на всё это и думал о том, как всё же странно, что первый пир в этом зале, в доме его отца, на который он приглашён, происходит вот так. Прежде он мог только подглядывать вместе с младшими да слушать менестрелей, спрятавшись на верхней галерее. А теперь он стоял на пороге в этот зал в одежде цветов своего клана и должен был сесть рядом с этими людьми, и пить с ними в том самом месте, где пировали его родные. Отец не оказывал ему такой чести. Зато её оказали ему те, кто убил его отца.
Адриан оглянулся и обнаружил, что его больше не конвоируют. Никто не глядел в его сторону, и он нерешительно осмотрелся, не зная, что должен делать теперь. К еде пока никто не прикасался. Все, казалось, ждали чего-то. Или кого-то.
Адриан только теперь увидел, что место во главе стола пустует.
Он мгновенно окинул взглядом собравшихся, выискивая Рейнальда Одвелла или ещё кого-нибудь в бело-лиловых цветах. Не нашёл, зато наткнулся взглядом на Топпера Индабирана, сидевшего в противоположном конце стола. Для него также приготовили кресло во главе, но в нижнем конце, таким образом, оставив лэрду Одвеллу наиболее почётное место в этом зале. Лэрд Одвелл, однако, не проявлял ответного уважения и задерживался. Впрочем, пока ещё не слишком сильно.
Мимо Адриана пронёсся слуга с гигантским блюдом, на котором опасно раскачивался здоровенный жареный павлин, утыканный перьями. Адриан едва успел отскочить в сторону, иначе бы его сшибли с ног. Слуга пробормотал извинения — и, встретившись с Адрианом взглядом, осёкся на полуслове.
Он его узнал. Его или его цвета — не важно. Адриан смотрел слуге в лицо, казавшееся смутно знакомым, но припомнить точно не мог. Да ему это и не требовалось. Ему было достаточно этого взгляда.
— Лэрд Эвентри, — прошептал слуга и, стушевавшись, поклонился. Адриан медленно повернулся в сторону стола. Снова посмотрел на пустующее кресло с высокой резной спинкой, стоящее на небольшой возвышенности во главе пиршественного стола.
И тогда его охватило чувство, совершенно для него новое и незнакомое, но от того не менее восхитительное. Не задумываясь, что делает, и не дав себе времени передумать, Адриан решительно двинулся вперёд. От двери, через которую он вошёл, торопился кто-то ещё, слуги сновали туда-сюда, и его шаги не привлекали внимания до тех пор, пока он не оказался возле самого стола. Сидевший по правую руку от кресла мужчина в цветах Кадви оживлённо флиртовал с жавшейся к нему женщиной и не обращал внимания на то, что происходит у него под носом. Адриан посмотрел на него, чувствуя сумасшедшее, злое веселье.
А потом поднялся на две ступеньки и сел в резное кресло во главе стола.
Потребовалось какое-то время, чтобы взгляды присутствующих обратились к нему. И чем больше глаз он на себе чувствовал, тем тише становилось вокруг. Наконец установилась гробовое молчание. Даже слуги перестали суетиться и, разинув рты, уставились на мальчика в красных и белых одеждах, сидящего на месте, предназначенном лэрду Одвеллу.
Те из них, кто видел его впервые, узнали его цвета и не могли не понять, кто он такой.
Адриан поймал взгляд Топпера Индабирана, глядящего на него с отвисшей челюстью, и улыбнулся.
— Приветствую вас, милорды, — сказал он, и его звонкий мальчишеский голос эхом отдался от сводов зала.
Топпер Индабиран закусил ус, явно пытаясь совладать с собой и решить, что следует предпринять. По залу прошелестел шепоток. Лорды были настолько обескуражены его наглостью, что самое очевидное решение — стащить его с кресла силой — не пришло в голову ни одному из них. Адриан сидел, не в силах согнать улыбку с лица, обводя взглядом всех и каждого. Лорд Кадви, сидящий к нему ближе остальных, ошалело моргал. Почувствовал чьё-то присутствие рядом с собой, Адриан повернул голову и взглянул в глаза виночерпию, стоявшему возле него с таким же ошалелым видом, как и у всех присутствующих. На виночерпии была ливрея с цветами Одвеллов.
— Мой лорд, — пробормотал он. — Я боюсь… я опасаюсь, что…
— Можно начинать, полагаю? Или кого-нибудь ждём? — беспечно спросил Адриан и, подняв со стола кубок, протянул его слуге. — Плесни-ка мне, друг, в горле пересохло.
Он всё ещё улыбался. Ему не было страшно. Он был будто во сне, в дурмане, его слегка знобило от возбуждения. И ему было наплевать, чем всё это обернётся в следующий миг.
И однако он вздрогнул вместе со всеми, услышав нарочито любезный голос за своей спиной:
— Вижу, я опоздал. Моё место уже занято.
Адриан обернулся, не вставая. Рейнальд Одвелл, лиловый принц, в ослепительно белом плаще, с безупречно уложенными волосами, со сверкающими сапфирами на одежде, руках и ножнах меча, стоял в шаге от него и слегка улыбался, глядя ему в глаза.
Адриан выдержал этот взгляд.
— Воистину так, мой лорд, — сказал он с невесть откуда взявшимся спокойствием. — Впредь извольте являться вовремя.
— Да что, в конце концов, позволяет себе этот щенок! — рявкнул наконец пришедший в себя Топпер Индабиран. Это воззвание прозвучало бы убедительнее, если бы не доносилось с противоположного конца стола, и всё же оно слегка отрезвило собравшихся.
