Я вскочил, ринулся к двери и заколотил в нее кулаками, сбивая пальцы о железо. Дверь распахнулась почти сразу — странно, я не слышал ни щелчка ключа в замке, ни скрежета отодвигаемого засова. Но дверь, тем не менее, была заперта.
Я отступил, глядя на человека в красном, появившегося на пороге. Можно было подумать, будто он стоял за дверью всё это время, ожидая, пока я продемонстрирую жгучее стремление пообщаться.
— Спокойнее, Эван, — вполголоса сказал он. — Сейчас я всё тебе объясню.
Такой прямой и бесхитростный переход к сути дела меня ошарашил. Я готовился к тому, что упрашивать придется долго, и был удивлен подобной благожелательностью. Человек прошел к столу, кивком позвав меня за собой, положил на кровать сверток, который, как я только теперь заметил, принес с собой, и спокойно сел на стул.
— Думаю, сначала ты захочешь одеться, — сказал он. Я только теперь понял, что всё еще разгуливаю в чем мать родила, и почувствовал, что краснею. Схватив брошенную на кровать одежду, я отвернулся и поспешно натянул ее на себя. Мысли у меня путались.
Закончив, я повернулся и бросил взгляд на дверь. Она снова была закрыта.
— По порядку, — невозмутимо проговорил человек, предупредив поток вопросов, готовый хлынуть с моих губ. — Мое имя Алоиз. Это место — храм Безымянного Демона. Ты — Проводник, несущий в себе половину ключа к тюрьме, в которой заключен Безымянный Демон. Нам нужен не ты, а твоя половина ключа. Но поскольку она находится в твоем сердце, к сожалению, мы должны будем у тебя его забрать. С этим вышла небольшая заминка, поэтому теперь тебе придется пробыть здесь некоторое время, до тех пор, пока мы не найдем второго Проводника. Мы думали, что нашли его, вернее ее, но ошиблись. Новые поиски займут какое-то время. Его ты проведешь здесь. Скажи, если тебе что-нибудь нужно, тебе всё принесут. Если у тебя остались какие-то вопросы, я на них отвечу.
Я смотрел на него, размышляя, даст ли мне что-то, если я сейчас проломлю ему голову. Потом пришел к выводу, что вряд ли. Гораздо полезнее в данный момент будет узнать как можно больше об этом месте и о психах, открытым текстом заявляющих, что собираются вырвать у меня сердце из ритуальных соображений.
Я запоздало вспомнил, что Алоиз предложил мне задавать вопросы и, не сумев придумать ничего умнее, тупо спросил:
— Почему я?
— Это долгая история.
— Полагаю, у меня много времени. Или нет?..
— На это хватит, — коротко рассмеялся он. — Я мог бы и не рассказывать тебе всего этого… Но раз уж тебе предстоит прождать какое-то время, я предпочитаю просветить тебя на этот счет, хотя бы чтобы оградить и тебя, и нас от попыток сопротивления. Ведь это твоя судьба.
— Я не верю в судьбу, — криво усмехнулся я, чувствуя, как невольно холодею от спокойного, уверенного тона этого человека.
— Ты родился только потому, что наступила пора выпустить Безымянного Демона на волю. Ты обязан ему жизнью. По-моему, справедливо, что эту жизнь ты отдашь ему.
— Какого хрена! — воскликнул я, начиная раздражаться, но Алоиз мягко перебил меня:
— Я постараюсь покороче. Чуть больше тысячи лет назад Безымянный Демон был заключен в статую, которую ты видел на алтаре. Это случилось неожиданно, происками его врагов, и было большим несчастьем для всех нас. Произошло это во время жертвенного ритуала. Жрецы, проводившие его, до последнего сражались за свободу нашего бога, и в тот раз их кровь пролилась на алтаре. Безымянный Демон успел остановить руку Смерти, прежде чем она схватила их, потому что нашел способ освободиться. Понимаешь, никогда еще кровь жрецов не проливалась на жертвенном алтаре. Это уникальное явление, и, как любое уникальное явление, оно обладает огромной силой. Потому когда эта кровь снова прольется на алтаре, Безымянный Демон воспользуется ее силой, чтобы вырваться на свободу. Но для этого ему требуется огромная внутренняя энергия. Заточение ослабило его, и он нуждался не менее чем в тысяче лет для восстановления сил. Тысяча лет прошла. И теперь кровь из сердец потомков тех жрецов должна пролиться на тот же камень.
— Мой отец был придворным гравером, — потрясенно проговорил я, — Дед — лесничим! Они сроду не имели никакого отношения к религии! Вы меня с кем-то спутали… как ту женщину!
— Нет, — слабо улыбнулся Алоиз. — Ты — Проводник.
— С чего вы так в этом уверены?!
— Тебя нашел Ржавый Рыцарь. Он был создан для того, чтобы найти тебя.
Холодные когтистые пальцы страха стиснули мое горло. В памяти всплыли темные очертания лесной поляны, сырые запахи недавнего дождя, хрип солдата, чья теплая кровь на моем животе, сиплый скрежет ржавых доспехов… Черная прорва щелей опущенного забрала — и отсутствие глаз за ними.
— Почему же вы не послали его за ней? — хрипло спросил я.
— Проводников двое: мужчина и женщина. Мужчину чувствует Ржавый Рыцарь. Женщину — Стальная Дева. Она… Мы думали, можно будет не использовать ее. О женщине-Проводнике известно довольно мало. Но нам казалось, что этого должно хватить. У Миранды были все признаки Проводника, — в его голосе промелькнула грусть. — Сомнений не возникло… Не считая отсутствия подтверждения от Стальной Девы, но мы надеялись, что сможем обойтись без этого.
— Значит, она умерла зря, — сказал я, глядя на стену за его спиной.
Алоиз посмотрел на меня с удивлением.
— Кто?
— Она! Миранда! Женщина, которой один из ваших вырвал сердце!
Вертикальная складка, пролегшая меж его бровей, стала глубже.
— Я знаю, — негромко проговорил он, — тебе трудно это понять…
— Трудно понятъ?! А вы бы поняли, если бы вам сообщили, что ваше сердце принесут в жертву каменному истукану?!
— Это не совсем жертвоприношение, — сказал Алоиз, игнорируя столь неуважительное отношение к своему богу. — Вернее, совсем не жертвоприношение. Безымянному Демону нужна не просто ваша кровь — ваш дух, ваша сущность. Вы станете анимой и анимусом его новой личности. Эван, ты не умрешь. У тебя заберут сердце, но ты не умрешь. Ты станешь частью бога. Если задуматься, ты должен испытывать благодарность.
— Серьезно? — восхитился я. — Знаете, что-то с этим никак!
— Жаль, — коротко сказал Алоиз и встал. — Ну, теперь ты знаешь в общих чертах, что от тебя требуется. Моя миссия выполнена. Какие-нибудь вопросы?
— Что вы со мной делали?
Мне показалось, что он ждал этого, хотя явно был не очень доволен.
— Это часть подготовки, — суховато сказал Алоиз. — Проводники должны резонировать друг с другом. Я знаю, это было неприятно, но теперь ты отдохнешь. Пока мы не найдем женщину-Проводника. Тебе что-нибудь нужно?
Он говорил так, словно мне предстояло немного позаниматься черной работой. Неприятной, но полезной. Конечно, всё, что говорил этот человек, — бред, но разве это меняет мое положение? Я смотрел на него, такого спокойного, такого доброжелательного за непробиваемой стеной собственных суеверий, столь привычных и очевидных для него и столь страшных и губительных для меня, и думал, что нет никакого смысла пытаться говорить с подобными людьми.
