– Что значит, неизвестного? – спросила Антонина.
– То и значит! Нет такого яда! Ни у нас, ни в других странах. Эти девушки первые, кто был отравлен этим ядом на сегодняшний день.
– Кто-то изобрел новый яд? – удивилась Тоня. – Или прилетели инопланетяне?
– Так это тоже неизвестно. Просто нет сведений по этому яду, и все! А виноват во всем метеорит, так и будем думать! Пролетел бы он мимо Земли, ничего бы этого и не было, – сказал Трофим.
– Я тоже начинаю чувствовать, как тебе тяжело, – вдруг вздохнула Антонина, задумчиво глядя в окно на унылый, серый пейзаж.
– Вот только ты не парься на эту тему. Все будет хорошо…
– Ты сам начал…
– Ты права, извини, самому бы не сойти с ума…
– На тебя или меня охотятся. Нас в любой момент могут отравить, а ты говоришь, что все будет хорошо? Еще скажи, беги от людей, которые могут нарисоваться на твоем горизонте со шприцем в руке.
Трофим закурил.
– Ты сейчас куда?
– В смысле? – подняла на него глаза Тоня.
– Есть какие-то дела? Может, посидишь со мной в номере? Я боюсь тебя отпускать.
– А ты для чего вообще приехал?
– Для опознания твоего трупа.
– Труп не состоялся, извините. Так, может, тебе уехать? – спросила она.
– А смысл? В Москве или в Питере, меня, если что, все равно достанут.
– Это да. А я бы в Эрмитаж сходила, – осторожно посмотрела на него Антонина. – Там-то нас точно никто не тронет.
– Эрмитаж, значит Эрмитаж, – задумался Трофим, принимая решение. – Я пойду с тобой.
– А я не нанесу урон человечеству? – вдруг спросила Антонина.
– Чем? – поинтересовался он, с удовольствием выпуская сигаретный дым.
– Тем, что отвлекаю тебя от твоих вычислений? – уточнила она.
– Тонечка, ты мне не помешаешь абсолютно. Я буду рад быть с тобой. Сам хочу сходить в Эрмитаж. А мои вычисления… Ты им совсем не повредишь, я же говорю, они все время со мной. Поэтому мы пойдем куда угодно и на сколько хочешь.
Сказано – сделано. После завтрака они оделись и вышли из отеля. Антонину сразу же пронзил холодный северный ветер. Она поежилась и подняла воротник.
– Почему без перчаток? – спросил Трофим.
– Я не думала, что здесь так холодно. А перчатки сейчас бы не помешали, – согласилась она.
Трофим решительно взял ее руку и засунул себе в карман, чтобы согреть и не оставлять ее на этом студеном, пронизывающем ветру. Это выглядело очень трогательно. Антонина ощутила заботу, и согрел ее не карман, конечно, а рука Трофима, которая сжимала ее ладошку. «Вот так бы шла и шла с ним просто по улице, и зачем нам музей? Там снимем верхнюю одежду, и уже не будет его кармана, его руки», – поймала себя на мысли Антонина.
– О чем думаешь? – тихо поинтересовалась Тоня, заметив, что и Трофим погрузился в свои мысли.
– Вот черт! Не могу сосредоточиться на работе, я теперь все время думаю об этих убийствах.
– Тебе нельзя отвлекаться, – напомнила Антонина. – Ты – единственный шанс человечества на спасение.
– Да уж! – засмеялся Трофим.
Антонина провела один из самых счастливых дней в жизни. Держась за руки, они с Трофимом полдня бродили по Эрмитажу. Антонина, как творческий человек, в таких местах всегда находила умиротворение.
– Одно слово – красота! – отметила Тоня, когда они вышли на улицу. – А знаешь, я уже успела побывать в частном художественном музее, мне там тоже очень понравилось.
– Это тот, что напротив нашего отеля? – уточнил Трофим. – Я в очень хороших отношениях с их директором. Хочешь, туда пойдем? – предложил он.
– Вроде недавно была, – ответила Тоня, но ее сердце радостно застучало. – Хотя меня приглашали приходить сколько угодно. Этот Геннадий Альфредович, похоже, со всеми в хороших отношениях. Позитивный человек.
– Вот сейчас мы к нему и завалимся в гости, – предложил Трофим.
– Только хобби у него странное, – сказала Тоня.
– Что?
– Да так, я о своем, – отмахнулась она.
Когда они уже подходили к музею, Трофиму кто-то позвонил. Звонивший говорил очень громко, даже несколько истерично, и Трофим немного отстранил трубку от уха и поморщился.
– Тоня, я должен отъехать. У меня дела, – сказал он, закончив разговор, и почему-то она этому не удивилась. – Наш поход в музей откладывается. Вот как всегда!
– Почему откладывается? Твои дела, ты и поезжай. Я-то при чем? – пожала она плечами. – Я пойду…
– Мы же решили держаться вместе. Я тебя не оставлю, и ты будь рядом, чтобы я за тебя не волновался.
– Трофим, я отсижусь в музее. Что со мной там может случиться? Я, если честно, безумно устала, у меня ноги отнимаются, – сказала Антонина.
– Ладно, – согласился Трофим, подводя Тоню к входу в музей. – Геннадию Альфредовичу от меня привет, – сказал он и, озабоченно посмотрев на часы, поспешил в противоположную сторону.
Он и не заметил, как Тоня еще долго зачарованно смотрела ему вслед.
Антонина решила не пользоваться блатом, ей было неудобно. Она купила билет и сразу же пошла в кабинет директора. Там она обнаружила только Валентину Петровну, бледную и растерянную.
– Здравствуйте. Можно? – спросила Антонина, вежливо застыв в дверях.
– Тонечка?! – близоруко прищурилась старушка. – Конечно! Очень рада вас видеть! Всегда рада! Заходите, пожалуйста! – И Валентина Петровна принялась собирать бумаги на своем столе.
– У вас что-то случилось? – спросила Антонина, которая сразу отметила необычный вид Валентины Петровны.
– Почему спрашиваете? – напряглась пожилая женщина.
– Выглядите расстроенной, – пояснила Тоня.
– Я? Что вы! Ерунда! Мелкие неприятности. Присаживайтесь! Это все поправимо…
– А Геннадия Альфредовича нет?
– Ушел куда-то со словами: «Я должен вернуть свое».
– Свое? – не поняла Антонина.
– Да, именно так и сказал. Вернется, наверное. А мы пока тут поворкуем, – ответила Валентина Петровна, и Антонина не заметила, как на столе появилась бутылка водки с изображением Петра Первого.
– Ой, нет! – даже вздрогнула она. – Что же это такое? Я вообще не пью! А тут, как приехала к вам, только и делаю, что прикладываюсь к рюмке!
– Да мы по чуть-чуть! Уважьте старуху. Вы правы, у нас тут такое случилось, ой, случилось, – покачала головой Валентина Петровна, сразу же меняя тактику.
– Что случилось? – спросила Антонина.
– Выпьем! Тогда скажу! – Валентина Петровна ловко откупорила бутылку под тяжелый вздох Тони.
