Она повернула к нему папку, но Дубенич отодвинул ее, не читая:
– Нет свидетелей, которые подтвердили б мои слова…
– Вы уверены? – усмехнулась Ксения.
Дубенич заерзал, стало очевидно, что он лихорадочно восстанавливал эпизод в ресторане, но столько времени прошло – это сделать практически невозможно.
– Да нет у вас свидетелей, – наконец неуверенно произнес он. – Если и есть, я буду стоять на том, что на меня клевещут.
– Значит, вы – приятель Шатунова, но помочь спасти его жизнь не хотите, – констатировала с сожалением Ксения.
– Хочу! – воскликнул он. – Но боюсь. Я передал ему слухи. Слухи!
– Скажите, а почему вы не взяли такой жирный кусок, а отдали его Шатунову?
– Не для протокола, ладно?
– Хм… – улыбнулась она и отложила авторучку, затем переплела тонкие пальцы и подалась корпусом к нему. – Ладно.
– Хотел, признаюсь, хотел взять и еще как! Но… я был уверен, знал: завод отнимут. И предупредил об этом Леху. Так какого черта я буду трудиться над чужим заводом? В те времена даже питейное производство удержать на плаву было сложно, несмотря на дефицит алкоголя, а Леха смог. И вот результат, как видите. Если б я осмелился тогда, сейчас был бы на его месте. Послушайте… В этой истории мне не хочется выглядеть ни сплетником, ни подонком, ни героем – я ни то, ни другое, ни третье. Извините.
М-да… В конце концов, нельзя винить человека за то, что он трус. Ну, не виноват он, это все гены неудачные, бракованные, немощные, значит, вина на тех, кто передал ему их.
Однако в арсенале Ксении имелся запас средств и запрещенных приемов. Через подругу она встретилась с журналистом, прославившимся скандальными статейками. О, пресса… тяжелая артиллерия была в те славные бандитские времена, била по цели насмерть. С подачи Ксении журналист выпустил материал, который напичкал лозунгами типа «молодая демократия в опасности», раздолбал следствие, намекнул всем: кто возьмет завод, тот и есть главный преступник. А в конце сообщил, что центральное телевидение уже летит за беспрецедентным репортажем на реактивном самолете чартерным рейсом.
Шатунов читал и зеленел, поглядывая на веселившуюся Ксению, которая, поигрывая носком туфли, кусала авторучку и щурила хитрющие глаза. Он кинул газету на стол и вместо благодарности отругал ее:
– Соображаешь, что делаешь? Чем ты думала? Пулю хочешь? Она не посмотрит, что ты женщина и работник прокуратуры. Она же дура!
Он не преувеличивал. Отстрел коммерсантов, банкиров, уголовных авторитетов, политических и общественных деятелей приобрел массовый характер – ну так: кругом бандито-пистолето-стрелянто, еще и бомбито взрывались. А Ксения продолжала его удивлять, оказавшись не из пугливых:
– Никто не знает, что я веду работу по спасению горького короля Шатунова. К журналисту ходила загримированной, меня даже муж не узнал бы.
– У тебя муж есть? – обалдел он.
– Есть, – небрежно отмахнулась она. – Я наняла частного детектива, чтобы провел расследование убийств в лесу. Второго наняла, чтоб выяснил, кто именно хотел войти на завод и почему не воспользовался таким распространенным явлением, как рейдерство. Ленька, у меня закончились деньги, говори, где их взять.
– В кочегарку сходи, Иваныч выдаст. Значит, ты замужем…
Какое же он испытал разочарование! Лучше б его расстреляли.
– Вы не боялись, что Иваныч смоется с вашим золотишком?
Марин сканировал пространство аэровокзала, но взгляд Шатунова – одновременно ироничный и сочувственный – поймал боковым зрением, слегка озадачился, дескать, что во мне не так? Усмехаясь, шеф согнулся, опираясь локтями о перила, по-отечески качнул головой и вздохнул:
– Жалко мне вас.
– Кого – нас? – начал заводиться Марин, забыв, кто перед ним. Но ведь фраза шефа прозвучала уничижительно, будто он и те, кого Шатун запихнул в слово «вас», недоделанные раздолбаи.
– Ты даже не понимаешь, что для Иваныча само предположение оскорбительно, – грустно вздыхал Шатунов. – Не повезло вам. Потому что Иванычи вымирают, на вас уже их не хватит, и вам некому будет довериться. Даже собственным детям вы не сможете доверять так, как мы доверяли друзьям. Нет у вас ориентиров… А на мою долю выпали Иваныч, Жирнов, Вовка, Ксения, которым можно доверить не только сундук с золотом, но и жизнь. Сейчас, как известно, жизнь мало чего стоит.
– Вы прямо философ, – фыркнул Марин.
– Нет, что ты, я гэпэтэушник. – Шатунов выпрямился и, держась за перила, тоже обвел взглядом зал внизу, после чего констатировал: – Итак, за нами никто не увязался, это меня радует. А Пашку мы спрятали правильно, тут я с тобой полностью согласен. Поехали домой?
Но командует парадом Марин, который неторопливо достал мобильник и, не выпуская из виду зал, нажимал на кнопки. Шатунову пришлось покорно стоять, слушая:
– Ром, сгоняй в туалет и побудь там подольше.
– А что можно в сортире делать долго? – недоумевал Роман.
– Например, у тебя диарея. Я тоже приду. А вы, Леонид Федорович, идите караулить вещи.
Марин спустился вниз, прошел к туалету, поглядывая по сторонам, зашел. Все в норме: кафель сияет белизной, Рома моет руки, кабинки пусты, в одной он закрылся и посмотрел на часы. Пожалуй, минут пять будет достаточно, а потом со спокойной совестью даст отбой – так он полагал. Но все, что случилось на второй минуте, сравнимо с убыстренной съемкой.
Кто-то вошел. Марин решил посмотреть, кто. Он взобрался на унитаз и выглянул – двое мужчин в кепках и с нелепыми шарфами на шеях замешкались у раковин. Там же и Роман мыл руки, между прочим, в шляпе и очках – парню было приказано не снимать их до особого распоряжения. Вдруг! Мужики заломили Роме руки назад, тот, лягаясь не хуже лошади, заорал нормальным мужским голосом, но никак не мальчишеским:
– Караул!.. Убива… Да пошел ты, гад!
Один из нападавших зажал ему рот ладонью, второй стащил шляпу вместе с очками и панически крикнул:
– Не он! Бросай!
Одновременно с криком Марин выскочил из кабинки, направив на потасовку пистолет, и тоже с воплем:
– Стоять! Руки!..
Бах! – в него выстрелил невысокий мужчина с красной рожей, но повезло! Повезло, что краснюк не целился, стрелял наугад, в сторону голоса.
– Ух ты, ё!.. – втянул голову в плечи Марин.
М-да, пуля, если б летела в него, попала бы до того, как он произнес первую букву. Секунды хватило, чтобы оба похитителя, – а то, что это они, не вызывало сомнений, – кинулись бежать. Высокому не повезло. Роман, к тому времени лежавший на полу, успел оклематься от удара и, оценив обстановку, с силой оттолкнулся руками о кафельный пол. Он проехался на пятой точке к выходу и перегородил преступникам выход. В результате высокий похититель споткнулся о его ноги да со всего маху плашмя хлопнулся на пол.
