Он взвалил сумку на плечо и пошел прочь от дома.
— Скажи папке! — он знал, что я смотрю ему вслед. — Обещание есть обещание, муш!
[51]
* * *
— Какая щедрость, — сказала мама, когда я сообщил ей про телевизор. Но от того, как она это сказала, я похолодел. Когда папин «Ровер» подъехал к дому, я пошел в гараж поблагодарить папу за подарок. Но папа почему-то не обрадовался, а пробормотал — смущенно… нет, так, как будто о чем-то жалел:
— Я рад, что он тебе понравился.
Про визит точильщика ножей я вспомнил лишь тогда, когда мама уже раскладывала жаркое.
— Точильщик? — папа сдвинул жилки от мяса на одну сторону тарелки. — Это цыганское мошенничество, старое, как мир. Я удивлен, что он еще карты не вытащил и не предложил погадать. Или не попросил у тебя старого железа на металлолом. Вот что, Джейсон: если он вернется, захлопни дверь у него перед носом. Никогда не поощряй этих людей. Они еще хуже свидетелей Иеговы.
— Он сказал, что, может быть, снова зайдет поговорить про площадку перед гаражом, — теперь я чувствовал себя виноватым, что дал это обещание.
— Что еще с ней такое?
— Там нужно поменять покрытие. Он так сказал.
У папы на лице изобразились гром и молния:
— И, конечно, ты ему сразу поверил, так?
— Майкл, — сказала мама. — Джейсон всего лишь пересказывает разговор.
Говяжьи жилы на вкус — как мокрота из самых недр организма. Единственный живой настоящий цыган, которого я в жизни встречал, был тихий мальчик в классе у мисс Трокмортон. Я уже не помнил, как его зовут. Он, должно быть, почти все время прогуливал, потому что его пустая парта в школе вошла в поговорку. Он ходил в черном джемпере вместо форменного зеленого и в серой рубашке вместо белой, но мисс Трокмортон его ни разу не отругала. В школу его привозили на грузовике «Бедфорд» — в моей памяти этот грузовик остался огромным, едва ли не больше всей школы. Цыганенок выпрыгивал из кабины. Его папа походил на борца по прозвищу Великанский Стог — руки у него были все в татуировках, словно оплетенные змеями. Эти татуировки и взгляд, которым он окидывал школьный двор, гарантировали, что цыганенка никто не рискнет тронуть — ни Пит Редмарли, ни даже Плуто Ноук. Сам цыганенок обычно сидел под кедром, посылая во все стороны сигнал «отвали». Наши игры в «колдунчики» и прятки его не интересовали. Один раз, когда он был в школе, мы играли в лапту, и он каждый раз отбивал мяч прямо через забор на приходские земли, а потом разгуливал по игровому полю, заложив руки в карманы. Мисс Трокмортон пришлось поставить его на подсчет очков, потому что мячи у нас скоро кончились. Но когда мы в следующий раз посмотрели на доску для подсчета очков, рядом с ней никого не было.
Я плюхнул соуса из бутылки на жаркое.
— Папа, кто такие цыгане?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну… где они раньше жили?
— В Египте. Их иногда даже называют египтянами.
— Значит, они африканцы?
— Уже нет. Они сотни лет как откочевали оттуда.
— А почему люди их не любят?
— А почему порядочные граждане должны любить бездельников, которые ничего не дают государству и нарушают все муниципальные постановления до единого?
— Майкл, мне кажется, это чересчур сурово, — мама посыпала жаркое перцем.
— Хелена, ты бы так не думала, если бы встретила хоть одного из них.
— Этот точильщик в прошлом году прекрасно наточил нам ножи и ножницы.
Папина вилка застыла в воздухе:
— Ты хочешь сказать, что знакома с этим человеком?
— Ну, какой-то точильщик уже много лет приходит в Лужок Черного Лебедя ежегодно, в начале октября. Я не могу сказать, тот самый или нет, но, думаю, тот.
— И ты дала этому попрошайке деньги?!
— А ты, Майкл, работаешь забесплатно?
(Вопросы — это не вопросы. Вопросы — это пули.)
Папа с лязгом положил нож и вилку.
— И ты целый год скрывала от меня эту… сделку?
— «Скрывала»?! — мама стратегически изобразила негодование. — Ты обвиняешь меня в том, что я что-то скрываю?
(У меня перекрутились узлом кишки. Папа метнул в маму взгляд, означающий «Не при Джейсоне!». Перекрученные кишки запульсировали.)
— Ты же понимаешь, я просто не хотела забивать твою высокопоставленную корпоративную голову хозяйственными дрязгами.
— И сколько же выманил у тебя этот бродяга? — не сдавался папа.
— Он попросил один фунт, и я заплатила. За то, что он наточил все ножи в доме, и притом отлично. Фунт. На один пенс больше, чем замороженная пицца в «Гринландии».
— Я не могу поверить, что ты купилась на эту ерунду! Цыгане, фургоны, лошадки, старая добрая Англия. Ради бога, Хелена, если у тебя нет точилки для ножей, купи ее в скобяной лавке. Цыгане — лодыри и вымогатели, и стоит уступить одному на дюйм, как орда его кузенов протопчет к тебе тропу и будет таскаться до двухтысячного года. Сегодня ножи, гадание и площадка перед гаражом, а завтра они разденут твою машину, вынесут все, что можно, из сарая в саду и будут торговать краденым!
Теперь мама с папой спорят, словно играют в шахматы на скорость.
Я доел жаркое.
— Можно мне выйти из-за стола?
* * *
Был четверг, так что я у себя в комнате посмотрел «Лучшие поп-хиты» и «Мир завтрашнего дня». Было слышно, как хлопают дверцы кухонных шкафов. Я поставил кассету, которую Джулия записала для меня с пластинок Эвана. Первая песня была «Words (Between The Lines Of Age)» Нила Янга. Нил Янг поет, как будто сарай рушится, но музыка у него классная. У меня в голове зазудело стихотворение под названием «Глист», про то, почему травят тех ребят, которых травят. Стихи — они как линзы телескопов, зеркала и рентгеновские аппараты. Я порисовал каляки на бумаге (если притвориться, что не ищешь слова, они сами вылезают из кустов), но у меня кончилась ручка, и я полез в пенал за другой.
Внутри меня ждал третий сюрприз этого дня.
Отрезанная голова настоящей живой дохлой мыши.
Крохотные зубки, закрытые глаза, усики как из книжки Беатрис Поттер, шкурка цвета французской горчицы, бордовый срез, торчит косточка позвоночника. Запах мяса, хлорки и карандашных стружек.
«Давайте, давайте, — наверняка говорили они. — Положим ее Тейлору в пенал. Вот смеху-то будет». Это с урока биологии, там как раз была лабораторная работа по вскрытию. Мистер Уитлок обещал вскрыть любого, кто попытается спереть часть мышиного трупа, но он весь урок отхлебывает из фляжки свой особый кофе и становится сонным и невнимательным.
«Ну же, Тейлор, достань пенал». Росс Уилкокс наверняка сам ее туда подложил. И Дон Мэдден наверняка тоже знала. Уилкокс, выпучив глаза: «Д-д-доставай п-п-пенал, Т-т-тейлор».
