* * *
Вышел управляющий кинотеатром. Он решает, кто попадет внутрь, а кому скажут «идите лучше сразу домой». Спасенные и отверженные. Он шевелит губами, рождая числа, и идет по тротуару медленно, словно гроб несет. Перо чернильной ручки царапает по клипборду. Там, где он проходит, люди в очереди облегченно ухмыляются и начинают озираться, чтобы поглазеть на отверженных. Спасенные — самодовольные сволочи. Им уготовано место в многоцветном царстве, в темноте. Для них, даже для сидящих на неудобных местах слишком близко к экрану, будет крутиться проектор, показывая «Огненные колесницы». Между управляющим и нами осталось двадцать человек. Ну, пожалуйста, пройди еще несколько шагов по мостовой, всего несколько шагов, ну давай, всего пару шагов…
Пожалуйста…
Глист
Изо рта Росса Уилкокса воняло, как из мешка с падалью.
— Джейсон Тейлор ходит в кино с мамочкой!
Только что Марк Бэдбери говорил со мной о том, как выиграть в «Пакман». И вдруг это. Момент, когда еще можно отрицать, упущен.
— Мы тя видели! В Челтнеме! Ты стоял в очереди с мамочкой!
Человеческий поток и само время в коридоре замерли.
Я заулыбался — идиотская попытка приуменьшить серьезность атаки.
— Чо ты лыбишься, глист сальный? Небось лапал свою мамку на заднем ряду? — Уилкокс сильно дернул меня за галстук. Просто так. — И язык ей засовывал, а?
Он щелкнул меня по носу. Просто так.
— Тейлор! — Гэри Дрейк всегда охотится в паре со своим двоюродным братом. — Как это гадко!
Нил Броз смотрел на меня, как смотрят на пса, которого ведут к ветеринару усыплять. С жалостью, но и с презрением — за то, что докатился до такой слабости.
— Небось целовались, да с язычком, а? — Энт Литтл — новый слуга Уилкокса.
Уэйн Нэшенд тоже его слуга, только со стажем.
— Небось он и палец ей засовывал!
Зрители единогласно проголосовали ухмылками.
— Чего ты молчишь? — Уилкокс имеет обыкновение зажимать кончик языка меж зубов. (Того самого языка, что знает на вкус каждую щелочку тела Дон Мэдден.) — И-и-или т-т-ты н-н-не м-м-можешь н-н-ничего сказать, п-п-пидорский заика?
Вражеское войско ударило в незащищенный фланг. На месте моего ответа распростерлась зияющая яма.
— Росс! — прошипел Даррен Крум. — Фланаган идет!
Уилкокс со всех сил наступил мне на ногу, вдавливая ботинок, словно тушил сигарету.
— Гнилодрочный заикательный мамочку-лапающий жопоглист!
Мимо пронесся мистер Фланаган, замдиректора, и стал загонять класс 3ГЛ в кабинет географии. Уилкокс, Энт Литтл и Уэйн Нэшенд удалились, но моя популярность корчилась, издыхая, в пыли. Марк Бэдбери разбирал домашнее задание с Колином Поулом. Я не стал ни к кому подходить — знал, что никто не захочет со мной разговаривать. Я только и мог, что пялиться в окно и ждать, пока мистер Инкберроу закруглится.
Золотые листья в тумане тускнеют, а красные коричневеют.
* * *
Сдвоенная математика — это девяносто минут тоски даже в лучший день, а сегодня был худший из худших. О, если б я только не выпросил у мамы поход на «Огненные колесницы». Если б только я пошел один и сам за себя заплатил!
Хотя Уилкокс и так нашел бы к чему прицепиться. Он меня ненавидит. Собаки ненавидят лис. Нацисты — евреев. Ненависти не нужны «почему». «Кто» или даже «что» — вполне достаточно. Именно об этом я думал, когда мистер Инкберроу грохнул по моей парте деревянным метром. Я вскочил и треснулся коленной чашечкой о край стола. Очевидно, я снова отключился посреди урока.
— Тейлор, тебе нужно помочь сосредоточиться?
— Э… не знаю, сэр.
— Небольшая дуэль тебя взбодрит. Ты против Пайка.
Я мысленно застонал. «Дуэль» — это когда ученик А решает пример на левой стороне доски, а ученик Б — тот же самый пример на правой. Клайв Пайк — математический гений класса 3ГЛ, так что я был заведомо обречен. От этого класс еще больше веселился. Не успели мы записать уравнение на доске, как у меня сломался мел.
Полкласса захихикало, в том числе несколько девчонок.
— Вот же лузер, — пробормотал Леон Катлер.
Одно дело, когда Росс Уилкокс изводит тебя при всех. Росс Уилкокс в этой четверти многих изводит. Но если мистер Посредственность вроде Леона Катлера вякает на тебя и ему плевать, что ты это слышишь — твоя репутация лежит в руинах. Блин.
— На старт! — закричал мистер Инкберроу у меня за спиной. — Внимание! Марш!
Мел в руке Клайва Пайка элегантно защелкал.
Мне не суждено было решить это уравнение, и оно об этом знало. Мне даже невдомек, зачем на свете существуют уравнения.
— Сэр! — воскликнул Гэри Дрейк. — Тейлор подглядывает за Пайком! Это неспортивно, сэр, правда же?
— Я не п… — Висельник перехватил «подглядывал». — Это неправда!
Мистер Инкберроу только протер очки носовым платком.
Тасмин Мэррелл рискнула нагло захихикать:
— Ай-яй-яй, Тейлор!
Тасмин Мэррелл! Девчонка, блин.
— Гэри Дрейк, какое у тебя обостренное чувство справедливости, — заметил мистер Инкберроу. — Тебе стоит пойти работать в правоохранительные органы.
— Спасибо, сэр! Возможно, я так и сделаю.
Я только начал рисовать робкие закорючки, а Клайв Пайк уже отошел от доски.
Мистер Инкберроу выдержал паузу.
— Отлично, Пайк. Садитесь.
Мое решение умерло на второй строке иксов, игреков и квадратов.
В классе послышались сдавленные смешки.
— Тихо, 3КМ! Нет ничего смешного в том, что я потратил неделю своей жизни на обучение вас квадратным уравнениям, а в итоге получил это… убожество. Все откройте учебники на восемнадцатой странице. Тейлор, садитесь. Посмотрим, разделяют ли ваши соученики ваше прискорбное неведение.
— Чмо, — прошипел Гэри Дрейк, когда я перешагнул через ногу, которую он специально выставил, чтобы я споткнулся. — Глист.
Карл Норрест не сказал ни слова, когда я вернулся за нашу парту. Он знает, каково мне сейчас. Но я понимал, что это лишь начало. Я выучил наизусть новое расписание и помнил, что ждет нас на третьем и четвертом уроке.
* * *
В этот день мистер Карвер, наш постоянный учитель физкультуры, повез команду пятого класса по регби в Мальвернский колледж для мальчиков, так что практикант по фамилии Макнамара вел уроки один. Это неплохая новость: Карвер, заметив, что кого-то из учеников травят, обычно присоединяется к гонителям. Как тогда в душевой после зимнего футбола, когда Карвер сидел на гимнастическом козле и орал: «Ну-ка, Флойд Чейсли, снимай штаны! Или у тебя что-нибудь растет не оттуда?» или «Все прижались спиной к стене, парни! Бест Руссо идет!» Конечно, мы в большинстве своем ржали, будто ничего смешнее сроду не слышали.
