О чем они сейчас разговаривали?
Дом вернул свое внимание туда, где хозяйка стояла рядом с
недавно произведенным в капитаны Лаурентом Заем. Они находились на западном
балконе и, обнявшись, смотрели на озаренные закатным солнцем три небольших
колокола, на которых лежали шапочки красноватого из-за наличия особых
водорослей снега. «Хороша композиция», — самодовольно подумал дом. Хозяйка
все еще улыбалась после поцелуя, которым они с капитаном обменялись после того,
как она предложила ему задержаться.
— Четыре дня — это так мало, Нара, — сказал Зай.
(Дом с этим не был согласен. Приготовить двенадцать трапез,
обустроить четыре заката!)
— Мы можем сделать их длиннее.
— Надеюсь. — Взгляд Зая упал на сад, уставленный
ледяными скульптурами, изображавшими насекомых. — У нас столько разных
технических способов для того, чтобы заставлять абсолютное время бежать
быстрее. Анабиоз, релятивистские путешествия, симбиант. Но у нас нет ничего для
того, чтобы несколько дней показались дольше. Хозяйка рассмеялась.
— Уверена, мы что-нибудь придумаем, — сказала она
и прижалась к гостю теснее.
— Уже придумала?
— Да, придумала. Пожалуй, обед подождет.
С затаенным ужасом дом следил за тем, как они идут к
спальне.
СЕНАТОР
В комнату вошла короткая летняя ночь, и Нара Оксам подумала:
«Целый день без лекарства, отключающего эмпатию». Так долго. Ей нужно было
почаще вот так прилетать сюда из столицы и совершенно освобождать свой разум от
лекарства, не опасаясь толп народа.
Она посмотрела на спящего Лаурента. Возможно, порой ей нужны
дозы безумия.
После прилива апатии в течение первых нескольких минут
эффект лекарства постепенно уменьшался. Медленно тянулись часы, и эмпатическая
чувствительность Нары нарастала. Весь день ее дар был активен. Эмпатическое
чутье словно бы исследовало свои пределы, приспосабливалось, помогало Наре
ощутить себя спокойно с тем человеком, который находился рядом с ней. Ее
эмпатия ложилась на контуры его мыслей, будто покрывало снега на один из садов
возле дома. С того мгновения, как Лаурент рассказал ей о Дханту, он вроде бы
сумел восстановить душевное равновесие. Нара видела, что его разум окреп на
фоне догматов «серой» религии и военной дисциплины.
Несмотря на то что убеждения Лаурента зиждились на понятиях,
для Нары чужеродных, ее радовало все, что могло унять его боль.
Нара гадала, а хорошо ли это для нее — позволить себе так
сильно привязаться к человеку, которого она едва знала и который был ее самым
настоящим политическим противником.
С человеком, который скоро уйдет, улетит так надолго.
Лаурент пошевелился.
— Разожжем камин? — спросила Нара.
Они встали с постели и открыли окно в северной стене
спальни, чтобы полюбоваться розовым ночным небом и ощутить арктическую прохладу.
Нара любила разгар полярного лета. Солнце пряталось за горами, но никогда не
уходило за линию горизонта совсем. Нара гадала, а каково же здесь в ту половину
года, когда свет, а не тьма длится всего один час из десяти.
Они выбрали сухие, расколотые поленья и развели в камине
жаркий огонь — настолько жаркий, что пришлось отодвинуться от камина, и
улеглись на спину, головами к открытому окну.
Когда Лаурент уполз, чтобы присоединить протезы, Нара
попросила дом собрать что-нибудь из того, чтобы было приготовлено на обед, и
доставить в спальню. Дом согласился не слишком охотно. Зная, что «серые»
недолюбливают говорящие машины, Нара приказала дому в присутствии Лаурента
сохранять молчание, но подумала о том, что, вероятно, дому нужна более
интенсивная разговорная практика, нежели та, какую он имеет во время ее кратких
визитов.
Когда Лаурент вернулся, он был одет. Нара завернулась в
простыни.
Он молчал, и Нара почувствовала, что ему неловко. Он не
знал, что сказать. Такой момент, как правило, всегда наступал в отношениях
людей, только что ставших любовниками, и эти периоды затишья предшествовали
драматическим поворотам.
О чем могли говорить «розовый» сенатор и «серый» воин?
Откладывать очевидное не имело смысла.
— Ты вправду думаешь, что будет новое вторжение, Лаурент?
Капитан пожал плечами, но Нара почувствовала, что он
нервничает.
— До сегодняшнего дня я сомневался в правдивости
слухов. Но отправка в систему Легис, на самую границу...
— Разве флот не всегда находится вблизи той или иной
границы?
— Это так. Но мне отдают под командование боевой
корабль новой модели. — Он помолчал и посмотрел на нее. — Это,
конечно, военная тайна. — Он улыбнулся. — Ты ведь не риксская
шпионка, верно?
Нара рассмеялась.
— Лаурент, через несколько недель я буду присутствовать
на заседании подкомиссии по делам военной разведки в Сенате его величества. Так
что для тебя было бы лучше, чтобы я не оказалась риксской шпионкой.
Лаурент вздернул брови.
— Ты входишь в состав подкомиссии надзирателей?
Нара эмпатически ощутила его тревогу и автоматически ушла от
неприятных чувств. Она знала о той неприязни, с которой военные относятся к
вмешательству гражданских властей в их дела.
— Если у вас во флоте это так называют — да.
Он шумно вдохнул.
— О, а я и не догадывался.
— Тебе не приходило в голову, что секуляристы
интересуются военными делами?
— Интересуются? Конечно интересуются. Но ведь вовсе не
обязательно этот интерес позитивный.
— Мой интерес очень позитивный, Лаурент. Вооруженные
силы Империи только выигрывают из-за того, что надзор за ними осуществляют
живые люди. В этом я абсолютно уверена. В конце концов, ведь это мы поставляем
Императору тех, кто за него умирает.
Лаурент поморщился. Утраченные конечности свело спазмом
фантомных болей, и Нара почти расслышала его мысли. Что могла она, «розовый»
сенатор, знать о смерти?
— Мое назначение может состояться до заседания
подкомиссии, — сдержанно произнес он. — Пожалуй, нам следует
ограничить темы наших разговоров.
Нара Оксам изумленно моргнула. В очередной раз она изумилась
тому, насколько политически наивны некоторые военные. Лаурент даже не
поинтересовался содержимым ее портфолио перед поездкой сюда. А ведь окружение
сенатора не позволяло ей даже на вечеринку с коктейлями отправиться, прежде чем
она не запоминала с подробностями досье каждого из приглашенных. После того как
Нара пригласила Зая, она узнала все о его командирах, о бывшем экипаже, об
успехах в академии, а также прочитала уйму пропагандистских статей, в которых
пресс-служба Аппарата восхваляла героя Дханту. Нара не поленилась заглянуть и в
«желтые» издания, где Лаурента Зая именовали не иначе как «Калекой».
