Книга Час перед рассветом, страница 30. Автор книги Татьяна Корсакова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Час перед рассветом»

Cтраница 30

— А вот пойдем и спросим, как наша Красная Шапочка пережила встречу с волками, — предложил Матвей.

Красная Шапочка вела себя смирно, поджав коленки, сидела на берегу, клацала зубами от страха.

— Они ушли? — спросила, глядя только на Шаповалова.

— Ушли. — Он успокаивающе улыбнулся, галантно накинул свою охотничью куртку на обнаженные плечи Ангелины.

Барышня галантность не оценила, сбросила куртку, не обращая внимания на присутствующих, принялась натягивать шорты и топ прямо на мокрый купальник.

— А что это ты тут делала одна? — вежливо поинтересовался Матвей.

— А что я могла тут делать? Купалась! — огрызнулась Ангелина. — Только из воды вышла, а тут они… — Она испуганно передернула плечами.

— Хорошо, что я мимо проезжал, — ввернул Шаповалов.

— Ага, — Ангелина не удостоила его даже взглядом. — Домой меня отвезете? — спросила капризно. — Степка меня убьет, если узнает.

— Он узнает, — с иезуитской улыбкой пообещал Матвей. — А нечего шастать по лесу, когда кругом волки!

— Я отвезу, — сказал Шаповалов. — Вот только вместе с молодыми людьми погружу волка в багажник.

— Волка… Мерзость какая! — Ангелина демонстративно отошла от них подальше. — Грузите уже быстрее своего волка!

На погрузку охотничьего трофея в багажник, а Ангелину в салон респектабельного внедорожника ушло совсем мало времени. Через пару минут Матвей с Дэном остались на берегу затона одни.


Александр. 1918 год


Саню разбудил стон. Еще не до конца проснувшись, он сел на топчане, потер глаза, прогоняя остатки сна.

Да не прыгай ты, заполошный. — Голос деда звучал хрипло, едва слышно. — Прости, разбудил тебя.

Дед сидел, спиной опираясь на скрученный валиком тулуп, лицо его было желтым, губы запеклись, а на рубахе проступало красное пятно.

Деда! — Саня с ревом бросился к нему на шею. — Очнулся!

Тише, пострел! — Дед поморщился, задрал рубаху, долго изучал рану.

Ты, что ли, меня штопал? — спросил строго.

Я.

Молодец, все правильно сделал. Мази только многовато, преет рана под повязкой-то. Пить подай-ка.

Саня спрыгнул с топчана, метнулся к горшку с отваром.

Вот! — протянул деду чашку.

Дед сделал глоток, нахмурился.

Гарь-трава? Я же не велел.

Ты умирал, — сказал Саня твердо, по-мужски, — Я не мог допустить.

Он не мог допустить! — Дед ласково потрепал его по волосам. — Такой же, как твой отец, опора рода. А что, у нас из съестного что-нибудь осталось? — спросил он, пряча в усах улыбку. — Есть хочу, аки зверь.

Это волки тебя, да? — Саня поставил пустую чашку на стол, взялся за ухват, чтобы вытащить из печи котелок со щами.

Волки. Напали тати со всех сторон. Не дошел я до Макеевки. А ты, неслух, видать, за мной пошел?

Пошел. — Саня плеснул щей в глиняную миску, сказал, присаживаясь на край лежака: — Дед, я вчера, когда был, в том месте, кое-кого видел и кое-что слышал.

Рассказывай.

Он рассказал все, без утайки, и уже приготовился задавать вопросы, но дед отставил миску с недоеденными щами, устало махнул рукой — не сейчас.

Подай-ка мне вон ту книгу, — сказал после долгого молчания. — Вон ту, в черном переплете.

Книга в черном переплете была особенной. Дед не то что читать ее не разрешал, даже в руки брать. Как-то Саня ослушался, пролистал запретную книгу, но так ничего и не понял. Написана она была каким-то непонятным языком, Саня решил, что латинским. А картинки в той книжке были страшные, такие, что неделю снились ему потом в кошмарах.

Дед пролистал книгу, ткнул пальцем в одну из картинок, спросил строго:

Такой нож ты видел у того человека?

Саня посмотрел: нож был красивый, с тонким лезвием и рукоятью в виде застывшего в прыжке волка.

Не знаю, далеко было, — сказал он и тут же спросил: — Дед, а в той могиле ведьма лежит? А если она ведьма, то значит, Чудо — ведьмин сын? А как он может с ней мертвой разговаривать? Мертвые же на небе.

Какие на небе, а какие и в аду, — сказал дед рассеянно.

Они драгоценности какие-то искали. Чудо сказал, что мой папа знает, где они спрятаны, но молчит. А зачем он молчит, дед? Пусть бы рассказал! Они б тогда забрали драгоценности и убрались восвояси. — Саня говорил и все никак не мог остановиться. — А маму он велел даже пальцем не трогать. Это же хорошо, правда? И не похож он на мужика. Ты же сам видел, какой он. Может, дворянин? Может, слово «честь» для него не пустой звук?

Нет, Санька, — дед покачал головой, — у этого человека нет ни чести, ни совести, ни жалости. Доверять ему нельзя, и надеяться на его снисхождение тоже нельзя. Не думал я, что он вернется.

Дед, а ты знаешь его?

Знал когда-то. А тебе знать этого зверя незачем. Я с ним сам разберусь, только на ноги встану. Подай-ка мне еще отвара…

Слова деда не давали Сане покоя. Думать он мог лишь о том, что отец с мамой в плену у этого страшного человека. А дед поправлялся очень медленно, только на третий день начал ходить по хате, а на четвертый выходить на двор. На пятый день Саня решился, дождался, когда дед заснет, сунул за пояс нож с вепрем, дедов подарок, бесшумно выскользнул за дверь.

Дорогу к дому он мог бы найти с закрытыми глазами, даже несмотря на то, что не было в лесу никакой специальной тропки. Дед, да и он сам, всегда ходили разными путями, не оставляя за собой следов. Для чего это нужно, Саня не знал, но привычно следовал раз и навсегда заведенному порядку.

Макеевка осталась в стороне, но ветер доносил до него едва уловимый запах пожарища. Через дыру в заборе, замаскированную зарослями лопуха, Саня пробрался в парк. В парке было тихо, почти так же тихо, как и в лесу, но откуда-то со стороны заднего двора доносился гул голосов.

Сане удалось подобраться очень близко, спрятаться за пустыми бочками рядом с погребом. Из своего укрытия он видел все как на ладони, видел и слышал.

Задний двор перегородили телегами, превратив в подобие арены. Испуганные дворовые, бабы и ребятишки столпились на границе арены. Особняком, в любимом отцовском кресле, окруженный своей верной сворой, сидел Чудо. На коленях у него ерзала и вертела по сторонам головой Аленка, мамина горничная. Платье на ней было тоже мамино, красивое, расшитое жемчугом. Аленка то и дело поглаживала жемчужные бусинки, мечтательно улыбалась. Чудо обнимал ее за талию, что-то нашептывал в пунцовое ушко.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация