— Страшная угроза, — саркастически бросил Ньют.
— Дело было в 1928 году. Во всяком случае, их письма по-прежнему лежат в сундучке.
Ньют открыл картонную коробку.
Внутри оказался окованный железом сундучок. Простой сундучок без всяких запоров.
— Давайте же, поднимайте крышку, — взволнованно сказал мистер Баддикомб. — Должен признаться, мне не терпится узнать, что там. Мы в конторе даже заключили пари…
— Я сообщу вам, что там, — великодушно сказал Ньют. — Вот только приготовлю нам по чашечке кофе, и вы сами сможете открыть коробку.
— Я? Но будет ли это законно?
— Не понимаю, что тут незаконного.
Ньют присмотрелся к висевшим над плитой кастрюлям. Одна из них была достаточно вместительной для того, что он задумал.
— Ну давайте же, — сказал он. — Поработайте за двоих. Я не возражаю. Вы же… вы же имеете какие-то права как представитель адвокатской фирмы.
Мистер Баддикомб снял пальто.
— Ну ладно, — сказал он, потирая руки, — раз уж вы так просите… надеюсь, мне будет что рассказать внукам.
Ньют снял кастрюлю и мягко положил руку на дверную ручку.
— Я надеюсь, — сказал он.
— Так, открываем.
Ньют услышал тихий скрип.
— Ну что там? — спросил он.
— Здесь два вскрытых письма и… о, третье… адресованное…
Ньют услышал, как хрустнула восковая печать и что-то звякнуло об стол. Чуть погодя послышался сдавленный вздох, грохот упавшего стула, и топот бегущих ног, а потом хлопнула входная дверь и взревел мотор машины, уносящейся прочь на предельной скорости.
Ньют снял кастрюлю с головы и вышел из своего укрытия.
Он взял в руки письмо и абсолютно не удивился, прочитав, что оно адресовано мистеру Д. Баддикомбу. Он развернул послание.
В письме говорилось:
«Получи флорин за доставку, законник, да уноси ноги быстрее, покуда мир не познал правду о тебе и содержанке твоей Спиддон, прислуги на все руки, коя стучит по буквопечатательной штуковине».
Ньют взглянул на другие письма. Похрустывающее послание, обращенное к Джорджу Кранби, предупреждало:
«Убери свои воровские лапы, господин Кранби. Или я всем поведаю, как ты надул вдову Плашкин в Михайлов день, и все познают, какой ты скаредный и чванный охотник до клубнички».
Ньюта заинтересовало, при чем тут клубничка. Он был готов поклясться, что речь шла не о ягодах.
В том послании, что ожидало любопытствующего мистера Случайса, говорилось: «Ты бросил их, ты — трус. Клади письмо обратно в сундучок, иначе мир познает правду о виновнике несчастий 7 июня 1916 года».
Под письмами лежал некий манускрипт. Ньют пристально взглянул на него.
— Что там у тебя? — спросила Анафема.
Он обернулся. Она стояла, прислонившись к дверной раме, и соблазнительно зевнула, потягиваясь.
Ньют присел на край стола.
— О, ерунда. Ошиблись адресом. Ничего особенного. Просто какой-то старый ящик. Одна макулатура, реклама всякая. Ты же знаешь, сколько…
— В воскресенье? — удивилась она, отодвигая его в сторону.
Он пожал плечами, когда она взяла в руки пожелтевший манускрипт и подняла его к глазам.
— «Дальнейшия Превосходныя да Недвусмысленныя Пророчества Агнессы Псих, — медленно прочитала она. — Касаемо Мира Грядущего. Сага прадалжаица!» О Господи…
Она с благоговением положила манускрипт на стол и приготовилась открыть первую страницу.
Ньют мягко накрыл ее руки своей.
— Подумай о последствиях, — тихо сказал он. — Ты хочешь всю оставшуюся жизнь разбираться в этом наследстве?
Она посмотрела на него. Их глаза встретились.
Наступило воскресенье. Первое утро оставшегося в живых мира приближалось к полудню.
Жизнь парка Сент-Джеймс протекала относительно спокойно. Утки, будучи знатоками политических реалий в аспекте хлебных корок, отметили заметное ослабление международной напряженности. По правде говоря, напряжение в мире действительно ослабло, однако множество людей трудились в поте лица, пытаясь выяснить, почему и куда пропала Атлантида вместе с тремя международными исследовательскими делегациями, а уйма специалистов ломала голову на тем, что же случилось вчера со всеми компьютерами.
В пустынном парке маячило лишь несколько любителей прогулок, один сотрудник отдела М19, пытавшийся завербовать кого-то, кто, как выяснилось позднее к их взаимному смущению, также оказался сотрудником М19, да высокий мужчина, пришедший покормить уток.
И там же прогуливались Кроули и Азирафаэль.
Они брели рядом по траве.
— У меня то же самое, — поддержал Азирафаэль. — В магазине все в порядке. Есть, конечно, следы копоти, но и только.
— Это понятно, но ведь невозможно сотворить некий старенький «Бентли», — сказал Кроули. — Невозможно воссоздать тот милый отпечаток старины. Однако это мой «Бентли», вне всякого сомнения. Появился на улице прямо под моими окнами. Ты не нашел бы ни малейшего отличия.
— Ну, у меня-то обнаружилась масса отличий, — заметил Азирафаэль. — Я уверен, что прежде на моих полках никогда не было книг с названиями типа «Приключения Бигглза на Марсе»,
[174]
«Джек Кэд, герой фронтира»,
[175]
«101 увлекательное занятие для юных умельцев» или «Бродяги пиратского моря».
— Вот те на, очень жаль, — сказал Кроули, который отлично знал, как ангел дорожил своим книжным собранием.
— Не стоит, — радостно сказал Азирафаэль. — Зато все они новенькие, исключительно первоиздания, я нашел их в ценовом справочнике Скиндла. Говоря твоими словами, это скорее «ништяк».
— А я-то думал, что он воссоздает мир в точности таким, каким он был, — сказал Кроули.
— Воссоздает, — согласился Азирафаэль. — Более или менее. По мере возможности. Но у него есть чувство юмора.
Кроули скосил на взгляд на ангела.
— Твое начальство входило в контакт? — спросил он.
— Нет. А твое?
— Тоже нет.
— По-моему, они там делают вид, что ничего не случилось.
— Мои тоже, я полагаю. Канцелярская волокита нам на руку.
— И я думаю, что мои ждут, что произойдет дальше, — сказал Азирафаэль.
