Дом внимательно следил за реакцией Зая и гадал, что же этот
человек подумает о своем новом корабле.
Капитан Зай и хозяйка вдвоем вышли на западный балкон,
откуда открывался вид на несколько ледяных скульптур, изображавших насекомых —
эндемиков Родины. Эти скульптуры Дом воздвиг посреди зимы, а теперь, в
преддверии лета, они подтаяли и выглядели весьма абстрактно. Зай пока прочел
послание не до конца, но то, что он успел прочесть, его, похоже, огорчило.
— Десять лет туда, — проговорил он. Не боль ли
прозвучала в его голосе? Или это было просто сказано холодно? — И десять
лет обратно.
Хозяйка шагнула к Заю, положила руку ему на плечо. Он
посмотрел на нее, невесело рассмеялся и покачал головой.
— Прости, что я так себя веду, — сказал он. —
Ты ведь меня почти не знаешь.
Дом быстро просканировал послание и наткнулся на фрагмент,
на который прежде внимания не обратил. Новоиспеченный капитан должен был
отправиться к риксской границе, в звездную систему под названием Легис, на
неопределенный срок.
— Мне тоже очень жаль, Лаурент, — сказала хозяйка.
Зай накрыл ее руку своей ладонью и моргнул — пошел легкий
снежок, и на его ресницы упали первые снежинки. Он негромко и осторожно проговорил:
— Я понимаю, что мы едва знакомы. И все-таки терять
тебя теперь… — Он снова покачал головой. — Понимаю, я говорю глупости.
— Нет, Лаурент.
— Но я думал, что пробуду на Родине хотя бы несколько
месяцев. Честно говоря, я рассчитывал, что мне поручат что-нибудь вроде
тренировочной подготовки — не более.
— А тебе хотелось бы этого, Лаурент?
— Места при штабе? Мои предки разразились бы рыданиями,
если бы узнали об этом, — ответил он. — Но двадцать лет… Опять
придется встретиться лицом к лицу с Воришкой-Временем. Пожалуй, я подустал от
его фокусов.
— А сколько все это уже длится, Лаурент? Сколько
времени ты служишь — в абсолютных годах?
— Слишком долго, — ответил он. — Почти сто
лет.
Нара покачала головой.
— Я не знала.
— И вот теперь — еще тридцать, скорее всего, —
вздохнул он. — А если вправду надвигается война, то и все пятьдесят.
— Это ровно столько же, сколько составляет срок
пребывания на посту сенатора, — заметила хозяйка дома.
Гость повернул голову. Выражение его лица изменилось.
— Ты права, Нара. Мы оба можем позволить себе потерять
эти пятьдесят лет. Ведь у вас, сенаторов, тоже есть свой собственный Воришка.
Половину времени вы проводите в холодном сне, замороженные?
— Намного больше половины, Лаурент.
— Что ж, — проговорил он, не спуская с нее
глаз, — это, пожалуй, вселяет надежду.
Она улыбнулась.
— Пожалуй. Но все равно я буду субъективно старше тебя.
Я и сейчас старше.
— Правда?
Нара рассмеялась.
— Да. Еще десять субъективных лет — и ты это заметишь.
Зай выпрямился.
— Конечно, замечу. Я все замечу.
— Это обещание?
Он взял хозяйку за руки.
— На обещания у нас с вами четыре дня, госпожа сенатор.
— Верно, капитан.
— Четыре дня, — повторил он и перевел взгляд на
ледяные скульптуры.
— Останься здесь, со мной, — попросила она. —
Подари нам эти дни.
Дом насторожился. Хозяйка намеревалась провести здесь только
выходные дни. Прежде она никогда не продлевала пребывание в доме так
неожиданно. Все трапезы продумывались в мельчайших подробностях, продукты
приобретались в строго необходимых количествах. Несмотря на то что поместье
обладало недюжинными ресурсами в виде подземных огородов и пещер, где было
полным-полно вина и еды, и даже невзирая на наличие армии грузовых дронов,
которые запросто могли доставить все необходимое из сотни лучших магазинов
столичной планеты, разум дома вдруг испытал волнение, близкое к панике. Все это
было так необычно!
И все-таки дом хотел, чтобы Зай согласился.
Он с нетерпением ждал его ответа.
— Да, — ответил Зай. — С радостью.
За долгим поцелуем влюбленных дом наблюдать не стал. На него
обрушилось слишком много дел.
Эпилог
Капитан
«Рысь» увеличивалась, расширялась.
Раскрылась энергетическая оболочка фрегата и, поблескивая,
растянулась на восемьдесят квадратных километров. Оболочка отчасти обладала
характеристиками поля, но имела и вполне материальные детали в виде
многочисленных рядов крошечных машин. Под действием легкой гравитации эти
машины выстроились шестиугольником. Энергетическая оболочка поблескивала в
лучах солнца Легиса, сверкала, словно нимб вокруг головы какого-то безумного
божества, шевелилась, будто перья призрачного, прозрачного павлина,
собравшегося покрасоваться перед своей павой. Во время боя эта оболочка могла
выдавать десять тысяч гигаватт в секунду и становилась подобна гигантскому
кружевному вееру, полыхавшему настолько ярко, что тот, кто взглянул бы на него
невооруженным глазом с расстояния в две тысячи километров, мог мгновенно
ослепнуть.
Орудийные башни четырех фотонных пушек отделились от обшивки
фрегата, к которой крепились с помощью гиперутлеродных шарниров. Эти шарниры
напоминали капитану Заю железные конструкции древних консольных мостов. От
сопутствующей радиации пушек «Рысь» была защищена двадцатисантиметровой
обшивкой. Пушки отодвинулись от корабля на четыре километра. Стрельба из них на
экипаже «Рыси» особо сказаться не могла и грозила людям только самыми легкими и
излечимыми формами рака. Если бы орудийным башням в процессе боя понадобилось
отсоединиться, они бы превратились в спутники «Рыси» и вполне могли
передвигаться автономно, так как обладали солидным рабочим телом реактивного
двигателя. С безопасного расстояния в несколько тысяч километров этим орудиям
можно было дать приказ взорваться. Тогда в них пошла бы цепная реакция, и они
выпустили бы по врагу последние, наиболее смертоносные ядерные залпы.
Безусловно, фотонные пушки молено было взорвать и на небольшом удалении, и
тогда они уничтожили бы корабль-матку, и он погиб, озаренный лучами
предсмертного сияния.
Таков был один из стандартных методов самоуничтожения
фрегата.
Из днища «Рыси» выехали и телескопически растянулись на
полную длину — тысячу девятьсот метров — магнитные рельсы, с помощью которых
осуществлялся запуск флотилии дронов. Вдоль рельсов полетело несколько крупных
дронов-разведчиков, эскадрилья таранных истребителей и целая армия
«пескоструйщиков». Таранные истребители, ощетинившиеся дротиками, напоминали
стаю возбужденных дикобразов. Каждый из этих дротиков нес достаточно топлива
для того, чтобы почти за секунду разогнаться до двух тысяч g. «Пескоструйщики»
были нагружены десятками самоуправляемых канистр. Керамическая оболочка этих
канистр была устроена так, что в нужное время сама собой разваливалась. При
высокой относительной скорости предстоящего сражения алмазный гравий должен был
стать самым эффективным оружием Зая в деле уничтожения громадной антенны
риксского крейсера.
