— Не морочь мне голову, ублюдок, иначе папаше придется
соскребать с пола твои мозги! Ясно?!
Дрожа, я кивнул. Фумеро с силой вдавил дуло мне в скулу, и я
почувствовал, как рвется кожа, но не осмелился даже моргнуть.
— Последний раз спрашиваю, где он?!
Я видел собственное отражение в черных зрачках инспектора,
сужавшихся по мере того, как напрягался палец на курке.
— Здесь его нет. Я с полудня его не видел. Это правда.
Фумеро не двигался с полминуты, не отводя оружия от моего
лица и облизывая губы.
— Лерма! — приказал он. — Глянь!
Один из агентов пошел осматривать квартиру, а из рук
третьего безуспешно пытался вырваться отец.
— Если ты мне соврал и мы его найдем в доме, клянусь, я
сломаю твоему отцу обе ноги! — прошептал Фумеро.
— Отец ничего не знает, оставьте его в покое.
— Это ты не знаешь, во что ввязался. Но как только я
найду твоего друга, игра закончится. Ни судов, ни больниц, ни хрена. На этот
раз я лично выведу его в расход и получу при этом массу удовольствия, поверь!
Торопиться не буду. Можешь так и передать ему при встрече. Я его из-под земли достану.
А следующий — ты.
Агент Лерма вошел в столовую и отрицательно качнул головой.
Фумеро убрал револьвер и произнес:
— Жаль.
— В чем его обвиняют? Почему вы его ищете?
Фумеро повернулся ко мне спиной и подошел к агентам. По его
знаку они отпустили отца, который выдавил:
— Вы еще об этом пожалеете!
Глаза Фумеро остановились на нем, и отец инстинктивно сделал
шаг назад. Я испугался, что это только начало и визит Фумеро затянется, но он
вдруг встряхнул головой, тихо засмеялся и, ничего не добавив, вышел. Лерма
последовал за ним, а третий полицейский, мой постоянный шпик, задержался на миг
на пороге, глядя на меня так, будто хотел что-то сказать.
— Паласиос! — заорал Фумеро, его голос эхом
прокатился по лестнице.
Паласиос опустил глаза и исчез за дверью. Я вышел на
площадку. Из приоткрытых соседских дверей во тьму вырывались клинья желтого
света и выглядывали испуганные лица. Три темных силуэта терялись в нижних
пролетах лестницы, и гром шагов удалялся, будто рокот ядовитого моря,
оставлявший след страха и черноты.
В полночь мы снова услышали стук в дверь, но на этот раз
другой, слабый, еле слышный. Отец, промывавший мне перекисью водорода рану на
щеке, напряженно замер. Мы переглянулись. Стук повторился.
На мгновение я подумал, что это Фермин, спрятавшийся в темном
углу на лестнице.
— Кто там? — спросил отец.
— Дон Анаклето, сеньор Семпере.
Отец перевел дыхание, и мы впустили профессора. Никогда
прежде я не видел его таким бледным.
— Дон Анаклето, что с вами? Вам плохо? — спросил
отец провожая его в гостиную.
У профессора в руках была свернутая газета, и он просто
протянул ее нам, с выражением ужаса на лице. Бумага была еще теплой,
типографская краска — свежей.
— Это завтрашний выпуск, — прошептал дон
Анаклето. — Шестая страница.
Я сразу заметил под заголовком два фото: на одном был
Фермин, более плотный, с более густыми волосами, моложе лет на
пятнадцать-двадцать. А на другом — лицо женщины с закрытыми глазами и мраморной
кожей. Мне понадобилось время, чтобы узнать ее, ведь мы виделись всегда в
полумраке.
НИЩИЙ УБИВАЕТ ЖЕНЩИНУ СРЕДЬ БЕЛА ДНЯ
Агентство новостей / Барселона
Полиция разыскивает нищего, который вчера вечером убил
ударами ножа Нурию Монфорт Масдедеу, тридцати семи лет, жительницу Барселоны.
Преступление произошло днем, в районе Сан-Хервасио, где без всякого
видимого повода она подверглась нападению со стороны нищего, который, по
сведениям Главного полицейского управления, следил за ней по неустановленным
причинам.
Убийца, Антонио Хосе Гутиеррес Алькайете, пятидесяти одного
года, уроженец Билья Инмунда, провинция Касерес, является известным
рецидивистом с серьезными психическими расстройствами. Ему удалось бежать из
тюрьмы Модело шесть лет назад, и он до сих пор скрывается от властей под
разными именами. В момент совершения преступления он был одет в сутану. Он
вооружен и, по словам полицейских, очень опасен. Пока неизвестно, был ли мотив
и имелась ли какая-то связь между убийцей и его жертвой, но источники в Главном
полицейском управлении допускают такую вероятность. Жертва получила шесть
ранений холодным оружием в область живота, груди и шеи. Нападение имело место
вблизи школы, и свидетели из числа учеников известили учителей, которые, в свою
очередь, вызвали полицию и «скорую». Из полицейского рапорта известно, что раны
жертвы оказались смертельными. Женщина скончалась по пути в клиническую
больницу Барселоны в 18.15.
41
Весь день от Фермина не было никаких известий. Отец настоял
на том, чтобы мы открыли лавку как обычно и показывали всем своим видом, что
все в порядке и мы ни в чем не замешаны. Полиция поставила одного агента
напротив выхода, второй наблюдал за площадью Святой Анны, стоя, как изваяние, у
портала церкви. Мы смотрели, как они дрожат от холода под проливным дождем,
который начался на заре, попрятав руки в карманы, изо рта у них шел пар. Соседи
не раз проходили мимо, косясь на витрину, но ни один покупатель не осмелился
зайти. Я сказал:
— Уже, наверное, пошли слухи.
Отец молча кивнул. За все утро он не сказал мне ни слова и
изъяснялся жестами. Газета, открытая на странице со статьей об убийстве Нурии
Монфорт, лежала на прилавке, и каждые двадцать минут он с непроницаемым видом
ее перечитывал. Все это время в наглухо закрытом пространстве его души копился
и зрел гнев.
— Сколько ни перечитывай, правдой это не станет, —
произнес я.
Отец поднял голову и сурово посмотрел на меня:
— Ты знал эту женщину? Нурию Монфорт?
— Раза два говорил с ней.
Лицо Нурии Монфорт встало перед глазами, и меня затошнило от
собственной неискренности. Я продолжал ощущать ее запах, касание ее губ, видеть
ее аккуратный стол, ее грустный и мудрый взгляд. «Раза два».
— О чем ты с ней говорил? Что между вами общего?
— Она была знакома с Хулианом Караксом, я спрашивал,
что она о нем помнит. Вот и все. Ее отец — Исаак, хранитель Кладбища Забытых
Книг, он дал мне ее адрес.
— Фермин ее знал?
— Нет.
— Уверен?
— Как ты можешь сомневаться в нем и верить этим
бредням? Фермин о ней знал только то, что я рассказывал.
— Поэтому следил за ней?
— Да.
— По твоей просьбе?
