— Я не смеюсь. Я умираю от страха. Но мне приятно тебя
видеть.
Улыбка — мимолетная, нервная, острая.
— Мне тоже, — призналась Беа.
— Ты говоришь так, будто это болезнь.
— Еще хуже. Я надеялась, что если увижу тебя при свете
дня, одумаюсь.
Я спросил себя: комплимент это или приговор?
— Нельзя, чтобы нас видели вместе, Даниель. Тем более
вот так, посреди улицы.
— Если хочешь, можем зайти в лавку. В подсобке есть
кофейник, и…
— Нет. Не хочу, чтобы кто-то увидел, как я захожу сюда
или выхожу. Если сейчас кто-нибудь наблюдает за нами, я всегда могу сказать,
что случайно столкнулась с лучшим другом моего брата. Если же нас увидят вместе
дважды, начнутся подозрения.
Я вздохнул:
— И кто будет смотреть? Кому какое дело, чем мы
занимаемся?
— Люди всегда обращают внимание на то, что их не
касается, а мой отец знаком с половиной Барселоны.
— Тогда зачем ты пришла? Зачем ждала меня?
— Я тебя не ждала. Я пришла на мессу, помнишь? Ты сам
сказал. В церкви Святой Анны…
— Ты меня пугаешь, Беа. Врешь еще лучше, чем я.
— Ты меня не знаешь, Даниель.
— Твой брат тоже так говорит.
Наши взгляды, наконец, встретились в витрине.
— В ту ночь ты показал мне то, чего я раньше не
видела, — прошептала Беа. — Теперь моя очередь.
Я нахмурился, заинтригованный. Беа, вынула из сумки
сложенную вдвое визитку и протянула мне.
— Ты не единственный, кто знает тайны Барселоны,
Даниель. У меня сюрприз для тебя. Жду тебя по этому адресу сегодня в четыре.
Никому не говори.
— Как я узнаю, что попал куда надо?
— Узнаешь.
Я взглянул на нее искоса, надеясь, что она шутит.
— Если не придешь, я пойму, — сказала Беа. —
Пойму, что ты не хочешь меня больше видеть.
Не давая мне времени на ответ, Беа развернулась и легким
шагом удалилась в сторону Рамблас. Я молча замер с карточкой в руке, провожая
ее взглядом до тех пор, пока ее силуэт не растворился в серой тьме
надвигающейся грозы. Развернул визитку. Внутри синими чернилами был написан
хорошо мне известный адрес:
Проспект Тибидабо, 32
27
Гроза не стала дожидаться ночи. Не успел я сесть в автобус,
как засверкали молнии. Когда мы объезжали площадь Молина и двигались вверх по
Бальмес, дома уже терялись за занавесом жидкого бархата, а я вспомнил, что не
озаботился даже такой малостью, как зонтик.
— Смелый вы человек, — проговорил водитель, когда
я попросил остановиться.
Было уже десять минут пятого, когда автобус оставил меня на
милость непогоды у последнего звена оборванной цепочки в конце улицы Бальмес.
Проспект Тибидабо таял впереди, будто влажный призрак под свинцовым небом. Я
досчитал до трех и бросился бежать под дождем. Через пару минут, промокший до
костей и дрожащий от холода, я спрятался под навесом у какого-то подъезда,
чтобы отдышаться, и прикинул, как идти дальше. Ледяное дыхание грозы растянуло
серое полотно, маскирующее призрачные контуры вилл и особняков, похороненных в
тумане. Меж ними неподвижно возвышалась темная главная башня особняка Алдайя, кругом
волнами ходили кроны деревьев. Я откинул мокрые волосы с лица и побежал туда
через пустынный проспект.
Калитка решетчатой изгороди раскачивалась на ветру, за ней
просматривалась извилистая дорожка, ведущая к дому. Я проскользнул за ограду и
вошел в сад. Среди зарослей угадывались пьедесталы безжалостно разрушенных
статуй. Одна из них, изваяние карающего ангела, лежала прямо посреди фонтана,
служившего когда-то главным украшением сада. Силуэт из почерневшего мрамора
призрачно светился под толщей воды, переполнившей резервуар. Рука огненного
ангела выступала из воды, и его палец, как острие кинжала, обвиняющим жестом
указывал на главный вход. Я толкнул приоткрытые двери из резного дуба и
осторожно сделал несколько шагов по холлу, похожему на пещеру, где стены,
казалось, колебались в пламени свечи.
— Я думала, ты не придешь, — сказала Беа.
Ее силуэт вырисовывался в полумраке коридора, очерченный
мертвенным светом из галереи. Она сидела на стуле у стены, у ее ног горела
свеча.
— Закрой дверь, — приказала она, не
поднимаясь. — Ключ в замке.
Я повиновался. Ключ провернулся с каким-то зловещим
погребальным эхом. Я услышал шаги Беа за спиной и почувствовал прикосновение к
мокрой одежде.
— Ты дрожишь. От страха или от холода?
— Еще не решил. Зачем мы здесь?
Она улыбнулась в темноте и взяла меня за руку.
— Не знаешь? Мог бы догадаться…
— Это был дом Алдайя, вот и все что я знаю. Как ты
вошла и откуда?..
— Пойдем, зажжем огонь, тебе надо согреться.
Она провела меня по коридору до галереи над внутренним
двором особняка. В зале с мраморными колоннами кровля осыпалась кусками.
Отпечатки на голых стенах подсказывали, что когда-то на них висели картины и
зеркала, на мраморном полу тоже виднелись следы от мебели. У дальней стены зала
находился очаг, заполненный дровами, рядом с кочергой лежала стопка старых
газет. От камина пахло недавно потухшим огнем и углем. Беа встала на колени
перед очагом и начала рассовывать газетные листы между поленьями, достала
спички и подожгла их. Тут же вспыхнуло пламя. Руки Беа ловко и уверенно
управлялись с дровами. Она наверняка считала меня умирающим от любопытства и
нетерпения, но своим флегматичным видом я решил дать ей понять: если Беа хочет
поиграть со мной в тайны, она заведомо проиграет. Она улыбалась с видом
победителя. У меня дрожали пальцы, и это, кажется, не вязалось с тем образом,
которому я хотел соответствовать.
— Ты часто здесь бываешь? — спросил я.
— Сегодня впервые. Заинтригован?
— Слегка.
Она присела перед камином и расстелила чистое, пахнущее
лавандой одеяло, которое достала из брезентовой сумки.
— Давай-ка, садись сюда, поближе к огню, не хватало
еще, чтобы ты по моей вине подхватил воспаление легких.
Тепло очага вернуло меня к жизни. Беа завороженно смотрела
на пламя и молчала.
— Ты поделишься со мной своим секретом? — спросил
я, наконец.
Она вздохнула и села на один из стульев. Я не мог оторваться
от огня, наблюдая за паром, который поднимался от моей одежды, словно
ускользающая из тела душа.
— То, что ты называешь особняком Алдайя, имеет
собственное имя. Дом называется «Ангел тумана», но почти никто об этом не
знает. Фирма моего отца вот уже пятнадцать лет безуспешно пытается сбыть с рук
эту недвижимость. Когда ты рассказал мне историю Хулиана Каракса и Пенелопы
Алдайя, я вначале не придала этому значения. Потом, уже дома, ночью, кое-что
сопоставила и вспомнила, что как-то слышала, как отец рассказывал о семействе
Алдайя и об этом доме. Вчера я пришла к отцу на работу, и его секретарь Касасус
рассказал мне историю особняка. Ты знаешь, что на самом деле это не основная
резиденция, а только один из летних домов?
