2
В то воскресенье облака сползли с неба на землю, улицы
плавились в горячем тумане, так что потели даже градусники на окнах. В разгар
жары, когда перевалило за тридцать, сжимая книгу под мышкой и то и дело утирая
пот со лба, я отправился на улицу Кануда, в Атеней, где Барсело назначил мне
встречу. Атеней был — и до сих пор остается — одним из тех уголков Барселоны,
где девятнадцатый век до сих пор еще не получил извещения о том, что отправлен
в отставку. Парадная каменная лестница вела к легким ажурным перекрытиям,
галереям и читальным залам, где приметы прогресса, такие, как телефон, вечная
спешка или часы на запястье, казались футуристским анахронизмом. Привратник — а
может, то была всего лишь одетая в униформу статуя — никак не отреагировал на
мое появление. Я поднялся на один этаж, благословляя лопасти вентилятора, еле
слышно шелестевшего над сомлевшими читателями, которые, похожие на подтаявшие
льдинки, дремали на своих книгах и тетрадях.
Силуэт дона Густаво Барсело отчетливо вырисовывался на фоне
больших стеклянных окон, выходивших во внутренний дворик. Несмотря на почти
тропическую жару, букинист был как всегда щегольски одет; его монокль
поблескивал в полумраке, как монета на дне колодца. Рядом с ним я различил
закутанную в белое покрывало фигуру, похожую на заиндевевшего ангела. Заслышав
мои шаги, Барсело отыскал меня взглядом и жестом подозвал к себе.
— Ты ведь Даниель, так? — спросил он. —
Принес книгу?
Я дважды кивнул в ответ на оба вопроса, присев на стул рядом
с Барсело и его загадочной спутницей. На протяжении нескольких минут библиофил
все так же безмятежно улыбался, словно вдруг позабыв обо мне. Я уже оставил
всякую надежду на то, что он представит меня своей таинственной спутнице в
белом. Барсело вел себя так, будто и не догадывался о ее присутствии. Я
украдкой посмотрел на нее, избегая напрямую встретиться с ней взглядом. Она
глядела куда-то в пространство. Лицо и руки женщины были бледны, почти прозрачны,
черты лица четко очерчены, будто под блестящими черными волосами уверенный
резец только что высек из мрамора тонкие линии. Я дал бы ей не больше двадцати,
но что-то в ее движениях, в надломленной позе — так обреченно склоняются до
земли ветви ивы — подсказывало, что у нее нет возраста. Казалось, она обречена
оставаться юной, словно манекен в витрине роскошного магазина. Я пытался
понять, бьется ли пульс в этой лебединой шее, но меня отвлек пристальный взгляд
Барсело.
— Ну, что же, ты расскажешь мне, где нашел книгу?
— Я бы это сделал, если бы не поклялся отцу хранить
тайку.
— Уж этот мне Семпере, с его вечными секретами, —
сказал Барсело. — Впрочем, нетрудно догадаться. Тебе невероятно повезло,
парень. Что называется, нашел иголку в стоге сена. Так ты мне ее покажешь?
Я передал ему книгу, и Барсело взял ее с великой
осторожностью, словно опасаясь сломать хрупкую вещицу.
— Ты, должно быть, ее прочел?
— Да, сеньор.
— Я тебе даже завидую. Мне всегда казалось, что Каракса
надо читать, пока сердце молодо, а разум чист. Знаешь, что это его последний
роман?
Я не знал.
— А как ты считаешь, Даниель, сколько экземпляров
сейчас в продаже?
— Наверное, тысячи.
— Ни одного, — уточнил Барсело. — Твой —
единственный. Остальные книги из тиража сожжены.
— Сожжены?
Барсело многозначительно улыбнулся и осторожно перелистал
страницы, словно поглаживая старинный шелк. Дама в белом неспешно повернулась
ко мне. На ее губах дрожала легкая, робкая улыбка. Белые, будто мраморные,
зрачки глядели в никуда. Я сглотнул. Она была слепа.
— Ты знаком с моей племянницей Кларой? — спросил
Барсело.
Я смог лишь покачать головой, не в силах отвести взгляд от
лица фарфоровой куклы с бесцветными глазами, — таких грустных глаз мне еще
не доводилось видеть.
— Честно говоря, специалист по Хулиану Караксу — Клара.
Вот почему я ее сюда привел, — сказал Барсело. — Впрочем, я вот
думаю, мне лучше пойти в другой зал, чтобы внимательно изучить сей раритет, а
вы пока поговорите. Хорошо?
Я изумленно посмотрел на него. Книжный пират, сделав вид,
что не замечает моей растерянности, слегка похлопал меня по спине и удалился,
унося книгу под мышкой.
— Знаешь, ты ему понравился, — прозвучал внезапно
голос за моей спиной.
Я обернулся и снова увидел ее едва уловимую улыбку. Ее слова
были как хрупкое прозрачное стекло; казалось, оборви я ее на полуфразе, они бы
разбились.
— Дядя говорит, что предложил тебе за книгу Каракса
неплохие деньги, но ты отказался, — добавила Клара. — Тебе удалось
завоевать его уважение.
— Хорошо бы, — вздохнул я.
Я отметил про себя, что Клара, улыбаясь, склоняет голову и
теребит пальцами кольцо с сапфирами.
— Сколько тебе лет? — спросила она.
— Почти одиннадцать, а вам?
Клара рассмеялась над моей дерзкой невинностью:
— Я почти вдвое тебя старше, но не настолько стара,
чтобы обращаться ко мне на вы.
— Вы выглядите моложе, — уточнил я, догадываясь,
что это лучший способ выйти из неловкой ситуации.
— Что же, я тебе верю, поскольку не знаю, как
выгляжу, — устало отозвалась она с застывшей на губах улыбкой. — Но
если я кажусь молодой, тем более: обращайся ко мне на ты.
— Как скажете, сеньорита Клара.
Я смотрел на ее легкие руки, сложенные на коленях, на
точеную фигуру, угадываемую под складками одежды, на рельеф ее плеч, прозрачную
бледность шеи и разрез губ, к которым так хотелось прикоснуться. Прежде мне
никогда не доводилось так близко разглядывать женщину, не опасаясь встретиться
с нею взглядом.
— Ну, что смотришь? — спросила она не без
ехидства.
— Ваш дядюшка сказал, что вы специалист по Хулиану
Караксу, — попытался выкрутиться я, чувствуя, как внезапно пересохло во
рту
— Дядя скажет что угодно, лишь бы остаться наедине с
книгой, в которую он влюбился, — ответила Клара. — Но ты, наверное,
спрашиваешь себя, как незрячий может быть специалистом по книгам, не имея
возможности их прочитать.
— Вообще-то я об этом не думал.
— Для неполных одиннадцати ты неплохо врешь. Но смотри,
не то станешь таким, как мой дядя.
Опасаясь снова попасть впросак, я ничего не ответил,
продолжая изумленно ее разглядывать.
— Давай, двигайся ближе, — сказала она.
— Простите?
— Не бойся, я тебя не съем.
Я приподнялся со стула и подошел к Кларе. Племянница Барсело
протянула ко мне руку, пытаясь изучить меня на ощупь. Стараясь помочь ей, я
тоже протянул ей руку. Что-то подсказало мне, чего она от меня хочет, и я
провел ее ладонью по своему лицу. Прикосновение ее руки было уверенным, но
нежным. Пальцы женщины скользнули по моим щекам и скулам. Я замер, едва дыша.
Исследуя мои черты, Клара улыбалась и слегка шевелила губами, еле слышно что-то
шепча. Затем прикоснулась ко лбу, волосам и векам. Ее указательный и безымянный
палец медленно очертили рисунок моих губ. От нее пахло корицей. Я сглотнул,
чувствуя, как стремительно учащается пульс, и благодаря Провидение, что вокруг
нет посторонних глаз: меня так бросило в жар, что от моего лица можно было бы
прикурить на расстоянии ладони.
