— Если вы мне скажете, чем я могу быть вам полезен…
— Скорее это я пришел оказать вам услугу. Вы хозяин
этого заведения?
— Нет. Оно принадлежит моему отцу.
— Имя?
— Мое или моего отца?
Странный человек посмотрел на меня, насмешливо улыбаясь.
Надо же, улыбчивый какой, подумал я.
— То есть название «Семпере и сыновья» имеет отношение
к вам обоим.
— Вы весьма проницательны. Могу я поинтересоваться, что
привело вас сюда, если уж вас не интересуют книги?
— Причина моего визита — кстати, визита
вежливости, — предупредить вас, что до меня дошли слухи о ваших связях с
неблагонадежными людьми, в частности, с преступниками и извращенцами.
Я в остолбенении уставился на него:
— Что, простите?
Посетитель пристально взглянул мне прямо в глаза:
— Я имею в виду педерастов и воров. И не вздумайте
сказать, что не понимаете, о чем речь.
— Боюсь, я действительно не имею ни малейшего
представления, о чем вы толкуете, равно как и интереса продолжать слушать этот
бред.
Человек молча кивнул, выражение его лица стало жестким и
угрожающим.
— Ничего, перетопчетесь. Я полагаю, вы должны быть в
курсе дел гражданина Федерико Флавиа.
— Дон Федерико — часовщик из нашего квартала,
замечательный человек, и я очень сомневаюсь, что он может быть преступником,
как вы утверждаете.
— Я говорил о педерастах. Мне известно, что этот
голубок частенько наведывается в ваш магазин, предположительно, чтобы купить
себе несколько слюнявых или даже порнографических книжонок.
— А вам-то что за дело, позвольте узнать?
Вместо ответа он вытащил из кармана бумажник и, раскрыв его,
положил на прилавок. Там оказалось засаленное удостоверение полицейского с
фотографией этого самого типа, стоявшего сейчас передо мной, только на фото он
выглядел несколько моложе. Я прочел надпись: «Старший инспектор полиции
Франсиско Хавьер Фумеро Альмуньис».
— Так что разговаривайте со мной с надлежащим
уважением, молодой человек, не то я устрою вам и вашему отцу такое, что мало не
покажется, за то, что торгуете здесь разной большевистской дрянью. Я понятно
выражаюсь?
Я попытался что-то ответить, но слова застряли у меня в
горле.
— Значит так, меня сюда привело не только это жалкое
подобие мужика. Рано или поздно, он все равно окажется в отделении, как и все
его дружки, а там уж я с ним разберусь. У меня есть информация, что в вашем
магазине работает один мазурик, неблагонадежная личность самого низкого пошиба.
— Я не понимаю, о ком вы говорите, инспектор.
Фумеро вновь засмеялся своим лакейским и липким смешком
старой сплетницы.
— Бог его знает, какое имя он взял себе сейчас.
Несколько лет назад он назывался Вилфредо Камагуэй, мастер мамбо, и утверждал,
что является экспертом колдовства Вуду, учителем танцев дона Хуана де Бурбона
[48]
и любовником Маты Хари. Очень часто он присваивал себе имена
послов, известных артистов и даже тореро. Мы в полиции уже со счета сбились.
— Сожалею, что не могу вам помочь, но я действительно
не знаю никого по имени Вилфредо Камагуэй.
— Разумеется, не знаете. Но вы прекрасно понимаете,
кого я имею в виду, не так ли?
— Нет, не понимаю.
Фумеро снова усмехнулся, и этот вынужденный манерный смех
говорил о нем красноречивее любых слов:
— А вам нравится все усложнять, верно? Я пришел сюда
как друг, чтобы предупредить: тот, кто пустит к себе в дом неблагонадежного,
рискует сам обжечься, а вы обращаетесь со мной как с каким-то пройдохой.
— Очевидно, вы неверно меня поняли. Я очень благодарен
вам за ваш визит и предупреждение, но я вас уверяю, что…
— Оставьте ваше дерьмо при себе. Да если бы у меня яйца
зачесались, я врезал бы вам пару раз и закрыл бы к чертовой матери вашу
лавочку. Но сегодня я добрый, так что делаю вам пока только предупреждение. С
кем водиться — дело ваше. Раз вы предпочитаете воров и гомиков, значит, в вас
самом есть что-то и от тех и от других. Что касается меня, то здесь все
предельно ясно: либо вы со мной, либо против меня. Такова жизнь. Так на чем мы
остановимся?
Я промолчал. Фумеро кивнул, вновь ухмыльнувшись:
— Прекрасно, Семпере. Вы сами так решили. Нехорошо мы с
вами начинаем. Ну, если желаете проблем, вы их получите. Жизнь — она ведь не
роман, понимаете? В жизни нужно решить, чью сторону принимаешь. А вы, вижу,
свой выбор сделали: предпочитаете быть с ослами, которые вечно проигрывают,
потому что ослы.
— Будьте так любезны, уходите.
Фумеро медленно направился к двери, улыбаясь своей
многообещающей улыбкой:
— Мы еще увидимся. И скажите вашему другу, что инспектор
Фумеро глаз с него не спустит. И передает ему большой привет.
Визит инспектора и его зловещие слова испортили мне вечер.
Вначале я минут пятнадцать метался взад-вперед за прилавком, чувствуя, как
желудок подкатывает к горлу, потом наконец решился закрыть лавку раньше времени
и побрел по улице куда глаза глядят. У меня из головы не выходили намеки и
угрозы этого полицейского мясника. Я спрашивал себя, должен ли я рассказать
отцу и Фермину о визите инспектора, и отчетливо понимал, что именно в этом и
состоял коварный план Фумеро: посеять сомнения, страх и неуверенность. Я не
собирался ему подыгрывать. Но, с другой стороны, намеки на прошлое Фермина меня
встревожили. Я устыдился самого себя, осознав, что на какой-то миг поверил
полицейскому. Все как следует обдумав, я решил похоронить этот эпизод в
отдаленном уголке своей памяти и не обращать внимания на слова Фумеро. Уже по
дороге домой я поравнялся с часовой мастерской. Дон Федерико приветливо махнул
рукой из-за прилавка, знаками приглашая меня войти. Часовщик был очень любезным
и улыбчивым человеком, он никого никогда не забывал поздравить с праздником, и
к нему в любой момент можно было обратиться с просьбой помочь в каком-либо
затруднительном деле. Дон Федерико Флавиа мог найти выход даже из самых сложных
ситуаций. У меня мороз прошел по коже при мысли о том, что он занесен в черный
список инспектора Фумеро. Я понимал, что должен предупредить дона Федерико о
грозящей ему опасности, но не представлял себе, как это сделать, не вмешиваясь
в дела, находящиеся вне моей компетенции. Смущаясь как никогда, я зашел в
мастерскую и улыбнулся ему.
— Как дела, Даниель? Ну и вид у тебя.
— День неважный, — сказал я. — А вы как
поживаете, дон Федерико?
— Кручусь как обычно. Часы стали делать все хуже, вот и
приходится работать круглые сутки. Если так пойдет и дальше, мне понадобится
помощник. Мое предложение не заинтересует, например, твоего друга-изобретателя?
У него наверняка талант к такого рода делам.
