Бернарда сказала, что Барсело уехал из города по делам. У
нее выходной, значит, эту ночь, как обычно, она проведет в
Сан-Адриан-дель-Бесос, у своих тетки и кузин. А Клара оставлена одна в
лабиринте комнат на Королевской площади на милость того типа без лица, что
угрожал мне, и неизвестно, что у него на уме. Поспешая под проливным дождем к
Королевской площади, я не мог отделаться от мысли, что, подарив Кларе книгу
Каракса, подставил ее под удар. До площади я добрался, промокнув до костей, и
поспешил укрыться под аркадой на улице Фернандо. Мне показалось, будто у меня
за спиной маячит тень какого-то бродяги. Дверь подъезда была заперта. В связке
ключей я отыскал те, что передал мне дон Густаво. У меня всегда при себе были
ключи от магазина, квартиры на улице Санта-Ана и дверей Барсело. Один из бродяг
подошел ко мне, бормоча что-то насчет позволения переночевать в подъезде. Я
захлопнул дверь прежде, чем он успел договорить.
На лестнице было темно, как в бездонном колодце. Отблески
молний проникали сквозь щели над входом и разбивались о края ступенек. Я на
ощупь двинулся вперед, пока не наткнулся на первую ступеньку. Вцепившись в
перила, стал медленно подниматься. Вскоре ступени сменились ровной
поверхностью, и я понял, что добрался до площадки второго этажа. Провел рукой
по враждебным, холодным мраморным стенам, наткнулся на очертания дубовой двери
и металлических засовов, нашел замочную скважину и на ощупь вставил ключ. Когда
дверь распахнулась, меня ослепила полоса голубоватого света, а моей кожи
ласково коснулся теплый воздух. Комната Бернарды была в самом конце квартиры,
рядом с кухней. Сначала я направился туда, хотя и был уверен, что служанки нет
дома. Постучав в ее дверь согнутым пальцем и не получив ответа, позволил себе
войти. Это была скромная комнатка с большой кроватью, платяным шкафом мореного
дерева с мутными зеркалами на дверцах и комодом, на котором у Бернарды было
расставлено и разложено столько фигурок святых и богородиц, а также церковных
картинок, что впору было бы открыть домашний храм. Я вышел, притворив дверь, а
когда обернулся, у меня чуть сердце не остановилось при виде дюжины бирюзовых
глаз с алым отливом, уставившихся на меня из глубины коридора. Коты Барсело
слишком хорошо меня знали, а потому терпели мое присутствие. Они окружили меня,
негромко мяуча, и, убедившись, что моя насквозь промокшая одежда не подарит им
желанного тепла, с полным безразличием удалились.
Комната Клары располагалась в другом конце квартиры, рядом с
библиотекой и музыкальным салоном. Еле слышная поступь котов сопровождала меня
по всему коридору. В перемежающемся вспышками грозы полумраке квартира Барсело
казалась зловещей пещерой, совсем не похожей на ту, что я привык считать своим
вторым домом. Я вернулся в ту часть квартиры, окна которой выходили на площадь.
Передо мной была оранжерея Барсело — непроходимая стена зелени. Я углубился в
гущу листьев и ветвей. В какое-то мгновение я вдруг подумал, что если
незнакомец без лица проникнет в квартиру, ему, наверное, не найти лучшего
укрытия. Мне даже стал мерещиться запах горелой бумаги, но обоняние
подсказывало, что это всего лишь табачный дым. Меня охватила паника. В этом
доме никто не курил, а трубка Барсело, всегда потухшая, была чистым атрибутом.
Я прошел в музыкальный салон, и отблеск молнии высветил
кольца дыма, что парили в воздухе, подобно гирляндам пара. Рядом с входом в
галерею зияла широкая улыбка рояля. Я пересек салон и подошел к двери в
библиотеку. Она была закрыта, Я открыл ее, и мягкий свет стоящих полукругом
стеллажей, любовно заполненных истинным книжником, тепло приветствовал меня.
Стены здесь были овальными, а между ними стояли два плетеных кресла. Клара
хранила книгу Каракса на одной из застекленных полок у входа. Я на цыпочках
направился туда. Мой план состоял в том, чтобы найти книгу, незаметно забрать
ее, отдать этому психу и забыть о ней навсегда. Никто, кроме меня, не заметит,
что она исчезла. Книга Хулиана Каракса, как обычно, ожидала меня на своем
прежнем месте, чуть выдвинув вперед корешок. Я взял ее и прижал к груди, будто
обнимал старого друга, которого готовился предать. «Иуда», — подумал я.
Уйти отсюда надо так, чтобы Клара не заподозрила, что я был здесь. Мне нужно
было унести книгу и исчезнуть из жизни Клары Барсело навсегда. Легким шагом я
покинул библиотеку. В конце коридора виднелась дверь в комнату Клары. Я
представил ее лежащей на постели во власти сна. Вообразил, как мои пальцы
ласкают ее шею, скользят по телу… о котором я не имел ни малейшего
представления. Я повернулся, готовый решительно распрощаться с шестью годами
напрасных иллюзий, но прежде чем успел дойти до музыкального салона, что-то
меня остановило. Голос за дверью, у меня за спиной. Грудной глубокий голос,
шепчущий и смеющийся. В комнате Клары. Я осторожно подкрался к двери. Взялся за
ручку. Мои пальцы дрожали. Я опоздал. Я с трудом сглотнул и открыл дверь.
9
Нагое тело Клары покоилось на белоснежных простынях,
блестевших, как мокрый шелк. Руки маэстро Нери скользили по ее губам, шее,
груди. Взор ее невидящих глаз вознесся к потолку, вздрагивая от
возвратно-поступательных движений, с помощью которых учитель музыки проник меж
ее бледных, содрогающихся бедер. Те же пальцы, что изучали мое лицо шесть лет
назад в сумерках Атенея, впились теперь в блестящие от пота ягодицы маэстро,
направляя его движения внутрь себя с животной, отчаянной страстью. Я
почувствовал, что задыхаюсь. Должно быть, парализованный увиденным, я стоял там
с полминуты, пока взгляд Нери, вначале недоуменный, затем вспыхнувший гневом,
отметил наконец мое присутствие. Все еще задыхаясь, не в силах произнести ни слова,
он остановился. Не понимая, что происходит, Клара не отпускала его, прижалась к
нему, лизнула его шею.
— В чем дело? — простонала она. — Почему ты
остановился?
Глаза Адриана Нери пылали яростью.
— Так, ничего страшного, — пробормотал он. —
Сейчас вернусь.
Нери встал и, сжимая кулаки, попер на меня, как танк. Но я
его не замечал. Я не мог оторвать глаз от Клары, заливавшейся потом,
бездыханной, от ее проступающих сквозь кожу ребер и с вожделением вздымающейся
груди. Учитель музыки схватил меня за горло и поволок вон из комнаты. Мои ноги
едва касались пола, и, как я ни старался, мне не удалось освободиться от хватки
Нери, тащившего меня, словно тюк с тряпьем, через оранжерею.
— Я из тебя всю душу вытрясу, негодяй, — цедил он
сквозь зубы.
Он доволок меня до входной двери, открыл ее и с силой
вышвырнул на площадку. Книга Каракса выпала из моих рук. Он поднял ее и злобно
бросил мне в лицо.
— Если я тебя здесь еще раз увижу или узнаю, что ты
посмел подойти к Кларе на улице, клянусь, изувечу, как бог черепаху, и упрячу в
больницу для калек, и мне плевать, сколько тебе лет, — холодно бросил
он. — Ясно?
Я с трудом поднялся на ноги и обнаружил, что, пока я
сопротивлялся, Нери нанес серьезный урон моему пиджаку и моей гордости.
— Как ты вошел?
Я не ответил. Нери вздохнул, качая головой.
— Ну же, давай ключи, — сдерживая ярость, процедил
Нери.
