Книга Пока драконы спят, страница 37. Автор книги Александр Шакилов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Пока драконы спят»

Cтраница 37

Изгваздавшись в крови, жрица принялась разделывать обгоревшие, дымящиеся трупы, которые за ноги вытащили из костра. Нож кромсал тела с такой сноровкой, что опытный мясник позавидовал бы.

Пачини стало страшно: зачем он здесь, в лесу, ночью?! Как стервятник с высоты на виселицу, почему он любуется жертвоприношением?!

Так ведь донос…

…надо проверить, брат, ибо неспокойно в тех местах, отдаленных от храмов Господних и нашего влияния…

…сурово привлечь к ответственности, чтобы содрогнулись гордые собиратели драконьих яиц и птичьего пуха, и ярлы усомнились в прочности твердынь, а то привыкли драть в три шкуры налоги да в браге усы топить…

…виновных уничтожить, иначе ересь чумными крысами расползется по Мидгарду…

Донос.

Всего лишь донос, коряво нацарапанный гусиным пером на плохо выделанной бычьей коже. Миновали деньки, когда обидчиков призывали к ответу, передавая стрелу от поместья к поместью, созывая почтенных одальманов на тинг: в полнолуние ждем, опаздывать не след. Очистительная присяга, испытание раскаленным железом, и коль выдержал оговоренный – невиновен. А нет – пошел прочь, нидинг [24] !..

Брат Пачини будто проснулся после долгого сна: в голове шумело, слипались веки. Очнувшийся брат Джузеппе испуганно прошептал:

– Мы позволили еретикам сгубить невинные души?..

Ничего не ответил на это брат Пачини. Он давно отринул суетное, забыл терзания. Никогда и ничто более не помешает ему насладиться чувством долга. Особым кресалом, залитым в серебро, он высек огонь. Светлый и нежный огонь, теплый и родной. Этот огонь жил сам по себе, ему не нужен хворост, не нужен уголь. Полюбовавшись чудом, пламенеющим на ладони, брат Пачини уронил его себе под ноги.

Вспышка озарила чащобу.

Это сигнал.

Огонь быстрым ручьем устремился к шабашникам, охватив поляну кольцом пламени, безвредным для верующих и смертельно опасным для еретиков. Дыма не было, копоти тоже. Деревья оставались целы, пламя не трогало птиц и зверье. Ведь это инквизиторский огонь, оружие Истинной Веры. Захваченные врасплох еретики метались по поляне. Кто-то вступил в костер, вспыхнула одежда. В суете перевернули котел, отвратительное варево выплеснулось, усилив смрад, который уже нельзя было спутать с заморским парфумом.

Взор брата Пачини окончательно прояснился. Он увидел, что жрица – всего лишь старуха. Руки у нее дряблые, сплошь в татуировках и шрамах, грудь обвислая, распухшие колени едва гнутся. Как и не было восторга: цветок сакуры упал в очко нужника.

Увидав зарево, братья в серых сутанах тут же рванули сквозь чащобу. Поступь их ног, привыкших к извилистым тропам, была легка. Кедровые иглы секли обмороженные ночной прохладой лица. И вот, окружив поляну, они встали безмолвными тенями, закутанными в балахоны. Не на праздник пришли, не на мессу пожаловали – падаль хоронить явились. Перевитые венами слизкие желудки гарпий на изготовку, запасные бурдюки вскрыты, каплет святая вода, парует. Кресты-кинжалы порхают промеж умелых пальцев, сверкая искрами смерти.

– Уб-бей-йте вс-с-сех!!!

Шаг в огонь, хладный для почитателей Истинной Веры. Все братья сразу – в огонь, одним движением, будто тетива выскользнула из силка пальцев, отпустив на волю пучок стрел. Бесстрастность. Работа есть работа, слуги Проткнутого – лишь оружие в руках Его.

Отрыжки желудков вмиг нашли цели. Еретики закричали, завыли: больно, не надо, что ж вы делаете, сволочи. Все как всегда. Везде одно и то же.

Брат Пачини как-то сразу заскучал. Пора, что ли, в обратную дорогу? До рассвета он выберется на шлях к славному гарду Дубовый Гай. Там-то и выспится, и силы восстановит, и наестся до отвала. И чревоугодие тут ни при чем. Упадет на тюфяк, уставится в потолок и пару дней будет думать, кто он и что, зачем и как дальше.

– Аа-а-а! Ненавижу! Черноволки поганые!!! – Это жрица разбушевалась. Не хочется ей, изворотливой, помирать: ни одна капля кипятка не ошпарила ее тела, ни один метательный крест не откушал требухи. Зато случилось невероятное, от чего законника вмиг скука оставила. Жрица собрала свои длинные седые космы в пучок и подбросила над головой. Распустившись частой паутиной, седина ее схватилась за воздух, вцепилась в дыхание людское, разделившись на две части – и словно два крыла появились у колдуньи. Взмахнула она ими, и еще раз взмахнула, и еще – и взлетела, оторвались пятки от земли. Колдунья зависла над головами серых братьев, уста ее богохульные исторгли проклятия. Всем инквизиторам пожелала она смерти в корчах, костей поперек горла и воды в колодцах только соленой. Затем, распустив по ветру косы, взвилась к макушкам кедров и, ощерив гнилье зубов, расхохоталась – и улетела.

А брат Пачини передумал к шляху выбираться. Успеет еще.

Жрица-то непростая оказалась. Тревожно законнику стало, ай тревожно. Найти бы беглянку да потолковать по душам, начав беседу с каленого железа под ногтями…

* * *

Горцы детишек своих называют именами предков, тем самым поднимая из могил прошлое, наделяя грудничков душами воинов, умерших отнюдь не в постели, но от жутких ран. В фундаменты фамильных домов закладывают людские кости, изрезанные рунами-заклятиями, – на достаток, плодородие земель и жен, удачу в охоте и вражеское бессилие. В таких домах бородачи-отцы не брезгуют конским молоком и сырой олениной.

Дикие люди, что с них взять…

Босые бродяги, устало опираясь на посохи, вошли в крошечный гард, неотличимый от сотен других. Бродяг было семеро. И не было среди них шибко разговорчивых, ибо в Дубовый Гай вместо себя законник отправил Джузеппе, снабдив того докладом о проделанной работе и успехах в борьбе с ересью. Сам же брат Пачини двинул по следу жрицы, улетевшей от правосудия. По легкому запаху рысцой побежал, ощущая горьковатый привкус, витающий среди деревьев, опадающий росой на грибы и папоротники. Брат Пачини сшибал шляпки мухоморов, поднимал, жевал – и указывал отряду, куда идти.

У Пачини нюх на висельников.

…Разожгли костер на площади в центре гарда.

Законник уронил искру святого пламени – стало жарко и светло. Нырнула в щели бревенчатых стен, отступила мглистая хмарь, укутавшая гард, затерянный в лесах и болотах. Как называется это место? Ледяные Синички? Снежные Дятлы? Какая разница…

Тишина. Никто не встречает посланцев Проткнутого, не спешит попотчевать хлебом-солью и лучшим вином. А раз так, стоит ли винить брата Аллини за воровство? Подумаешь, баран. Рогатый мимо топал по своим бараньим делам – и прямиком на вертел заглянул, бе-ме, хочу стать ужином. Честь для этого замшелого гарда – чья-то скотина утоляет голод усталых путников, жарится на святом огне.

Сумерки вот-вот обернутся ночью.

Брат Пачини сыт и тем доволен. Но более нет в нем благой радости. Он потерял след! Запах-вкус вел инквизитора до самых ворот гарда – и на́ тебе, подчистую обрубило, как и не было. У, ведьма! Заморочила!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация