— Не должно, — кивнул Гурбан.
Это не остановило его двадцать лет назад, когда родной сын и любимая жена, ведомые слизнями, поперли на него, желая разорвать в клочья. Пятясь к двери, он тогда взывал к их памяти — вспомните, это ж я, папка, муж! — уговаривал не делать глупостей… А потом собственными руками… Но сейчас все иначе. С подбородка Ксю не свисает слюна, как это было с женой, лица Доктора и Фазы не перемазаны кровью, они не щерятся и не пытаются порвать зубами горло отцу, как это делал любимый сынок будущего командира чистильщиков, сынок, в котором Гурбан души не чаял…
Троица бывших чистильщиков выглядела вполне нормально, они совершенно не походили на тех зомболюдей, кого сами же нещадно уничтожали, — им подсадили новых слизней. На голове у Доктора была форменная шапка-ушанка СБО с кокардой, и это добило Гурбана окончательно. Ругаясь себе под нос, он отложил бинокль и через миг уже, поставив пулемет на сошки, в прицел смотрел на тех, кто еще недавно был с ним заодно.
Очередью он срезал Доктора, когда тот встал в полный рост, чтобы пробежать еще несколько метров к лаборатории. Доктор упал, засучил ногами. Он еще дышал, но его новым друзьям не было до него дела, никто из них не попытался оказать ему помощь. Даже Ксю и Фазе было наплевать на него — они вместе с Равилем прикрывали Сташева, долбя по баррикаде из автоматов. И это было жутко. Стрелять в своего товарища, пусть даже ставшего врагом, — приятного мало. Но поступить так, как сделали Ксю и Фаза, — это совсем уж не по-людски!..
Гурбан вновь нажал на спуск, поймав в перекрестье грудь самой важной сейчас цели. Но толстяк, дружок Сташева, оттолкнув девчонку, встал перед товарищем, приняв огонь на себя, — и не устоял, опрокинулся на спину. Девушка от толчка зарылась в снег, и Сташев кинулся поднимать ее, а не своего спасителя. А в следующий миг Гурбан потерял их из виду, пригнувшись, чтобы не получить пулю в лоб.
Приподнявшись над баррикадой буквально через секунду, он сразу обратил внимание на двоих эсбэошников, которые, проваливаясь в снег чуть ли не по пояс, все же довольно резво продвигались вперед — вот что значит молодость и хорошее здоровье, не испорченное жизнью на Территориях. Они словно вообще не боялись смерти, лезли на рожон — откровенно подставлялись, но все равно двигались вперед, стреляя на ходу. Они заставили Маркуса нырнуть за камни и едва не подстрелили Мясника — пули ударили рядом с ним, осколки кирпича засыпали ему глаза, он отпрянул, временно потеряв боеспособность. К счастью, Серега догадался сгрести в ладони снег с камней и окунуть в него лицо, чтобы вымыло лишнее из-под век.
— Есть бабуин!!! — радостно взревел Митрич, всадив очередь в эсбэошника, что слишком близко подобрался к баррикаде.
Вот только обрадовался старик рановато. Здоровяк в бушлате и ушанке даже с простреленной грудью продолжал мчать по снегу как ни в чем не бывало, лишь лицо его исказил оскал, будто он собирался вцепиться врагу в глотку. Его слизень спровоцировал выброс в кровь носителя запредельной дозы норадреналина, заглушив тем самым боль и заставив тело работать по максимуму, в последний раз выжимая из смертельно раненного человека все, на что он еще был способен.
Гурбан всадил этому эсбэошнику очередь в живот — бойца отбросило назад, что лишь на миг замедлило его продвижение к баррикаде. Он, словно ледокол, двинул вперед, обильно поливая все под собой алым.
— Отец, это я, Данила! Отец, помоги!!! На нас напали!!! — надрывал глотку Сташев-младший из-за спин своих верных телохранителей.
Фаза — тот, кто был еще недавно Фазой, поправил себя Гурбан, — обогнав своих, швырнул гранату. Он перестарался — похоже, слизень еще не научился толком управлять его телом, — ребристая «лимонка» пролетела слишком высоко над баррикадой и упала метрах в пятнадцати за ней. Силушкой Фазу создатель не обидел. И хоть налицо был явный перелет, а все же радиус поражения у Ф-1 более чем достаточный — разорвавшись, она расшвыряла по сторонам кучу осколков, один из которых угодил Гурбану в ногу. Остальных не задело, уже хорошо.
Стиснув зубы, чистильщик вытащил из нарукавного кармана самодельный бинт — полосу простыни, и наскоро перетянул рану. Сюда бы Доктора, он бы вмиг…
Вот только нет больше Доктора! Уже и ногами сучить перестал!
От досады, ярости, ненависти к слизням Гурбан врезал кулаком по прикладу пулемета.
— Твари!!! — Он высунулся из-за баррикады и увидел перед собой Ксю.
Она смотрела на него голубыми глазами. Где мои двадцать пять годков, устало подумал Гурбан, палец лег на спуск и…
Он не смог выстрелить.
Заклинило!
Толстая скорлупа из пороховой копоти лопнула, обнажив душу. Он кусал губу до крови, глядя, как девушка — зомбак она, зомбак! — бежит к баррикаде, проваливаясь по колено в снег. Но не мог, не мог, и всё, остановить ее очередью!
За него это сделал Маркус. Но он лишь зацепил девушку — в его РПК угодила пуля, вышибив пулемет из рук за миг до того, как он снес бы блондинке голову. Ксю упала, попыталась встать, но не смогла, опять оказалась в снегу. Маркус ранил ее в ногу.
Это вывело Гурбана из оцепенения. Он навел оружие на Фазу, но не попал, тот успел укрыться за ржавым «логаном».
И как раз в этот момент умирающий эсбэошник, передвигающийся только благодаря норадреналину, взобрался-таки на баррикаду. Митрич встал ему навстречу — всадил из «абакана» очередь, далеко не первую уже. Это не помогло. Зомбак превратился в живого мертвеца из фильма ужасов — из дыр в животе, в груди, из ран на конечностях струилась кровь, но он все равно не умирал! Он выставил руки перед собой и схватил Митрича за горло. Старик уронил автомат, попытался отодрать от себя пальцы зомбака и вместе с ним упал в снег.
Группа прикрытия Сташева почти догнала Фазу, когда тот достал еще одну гранату, выдрал чеку, размахнулся и…
Мясник, уже промывший глаза, выстрелил — попал в плечо Фазе, тот уронил гранату и кинулся прочь от «логана», за которым скрывался. До взрыва у него в запасе было четыре секунды, благодаря замедлителю запала Ф-1.
— Отец, это я, Данила! Отец, помоги!!! — Мальчишка Сташев продолжал орать, даже когда Равиль взвалил его на себя, чтобы унести подальше от «цитруса», который почти «созрел».
Маркус вытащил из-за пояса пистолет — такой же «грач», как и тот, что он выдал Гурбану, — снял его с предохранителя и навел то ли на пацана, то ли на Равиля, за которым плелась девчонка, все время хватавшая Сташева за руку.
И тут взорвалась граната.
Бегущего Фазу подняло в воздух и швырнуло в снег, где он и остался лежать. Маркуса зацепило осколком, он уронил пистолет и схватился за лицо — язвы на его руках заливала кровь. Равиль упал на колени и теперь тряс головой — контузило его, что ли? Девчонку тоже зацепило. А вот Сташев…
Мясник кинулся к эсбэошнику и Митричу, саданул пару раз прикладом зомбака по затылку, после чего тот разжал пальцы, но Митрич так и не поднялся, хотя Мясник пару раз хлестнул его по щекам.
