— Но это совсем разные вещи. Одно дело — долг
управляющего, а язык страсти — совершенно другое.
— Глупости.
— В любви нет ничего глупого, уважаемая помощница. И,
отклоняясь от темы, мы собираемся ужинать?
Исабелла сервировала стол под стать приготовленным яствам.
Она выставила целую коллекцию тарелок, приборов и рюмок, которых я никогда
прежде не видел.
— Ума не приложу, почему вы, обладая такими прелестными
вещами, ими не пользуетесь. Все это лежало в ящиках в кладовой рядом с
прачечной, — сказала Исабелла. — И что вы за человек!
Я взял нож и стал рассматривать его под свечами, которые
зажгла Исабелла. Я быстро понял, что имущество принадлежало Диего Марласке, и
аппетит у меня пропал начисто.
— Что-то случилось? — спросила Исабелла.
Я отрицательно качнул головой. Моя помощница наполнила две
тарелки и выжидательно смотрела на меня. Я попробовал кусочек и одобрительно
улыбнулся.
— Очень вкусно, — оценил я.
— Жестковато, по-моему. В рецепте сказано, что птицу
нужно томить на медленном огне неизвестно сколько, а с вашей плитой огонь или
гаснет или возгорается до небес, промежуточное положение отсутствует.
— Очень вкусно, — повторил я, продолжая есть без
всякого желания.
Исабелла искоса поглядывала на меня. Мы ужинали в молчании,
и оживляло обстановку лишь позвякивание приборов.
— Вы серьезно сказали о Семпере-младшем?
Я кивнул, уткнувшись в тарелку.
— А что еще он говорил обо мне?
— Он говорил, что у тебя классическая красота, что ты
умная и необыкновенно женственная, это производит на него очень сильное
впечатление, и он чувствует, что между вами существует духовная связь.
Исабелла пронзила меня убийственным взглядом и потребовала:
— Поклянитесь, что вы это все не придумали.
Я возложил правую руку на кулинарную книгу, поднял правую и
провозгласил:
— Клянусь на «Сто одном лучшем рецепте французской
кухни».
— Клянутся другой рукой.
Я поменял руки и повторил формулу с подобающей случаю торжественностью.
Исабелла фыркнула.
— И что мне теперь делать?
— Не знаю. Что делают влюбленные? Гуляют, танцуют…
— Но я-то не влюблена в этого сеньора.
Я продолжал вкушать глазурованную утку, игнорируя
настойчивый взгляд девушки. Спустя несколько мгновений Исабелла стукнула
кулаком по столу.
— Сделайте одолжение, смотрите мне в лицо. Ведь все
из-за вас.
Я аккуратно отодвинул тарелку, тщательно вытер губы
салфеткой и взглянул на нее.
— Что мне делать? — снова спросила Исабелла.
— Зависит от ситуации. Тебе нравится Семпере или нет?
Облачко сомнения затуманило ее лицо.
— Не знаю. Во-первых, он староват для меня.
— Мы с ним почти ровесники, — возразил я. —
Он старше меня максимум на один или два года. A может, три.
— Ну да, четыре или пять.
Я вздохнул.
— Он в самом расцвете сил. Мы, кажется, выяснили, что
тебе нравятся мужчины постарше.
— Не издевайтесь.
— Исабелла, кто я такой, чтобы указывать тебе, что
делать…
— Вот это мило.
— Позволь закончить. Я хочу сказать, это касается
только Семпере-младшего и тебя. Если ты спрашиваешь совета, я порекомендовал бы
дать ему шанс. Ничего больше. Если на днях он решится сделать первый шаг и
пригласит тебя, допустим, пообедать, не отказывайся. Вы или разговоритесь,
познакомитесь получше и в итоге подружитесь, или нет. Но мне кажется, что
Семпере хороший человек, и его интерес к тебе искренний. И осмелюсь
предположить, если ты немного подумаешь, то поймешь, что в глубине души тоже
испытываешь что-то к нему.
— У вас навязчивые идеи.
— Но у Семпере их нет. И, на мой взгляд, не отнестись
хотя бы с уважением к нежному чувству и восхищению, которые он питает к тебе,
было бы низко. А ты не такая.
— Это эмоциональный шантаж.
— Нет, это жизнь.
Исабелла испепелила меня взглядом. Я улыбнулся в ответ.
— По крайней мере сделайте милость, доешьте ужин.
Я опустошил тарелку, подобрал остатки кусочком хлеба и
удовлетворенно перевел дух.
— Что у нас на десерт?
После ужина я оставил впавшую в задумчивость Исабеллу
дозревать с ее сомнениями и тревогами и поднялся в кабинет в башне. Я вынул
фотографию Диего Марласки, которую мне одолжил Сальвадор, и поставил ее,
прислонив к настольной лампе. В следующий момент я обвел взором небольшую
цитадель из блокнотов, заметок и разрозненных листков бумаги, накопившихся за
период работы для патрона. Я все еще ощущал на ладонях холод столовых приборов
Диего Марласки, и потому мне было нетрудно представить, как он сидит тут,
созерцая ту же панораму крыш квартала Рибера. Я вытащил наугад одну страницу
написанного мною текста и начал читать. Я узнавал слова и предложения,
поскольку их сочинил я, но мятежный дух, питавший и наполнявший их, казался как
никогда далеким. Я бросил листок на пол и, подняв голову, увидел свое отражение
на оконном стекле — чужое лицо на фоне сизых сумерек, окутавших город. Мне
стало ясно, что я не смогу работать сегодня ночью, ибо был не в состоянии
нацарапать ни единого абзаца для патрона. Я погасил свет на письменном столе и
сидел в темноте, слушая, как ветер шуршит у окна, и рисуя в воображении картину:
Диего Марласка, охваченный пламенем, падает в водоем, последние пузырьки
воздуха вырываются изо рта, а ледяная жидкость просачивается в легкие.
Я проснулся на рассвете. Тело затекло в кресле и теперь
ломило. Я встал, прислушиваясь к скрипу суставов в собственном теле. Проковыляв
к окну, я открыл его настежь. Крыши старого города сверкали изморозью, и
пурпурное небо клубилось над Барселоной. Грянули колокола церкви
Санта-Мария-дель-Мар, и с голубятни сорвалась и взмыла ввысь туча трепещущих
темных крыльев. Холодный резкий ветер доносил запах пристани и дыма жженого
угля, курившегося над каминными трубами квартала.
Я спустился на жилой этаж и отправился на кухню варить кофе.
Заглянув в продуктовый шкаф, я замер. С тех пор как в доме поселилась Исабелла,
моя кладовая напоминала магазин «Килес» на Рамбла-де-Каталуниа. Среди рядов
экзотических яств, которые поступали в бакалею отца Исабеллы из-за границы, я
обнаружил жестяную коробку английских галет с шоколадной глазурью и решил их
попробовать. Всего через полчаса, после массированного выброса кофеина и сахара
в кровь, заработал мозг, и меня осенила гениальная мысль начать день, усложнив
свою жизнь еще больше, если такое возможно. Я решил, как только откроются
торговые заведения, нанести визит в лавку магических и фальшивых артефактов на
улице Принцессы.
