— Зачем кому-то понадобилось это делать?
— Сведение счетов? Обычная жестокость? На ваш выбор. На
мой взгляд, кто-то пытался затруднить опознание тела Марласки, чтобы выиграть
время и сбить с толку полицию.
— Кто?
— Хако Корбера.
— Агент Ирене Сабино.
— Который исчез в день смерти Марласки с большой суммой
денег, снятой с личного счета адвоката в Испано-колониальном банке, о котором
его жена не подозревала.
— Сто тысяч французских франков, — промолвил я.
Сальвадор покосился на меня с любопытством.
— Как вы узнали?
— Не важно. Но что делал Марласка на асотее
водосборника? Случайно там оказаться невозможно.
— Это второй неясный момент. В кабинете Марласки мы
нашли ежедневник, где он сделал пометку о предстоящем свидании в том месте в
пять часов дня. По крайней мере впечатление складывалось именно такое. В
ежедневнике были записаны только час, место и инициал. Буква «К». Возможно,
Корбера.
— И что, по вашему мнению, произошло? — спросил я.
— По моему мнению, и оно косвенно подтверждается
уликами, Хако обманул Ирене Сабино, чтобы иметь возможность влиять на Марласку.
Известно, что адвокат увлекался этими мошенническими сеансами спиритизма и
прочими подобными фокусами, особенно после смерти сына. У Хако был партнер,
Дамиан Роурес, подвизавшийся в этой сфере. Настоящий прохиндей. Вдвоем, с
помощью Ирене Сабино, они заморочили Марласке голову, обещая, что смогут
установить связь с погибшим мальчиком в мире духов. Марласку обуревало
отчаяние, и он был готов поверить чему угодно. Троица кровососов превосходно
устроила свои делишки, только Хако оказался из них самым жадным и хитрым.
Некоторые считали, что Сабино не имела злых умыслов, поскольку искренне любила
Марласку и верила во всю эту спиритическую чушь, как и он. Мне подобная версия
представляется неубедительной, но на исход дела это в любом случае не повлияло.
Хако проведал, что у Марласки лежит крупная сумма в банке, и задумал отнять у
него все и сбежать с деньгами, запутав следы. Свидание, назначенное на асотее
водосборника, могло быть фальшивой уликой, оставленной Сабино или Хако. Нет
доказательств, что Марласка сделал запись своей рукой.
— А откуда взялись сто тысяч франков на счету у
Марласки в Испано-колониальном?
— Сам Марласка внес наличные за год до гибели.
Представления не имею, где он раздобыл такую сумму. Зато я знаю точно, что
остаток денег обналичили утром в день смерти Марласки. Адвокаты потом твердили,
что деньги были переведены на особый счет попечительского фонда, а вовсе не
пропали, будто бы Марласка решил перераспределить свои средства. Но мне с
трудом верится, что человек, желая реорганизовать финансы, снимает со счета
утром почти сто тысяч франков, а вечером сгорает заживо, и эти события не
связаны между собой. Сомневаюсь, что деньги поступили в какой-то таинственный
фонд. До настоящего времени ничто меня не разубедило, что деньги не прибрали к
рукам Хако Корбера и Ирене Сабино. Хотя бы на первых порах, так как считаю, что
в дальнейшем она не увидела ни сентима. Хако удрал с деньгами. И как в воду
канул.
— И что с ней сталось?
— Эта сторона дела также наводит меня на мысль, что
Хако надул Роуреса и Ирене Сабино. Вскоре после смерти Марласки Роурес завязал
с загробными делами и открыл лавку магических предметов на улице Принцессы.
Насколько мне известно, он до сих пор там. Ирене Сабино пару лет проработала в
кабаре и других заведениях, опускаясь с каждым разом все ниже. Затем она
занималась проституцией в Равале и прозябала в нищете. И это последнее, что я о
ней слышал. Очевидно, что она не видала тех франков как своих ушей. Как,
впрочем, и Роурес.
— А Хако?
— Скорее всего он покинул страну под чужим именем,
живет себе где-нибудь в уютном местечке и стрижет купоны.
Услышанная история не только не прояснила для меня картину,
но породила еще больше сомнений и вопросов. Сальвадор, должно быть,
почувствовал мое огорчение и улыбнулся с сочувствием.
— Валера с приятелями из мэрии позаботились, чтобы
пресса опубликовала версию о несчастном случае. Он устроил королевские
похороны, чтобы никто не совал нос в дела конторы, ибо эти дела главным образом
имели отношение к мэрии и членам городского совета. Ему удалось обойти
молчанием странное поведение сеньора Марласки в последние двенадцать месяцев
жизни, после того как тот ушел из семьи, расторг партнерство и купил ветхий дом
в квартале, где прежде ноги его в безупречной обуви не бывало, чтобы посвятить
себя, по словам бывшего компаньона, литературе.
— Валера говорил, что собирался написать Марласка?
— Книгу стихов или что-то вроде.
— А вы как думаете?
— На службе я повидал много странных вещей, друг мой,
однако состоятельные адвокаты, которые бросают все, чтобы писать сонеты, в
списке не значатся.
— Следовательно?
— Следовательно, с моей стороны было бы разумнее,
послушавшись совета, забыть о деле.
— Но вы поступили иначе.
— Да. И не потому, что был героем или кретином. А
потому, что всякий раз, когда я встречался с этой бедной женщиной, вдовой
Марласки, у меня внутри все переворачивалось. Я не мог смотреть себе в глаза в
зеркале, не сделав того, за что мне будто бы платили.
Он повел рукой, указывая на убогую, холодную дыру, служившую
ему домом, и усмехнулся.
— Поверьте, если бы я знал, то предпочел бы пойти на
попятную и не выпадать из обоймы. Не могу пожаловаться, что меня не
предупреждали. Адвокат был мертв и погребен, настало время перевернуть страницу
и обратить усилия на поимку умирающих от голода анархистов и школьных учителей,
пропагандировавших сомнительные теории.
— Вы сказали, погребен… А где похоронен Диего Марласка?
— Думаю, что в семейном склепе на кладбище
Сан-Жервасио, неподалеку от дома, где обитает вдова. Можно спросить, чем вызван
ваш интерес к данному делу? Только не говорите, что в вас случайно проснулось
любопытство только потому, что вы живете в доме с башней.
— Трудно объяснить.
— Хотите дружеский совет? Посмотрите на меня и не
повторяйте моих ошибок. Не касайтесь больше этого дела.
— Был бы счастлив. Но проблема в том, что я не уверен,
что дело перестанет меня касаться.
Сальвадор пристально посмотрел на меня и кивнул. Он взял
лист бумаги и написал номер.
— Номер телефона моих соседей снизу. Они отзывчивые
люди, и только у них в нашем подъезде есть телефон. По этому номеру вы сможете
связаться со мной или оставить сообщение. Спросите Эмилио. Если понадобится
помощь, не стесняйтесь, звоните. И будьте осторожны. Хако исчез со сцены много
лет назад, но еще остались люди, не заинтересованные ворошить прошлое. Сто
тысяч франков — большие деньги.
