— Могло быть хуже, — подбодрил ее я.
Исабелла кивнула.
— Да. Дело могло закончиться писателем.
Мы долго смотрели друг на друга. Потом Исабелла поднялась с
кресла. Надев пальто, она стала застегивать пуговицы, повернувшись ко мне спиной.
— Мне надо идти, — глухо сказала она.
— Спасибо, что составила мне компанию, —
поблагодарил я.
— Не упустите ее, — сказала Исабелла. —
Найдите, где бы она ни находилась, и скажите, что любите ее, даже если это
будет ложью. Нам, девушкам, нравится слышать такие вещи.
И в этот момент она повернулась и, нагнувшись, коснулась
губами моих губ. Потом с силой сжала мою руку и ушла, не попрощавшись.
5
До конца недели я исходил Барселону вдоль и поперек в
поисках людей, видевших Кристину в истекшем месяце. Я посетил места, где мы с
ней бывали вместе, и прошел по следам (впрочем, напрасно) Видаля, заглядывая в
его излюбленные кафе, рестораны и шикарные магазины. Всем, кто попадался мне на
пути, я показывал фотографии из альбома, оставленного Кристиной у меня дома, и
спрашивал, не появлялась ли она в последнее время. В некоторых местах я
сталкивался с теми, кто узнавал ее и вспоминал, что видел как-то в обществе
Видаля. Кое-кто даже припоминал ее имя. Но никто не видел Кристину уже
несколько недель. На четвертый день поисков я начал подозревать, что Кристина
вышла из дома с башней в то утро, когда я отправился покупать билеты на поезд,
и просто испарилась с лица земли.
Потом я вспомнил, что семья Видаль имела в своем
распоряжении забронированный на постоянной основе номер в гостинице «Испания»
на улице Сант-Пау за театром «Лисео». Он предназначался для членов семьи, кому
после оперы не хотелось или было неудобно возвращаться на Педральбес поздно
ночью. Я доподлинно знал, что сам Видаль и его отец, во всяком случае, в былые
годы, использовали этот номер, чтобы приятно провести время с сеньоритами и
сеньорами, чье присутствие в официальной резиденции на Педральбес могло дать
пищу нежелательным слухам, независимо от социального статуса дамы. Видаль много
раз гостеприимно предлагал мне эту комнату (я тогда еще жил в пансионе доньи
Кармен), если вдруг, как он выражался, мне взбредет в голову фантазия раздеть
даму в интерьере, не внушающем ужас. Я сомневался, что Кристина сочла бы
подобное место подходящим убежищем, если она вообще знала о его существовании,
но я исчерпал список возможных вариантов, и ничего другого мне в голову не
приходилo. День клонился к вечеру, когда я пришел в гостиницу «Испания» и
попросил позвать управляющего, дав понять, что являюсь другом сеньора Видаля. Я
показал фотографию Кристины. Управляющий, от чрезмерной деликатности походивший
на мороженую рыбу, вежливо мне улыбнулся и сказал, что «другие» служащие
сеньора Видаля уже приходили наводить справки об этой особе несколько недель
назад, и он им ответил то же, что и мне. Он никогда не видел эту сеньору в
гостинице. Я поблагодарил его за подернутую ледком любезность и направился к
выходу, совершенно упав духом.
Минуя стеклянную дверь в ресторан, краем глаза я заметил
показавшийся знакомым профиль. Патрон сидел за столиком, единственный
посетитель в ресторане, и смаковал нечто, больше всего напоминавшее кусочек
сахара для кофе. Я собирался пуститься наутек, как вдруг он повернулся и,
широко улыбаясь, приветственно помахал мне рукой. Проклиная свое невезение, я
ответил на приветствие. Знаками патрон радушно приглашал меня присоединить к
нему. Я неохотно приблизился к двери и вошел в ресторан.
— Какая приятная неожиданность встретить вас здесь,
любезный друг. А я как раз думал о вас, — сказал Корелли.
Я без воодушевления пожал ему руку.
— Мне казалось, вас нет в городе, — проронил я.
— Я вернулся раньше, чем ожидалось. Могу я угостить вас
чем-нибудь?
Я отказался. Он указал мне на стул за своим столиком, и я
послушно сел. Патрон, верный своему стилю, был одет в черную шерстяную тройку с
красным шелковым галстуком. По обыкновению, он выглядел безупречно, и все же в
его костюме недоставало какой-то существенной детали, хотя мне с ходу не
удалось определить природу несоответствия. Только через несколько мгновений я
сообразил, в чем дело. На лацкане пиджака отсутствовала брошь с изображением
ангела. Корелли, проследив направление моего взгляда, вздохнул.
— К великому сожалению, я ее потерял, и не знаю
где, — пожаловался он.
— Надеюсь, брошь была не слишком дорогой.
— Я дорожил ею из чисто сентиментальных побуждений.
Однако давайте поговорим о важных вещах. Как вы поживаете, друг мой? Мне очень
недоставало бесед с вами, несмотря на наши спорадические разногласия. Знаете,
очень трудно найти достойного собеседника.
— Вы мне льстите, сеньор Корелли.
— Ни в коем случае.
Наступило непродолжительное молчание, сопровождавшееся лишь
бездонным взглядом его темных глаз. Я подумал, что мне больше нравится, когда
он пускается в свои обычные рассуждения. Когда он умолкал, его внешность
неуловимо менялась, и атмосфера вокруг будто сгущалась.
— Вы остановились в этой гостинице? — спросил я,
только чтобы нарушить это тягостное молчание.
— Нет, я по-прежнему живу в доме у парка Гуэль. У меня
была назначена здесь встреча сегодня вечером, но, похоже, мой друг опаздывает.
Безответственность некоторых людей удручает.
— Мне представляется, сеньор Корелли, что не многие
осмелятся заставить вас долго себя ждать.
Патрон посмотрел мне в глаза.
— Не многие. Более того, единственный человек, о ком я
мог бы такое сказать, это вы.
Патрон взял кусок сахара и бросил его в чашку. За первым
куском последовали второй и третий. Он пригубил кофе и высыпал в напиток еще
четыре куска. Взяв пятый, он поднес его ко рту.
— Обожаю сахар, — пояснил он.
— Вижу.
— Вы не заводите речь о нашем проекте, любезный
Мартин, — сказал он напрямик. — Есть проблемы?
Я сглотнул и произнес:
— Работа почти закончена.
Лицо патрона просияло улыбкой, которую я предпочел бы не
видеть.
— Вот это действительно превосходная новость. Когда я
смогу получить рукопись?
— Через пару недель. Остались кое-какие мелочи, больше
технического характера. Отредактировать, отшлифовать.
— Мы уже можем назначить дату?
— Если хотите…
— Как насчет пятницы двадцать третьего числа сего
месяца? Что скажете о приглашении на ужин, чтобы отпраздновать успешное
завершение работы?
До пятницы, двадцать третьего января, оставалось ровно две
недели.
— Хорошо, — согласился я.
— Тогда договорились.
Он поднял чашечку переслащенного кофе, словно провозглашая
тост, и осушил ее одним глотком.
