Человек в халате кивнул технарям, отступил в сторону.
Один из технарей замкнул рубильник.
Ещё минуту ничего не происходило. Потом вдруг в воздухе остро запахло грозой. Варвар и Султан подняли головы, снова легли. Лежали, прикрыв веки. Глаза бы мои тебя не видели, вспомнилась Матвею старая поговорка.
Труп задергался. Казалось, мышцы хаотически сокращаются. Потом вдруг дернулся... вытянулся по струнке...
Технари с привычной сноровкой отсоединили зажимы.
— Готов, — сказал Влад. — Щас встанет. И нам пора. Погоним гаврика к стаду. Султан, не притворяйся! Я же знаю, ты не спишь. Вставай, Султанчик. Пора.
Султан открыл глаза и завилял хвостом. Был он помесью лайки с горской овчаркой — на редкость симпатичный пес. Уши веселые. В отличие от чистых горцев, уши Султану не купировали. Морда добрая, а не крокодил, как некоторые.
— А чего? — сказал Влад, облизывая ложку. Банку с остатками тушенки он аккуратно закрыл и положил в вещмешок. — Кормят хорошо, в атаки ходим редко — у нас специальность другая... Нормальная же служба, брат?
— Нормальная, — согласился Матвей.
Даже к такому можно привыкнуть.
* * *
— Господин капитан, — начал Матвей. Фляжка со спиртом приятно булькнула, — разрешите предложить...
— Войча, — поправил капитан. — Мы не в строю. Наливай.
В землянке они остались одни — не считая дремлющего под столом Варвара. Капитан посмотрел на Матвея.
— Давай, — сказал капитан Войча. — Спрашивай. Я смотрю: ты подготовился. Спирту достал. Каков хитрец, а? Впрочем, давай свои вопросы. Я достаточно выпил, чтобы говорить откровенно.
— Я не понимаю, — сказал Матвей и остановился. Хотел спросить: зачем? Ради чего все? Проклятая война никогда не кончится. Год будет идти за годом, а ничего не изменится.
— Я не понимаю, — повторил Матвей.
— Потому что ты ни черта не знаешь, — сказал Войча жестко. Движения у него были хмельные, а глаза — трезвые и больные. — Рождаемость падает. Женщины не хотят рожать. Да и трахать их, собственно говоря, становится некому... Все ушли на фронт. И даже усиленный паек ничего не меняет. А кому-то еще нужно работать на заводах. Сеять хлеб. Выращивать скот. Потому что мальчишки могут далеко не все. Какой был призывной возраст три года назад? Не помнишь? А я помню. Шестнадцать лет. Через год стало пятнадцать. Когда ты пришел в армию, сколько было?
— Четырнадцать.
— Это через полгода! Ничего себе тенденция, а? Уверен, сейчас призывной возраст снизят года на два сразу. В армию — с двенадцати. Потому что по всему фронту — дыры... Кстати, информация для общего развития. Я видел устав драконопехотной дивизии, датированный годом начала войны. Экипаж драконов тогда состоял из восьми человек.
— А сейчас — двое. Драконы стали лучше?
— Это ты мне скажи.
«Драконы определенно стали умнее», подумал Матвей. Разоритель Фэкс во сне летал вообще без экипажа. Но...
— Не настолько.
— Вот видишь, — сказал капитан. — Поэтому вы будете копаться в дерьме, осквернять могилы и брать грех на душу. Потому что если я могу заменить двенадцатилетних мальчишек мертвецами — вторсырьем! — то это вторсырье пойдет в бой. И неважно, что ты по этому поводу думаешь, Матвей. Я твой командир, понял?!
...Марширующие колонны. Веки, сшитые толстыми белыми нитками.
Поворот нале-во! Раз-два!
— А тот майор? Ну, которого вы Ганзиком называли?
— Ганзик-то? Ганзель Южетич, сто восьмая ударная бригада. Та еще сволочь, — капитан вдруг насторожился. Даже пьяный. — А чего это ты про него спрашиваешь?
— Я его видел недавно. Его и... друга своего. Бывшего друга...
— Эй, сапер, отзови собаку!
— Варвар, нельзя! К ноге, быстро!
Матвей опустил винтовку. Вскинул руку к каске...
— Вольно, ефрейтор, — сказал Ганзик. Погоны на нем теперь были полковничьи. Бывший майор стоял, прислонившись к драконьему крылу.
Картина тут была живописная. Матвей часто видел подобное в медсанбате, но чтобы на природе... под крылом дракона. Словно прячутся, подумал он.
На земле стояла портативная станция переливания крови, за которой следил медик. В прозрачных цилиндрах работали поршни. На земле, на серой шинели лежал щуплый паренек. Щеки впалые. Молодой, похоже, только что с призывного пункта.
От предплечья паренька тянулась прозрачная жила в станцию.
С другой стороны сидел здоровый взрослый парень. К его предплечью шла жила из станции. Лицо парня было смутно знакомым... если мысленно убрать щеки, изменить выражение лица... Крашенич! Но, черт возьми, он же совершенно целёхонек и с виду чувствует себя прекрасно.
— Что это? — не выдержал Матвей.
— Помощь раненому товарищу, — сказал Ганзик. Внимательно посмотрел на Матвея, но, к счастью, не узнал. — Идите, ефрейтор, без вас дел много.
«Это кто из них раненый?», подумал Матвей.
Щуплый паренек-донор вдруг закатил глаза и вырубился. Варвар зарычал.
Бывший старший токарь выдернул иглу из вены, встал. Матвей поразился, насколько Гнат поздоровел. Налитый силой, широкоплечий, руки бугрятся мышцами. На груди — целый иконостас. Медали, даже один орден. Матвей мысленно присвистнул. Силен, брат. А потом взглянул в лицо бывшего токаря...
Лицо у Гната было чужое. Сытое.
Румянец во всю щеку.
— Повторяю, ефрейтор. Можете идти! — сказал Ганзик резко.
— Есть! Варвар, ты куда?
Варвар подбежал, обнюхал Крашенича. Тот окинул его равнодушным взглядом.
Пес поднял голову и завыл.
— Ганзик когда-то был моим другом, — сказал капитан. — Мы занимались с ним одним и тем же... Как снизить потери. Как выкарабкаться из пропасти, в которой сидим. Только пошли разными путями. Друг, которого ты встретил — больше не человек. Он вроде наших трупаков с чипом в башке. Только чип получше, а так — один в один. Машина. Повезло тебе, все-таки, Матвей. Если бы не твой друг, быть тебе «упырем». Нет уж, — капитан поиграл желваками. — Такой ценой «уменьшать» потери я не согласен.
* * *
...Белая надпись на левой, опаленной пламенем щеке.
Матвей вздрогнул. В первый момент показалось, что там написано «Разоритель Фэкс»... но нет. Дракон назывался «Укрепитель Алекс». Буквы едва видны из-за копоти. Морда щербатая от многочисленных попаданий. Мелкие оспины — пулеметы, крупные — авиационные пушки. Броневые листы сдвинуты, свисают белесые сопли герметика...
Кабина пилота разорвана. На металле остались следы громадных когтей. Ближний бой? Похоже на то.
Внутри дракона кто-то шумно вздохнул.
