— Да ты мечтатель, мой татуированный друг! — фыркнул Хиггинс. — Плясать при луне, ха! Ты всю жизнь будешь шастать по помойкам — пока не сдохнешь от какой-нибудь заразы.
— Бьюсь об заклад, я проживу дольше тебя!
— Не бросайся такими словами, когда имеешь дело с фелис! — Глаза Хиггинса опасно блеснули. — Мы парни азартные. Я ведь могу и принять твое пари! Как ты думаешь, долго ты после этого протянешь? Сколько, по-твоему, моих ребят пасли тебя, а?
Мусорная Голова сдвинул на затылок бесформенную войлочную шляпу.
— Значит, так. Юный фелис у станции, потом та кошечка с корзинкой для пикников, что прошла мимо нас минут пять назад. Твоя подружка, да?
Самоуверенная ухмылка Хиггинса померкла.
— Ну и, разумеется, твой кузен на крыше соседнего дома, — невозмутимо продолжал Мусорная Голова. — С его стороны не слишком умно швырять вниз окурки. А теперь скажи, сколько моих людей ты заметил?
— Здесь нет никого, кроме нас. Ты блефуешь! — неуверенно пробормотал Хиггинс.
— В самом деле? — Мусорная Голова тихонько рассмеялся. — Не стоит недооценивать пиктов, партнер! Ты назвал нас крысами, а? Я не в обиде, но ты должен знать: крысы — они везде. Все видят и все слышат. Этим мы и живем, знаешь ли.
— Чертовы посредники, — проворчал фелис.
— Ага. А вон, кстати, и наши приятели.
— Тощий тип и мальчишка? — Хиггинс встопорщил усы. — Что-то они непохожи на серьезных клиентов!
— Какая тебе разница, на кого эти двое похожи, — хмыкнул Мусорная Голова. — Лишь бы не на бобби. Ты же сам просил найти для вас с братьями выгодное дельце. И, кстати, насчет мальчишки ты погорячился. Хотя спутать немудрено, уж больно она плоскогруда.
— Она?!
Ласка с любопытством рассматривала странную парочку. Фелис она видела всего единожды, во время драки в гаврских трущобах: гибкая тень с горящими глазами. Теперь же представлялась возможность разглядеть представителя этого племени во всех подробностях. Хиггинс был одет с некоторым вызовом: клетчатые брюки-дудочки, твидовая охотничья куртка с кожаными нашлепками на локтях и пестрый платок, небрежно повязанный на манер галстука. Шляпа-котелок имела прорези для высоких треугольных ушей; впрочем, от правого уха Хиггинса осталась только половина. Разбойную кошачью морду наискось перечеркивали несколько шрамов, судя по всему, оставленных когтями соплеменников — узкие параллельные полоски лишенной шерсти кожи. Самое большое впечатление производили его глаза: большущие, зеленовато-янтарные, похожие на самоцветные камни. Сзади, в прорези штанов, подрагивал длинный полосатый хвост. Обуви фелис не носил: очевидно, ему частенько приходилось использовать нижние лапы, карабкаясь по стенам и водостокам. Неподалеку от Хиггинса сидел на корточках заросший буйным волосом коротышка, облаченный в ворох немыслимо грязных тряпок. Лицо этого типа сплошь покрывали татуировки: издали казалось, будто кожу его поразила некая экзотическая болезнь. Озорник вежливо приподнял кепи, приветствуя их.
— Мое почтение, джентльмены!
Фелис небрежно кивнул.
— Если не возражаете, перейдем сразу к делу. Итак, господин…
— Хиггинс. Кстати, я чёй-то не расслышал твоего имени…
— Зови меня Озорник.
Хиггинс ухмыльнулся, продемонстрировав крепкие желтоватые клыки.
— Так что же вам угодно… сэр Озорник?
— Хочу предложить тебе и твоим братьям выгодное дельце — как раз из тех, по которым вы большие специалисты.
— С чего ты взял, будто мы что-то такое можем?
— Давай не будем играть… — Озорник усмехнулся, — в кошки-мышки. Мне нужны партнеры достаточно рисковые, чтобы забраться на хорошо охраняемую виллу, — и достаточно ловкие, чтобы вскрыть там пару-тройку замков.
— И чья это вилла?
— Она принадлежит некоему Мэтью Фоксу.
— Мэтью Фокс? — фелис округлил глаза. — Полковник Мэтью Фокс?
— Именно он. Постойте, куда это вы?!
— Всего хорошего, мистер! — обронил через плечо Хиггинс.
— Но вы еще не слышали главного.
— Мертвецам деньги ни к чему.
— В мире нет ничего невозможного — особенно если речь идет о сотне тысяч фунтов.
Хиггинс сделал еще пару шагов и остановился. Ласка почти физически ощутила повисшее в воздухе напряжение. Казалось, Озорника и фелис соединила невидимая, натянутая до предела струна. Мусорная Голова совсем ушел в свои тряпки; между воротником и мятой фетровой шляпой торчал только кончик носа.
— Что ты сейчас сказал? — не оборачиваясь, спросил Хиггинс.
— Ты все расслышал правильно. Как, готов рискнуть за такую сумму?
— Послушай, приятель, ты, наверное, плохо себе представляешь, что такое вилла полковника Фокса!
— Разве я говорил, что это будет легко? — поднял бровь Озорник.
— Думаю, тебе следует кое-что объяснить нашему Другу, — вмешался Мусорная Голова. — Иначе это и впрямь выглядит странно. Представь себе: является некто и предлагает обнести… Виндзорский дворец, например!
— Хорошо, ты прав. Дело в следующем: я знаю, как беспрепятственно проникнуть на виллу, — и могу в этом поспособствовать.
— Очень любопытно, — скучающе протянул Хиггинс. — Ну, а твой какой интерес?
— Полковник Фокс хранит некую вещь. Она, по совести, должна принадлежать мне — но, в силу некоторых досадных обстоятельств, находится в его руках.
— Ты подумай, какая жалость! — фыркнул фелис.
— Ага, — в тон ему ответил Озорник. — Но ближе к делу. Так уж получилось — я неплохо изучил систему охраны виллы и разработал план. Если нам удастся претворить его в жизнь, я получу желаемое… Ну, а ты с братьями обеспечишь будущее не только себе, но и своим детям и внукам.
— Мэтью Фокс — личность известная. После такого налета у нас земля будет гореть под ногами, — задумчиво молвил Хиггинс.
— А что тебе мешает покинуть Альбион, а то и вовсе — пределы Империи? — пожал плечами Озорник. — С такими деньгами ты можешь жить где угодно. Если повезет, купишь себе шале в швейцарских Альпах и наймешь целую армию неандертальцев для круглосуточной охраны!
Фелис молчал; морда его не выражала никаких эмоций — но Ласка буквально чувствовала, как жадность борется со страхом в душе этого существа.
— Я должен подумать, — вымолвил, наконец, Хиггинс.
— Хорошо, думай, — легко согласился Озорник. — Только не слишком долго: я хотел бы знать о твоем решении до конца этой недели. Чтобы было время осчастливить каких-нибудь рисковых парней, если ты вдруг откажешься.
* * *
Подвесной экипаж перемещался почти бесшумно, лишь изредка ролики и шестеренки двигательной системы издавали приглушенный лязг. Монорельсовые дороги сетью опутывали Альбион, протянувшись от полуострова Корнуолл до Шеффилда; а центром этой рукотворной паутины был Лондон. Сердце Альбиона, столица в столице; гигантский муравейник, кишащий представителями всевозможных рас и национальностей — такими словами описывал Озорник цель их путешествия. Пока же за окошком вагона проплывали унылые образы индустриального пейзажа, изредка сменяясь каменистыми, поросшими вереском и дроком пустошами, болотами и речушками.
