Вместо этого я улыбнулась в ответ.
— Просто платье очень красивое.
Четырнадцать
Примерно за полчаса до того, как на следующее утро должен
был сработать будильник, я услышала стук в дверь. Я подумала, что это Лисса,
но, в полусне проверив нашу связь, поняла, что она еще крепко спит. В
недоумении я выбралась из постели и открыла дверь. Незнакомая моройская девушка
вручила мне стопку одежды с приколотой к ней запиской. Мелькнула мысль — может,
я должна дать ей на чай? Однако она исчезла быстрее, чем я успела среагировать.
Я села на постель и развернула одежду. Черные слаксы, белая
блузка, черная куртка. Тот же ансамбль, который носили все здешние стражи, и точно
моего размера. Класс! Я уже почти стала членом команды. Улыбка расползлась по
лицу. Я развернула записку. Почерк Дмитрия: «Зачеши волосы наверх».
Улыбка застыла на лице. Большинство женщин-стражей коротко
стригут волосы, чтобы были видны знаки молнии. Мне и раньше эта идея не
нравилась, а потом Дмитрий сказал, чтобы я этого не делала. Ему нравились мои
волосы. «Просто зачесывай их наверх», — посоветовал он. То, как он это
сказал тогда, заставило меня затрепетать — как и сейчас.
Час спустя я вместе с Лиссой, Кристианом и Эдди шла в зал
суда. Эдди тоже снабдили черно-белым комплектом одежды. Думаю, мы оба
чувствовали себя как дети, примеряющие одежды родителей. Моя короткая куртка и
блуза из тянущейся ткани действительно выглядели очень мило, я даже была не
против увезти их с собой, вот только удастся ли?
Зал суда располагался в большом, богато украшенном здании,
мимо которого мы проходили в день приезда. Снаружи его украшали арочные окна и
каменные шпили. Внутри все было ультрасовременно. Мониторы с плоским экраном.
Лифты. Тем не менее, легкий налет старины ощущался и здесь. Скульптуры на
пьедесталах. Канделябры в коридорах.
Сам зал украшали прекрасные фрески от пола до потолка, а в
передней его части на стенах висели символы всех королевских семей. Когда мы
вошли, Лисса остановилась, вперив взгляд в дракона Драгомиров. Царь зверей.
Целое море противоборствующих эмоций вихрем закружилось в ее сознании, когда
она глядела на этот символ и чувствовала весь груз ответственности как
единственной представительницы Драгомиров. Гордость за принадлежность к этой
семье. Опасение оказаться недостойной ее. Я слегка подтолкнула Лиссу, направляя
в сторону наших мест.
Посреди зала тянулся проход, разделяя ряды сидений надвое.
Мы сели в передней части справа. До начала процедуры оставалось еще несколько
минут, но народу в зале собралось не много. И, подозревала я, так оно и
останется, учитывая как держалось в тайне то, что произошло с Виктором. Судья
сидела впереди, но присяжных не было. Одно кресло выше остальных на левой стороне
зала предназначалось для королевы. Окончательное решение будет принимать именно
она — как всегда в делах с преступниками королевских кровей.
Я напомнила об этом Лиссе.
— Будем надеяться, она против него. Решение-то
принимать ей. — Лисса нахмурилась.
— Отсутствие присяжных как-то странно.
— Тебе так кажется потому, что мы много времени прожили
среди людей.
Она улыбнулась.
— Может быть. Не знаю. Просто кажется, что в такой
ситуации для коррупции раздолье.
— Ну да. Но ведь речь идет о Викторе.
Спустя несколько мгновений в зал вошел сам принц Виктор
Дашков. Точнее, просто Виктор Дашков, поскольку при заключении в тюрьму он был
лишен своего звания. Оно перешло к следующему по возрасту члену семьи Дашковых.
Страх пронзил Лиссу, краска сбежала с ее лица. Однако к
страху примешивалась совершенно неожиданная для меня эмоция — сожаление. До
того как Виктор похитил ее, он относился к ней как дядя; она даже именно так и
называла его. Она любила Дашкова, а он ее предал.
— Успокойся. Все будет в порядке, — прошептала я,
накрыв ее руку своей.
Прищурив хитрые глаза, он обежал взглядом зал — словно
присутствовал на вечеринке. Вид у него был такой же беззаботный, как во время
разговора с Дмитрием и мной. Мои губы невольно изогнулись в презрительной
усмешке. Красный туман застлал глаза; я прикладывала невероятные усилия, чтобы
выглядеть так же невозмутимо, как другие стражи в зале. В конце концов, взгляд
Виктора остановился на Лиссе, и она вздрогнула, увидев тот же цвет глаз, что у
нее самой и других членов семьи. Он кивнул ей в знак приветствия, и я
почувствовала, что мое самообладание трещит по швам. Однако прежде чем я успела
сделать что-нибудь, в сознании зазвучал голос Лиссы:
«Дыши, Роза. Просто глубоко дыши».
Видимо, чтобы пройти через все это, нам необходимо все время
поддерживать друг друга. Спустя мгновение Виктор двинулся дальше и уселся в
кресло в левой части зала.
— Спасибо, — шепнула я. — Похоже, ты тоже
можешь читать мои мысли.
— Нет, — ответила она. — Я просто могу
чувствовать твою руку.
Я перевела взгляд на свою руку, которой накрыла руку Лиссы,
чтобы успокоить ее, а потом, охваченная тревогой, с силой стиснула ее пальцы.
— Черт! — Я отдернула руку, надеясь, что ничего не
сломала ей. — Извини.
Вошла королева Татьяна. Это отвлекло меня и помогло
успокоить темную бурю в душе. Когда она появилась, все встали, а потом
опустились на колени. Устаревший обычай, но морои придерживались его веками. Мы
поднялись, лишь когда она заняла свое место, после чего тоже получили
возможность сесть.
Разбирательство началось. Один за другим выступали свидетели
содеянного Виктором, рассказывая о том, что они видели. В основном это были
стражи, которые разыскивали Лиссу, когда Виктор увез ее, и потом принимали
участие в нападении на его логово.
Дмитрий выступал последним. На поверхности его свидетельство
мало отличалось от того, что говорили другие стражи, — в конце концов, все
они входили в один и тот же спасательный отряд, однако на деле его история
началась чуть раньше.
— Я был со своей ученицей Розой Хэзевей, — говорил
он. — Между ней и принцессой существует некая связь, поэтому она первой
почувствовала, что произошло.
Адвокат Виктора — и как это им удалось найти кого-то,
согласившегося защищать его? — посмотрел в свои бумаги и поднял взгляд на
Дмитрия.
— Судя по тому, как развивались события, имела место
некоторая задержка между моментом, как она это обнаружила, и другим, когда вы
подняли тревогу.
Дмитрий кивнул, полностью сохраняя самообладание.
— Она не могла действовать в соответствии с тем, что ей
стало ясно, поскольку мистер Дашков наложил на нее заклинание, заставившее ее
напасть на меня.
Меня поразило, как спокойно он произнес эти слова. Даже
адвокат, казалось, ничего не заметил. Только я видела — возможно, потому, что
хорошо знала его, — как неприятно Дмитрию лгать. Ох, он делал это, потому
что хотел защитить нас — меня в особенности. Однако что-то умирало в нем, когда
он стоял там, под присягой, и лгал. Дмитрий не лишен изъянов, хотя когда-то мне
он казался совершенным, но он всегда стремился быть правдивым. Однако сегодня
не мог позволить себе этого.
