Веллингтон замер, и вилка его остановилась на полпути ко рту, после чего он аккуратно положил ее на тарелку.
— Что вы хотите этим сказать, Бартоломью?
— Человек с вашим прошлым. Довольно заурядный. Первоочередные кандидаты для вступления в наше общество мне видятся не такими.
— Это потому, что я занимаюсь текстилем? — пробормотал Веллингтон.
Лучше бы вы занимались металлургией, боеприпасами или чем-нибудь более... — тут голос Бартоломью смолк, и на лице появилось что-то вроде презрительной усмешки, — агрессивным, — закончил он.
— Понятно, — кивнул Веллингтон, и рука его потянулась к бокалу. Он не заметил, когда его вновь наполнили. — А скажите, пожалуйста, разве солдаты выступают на поле битвы совершенно голыми? — Вилка снова оказалась в его руке, и Веллингтон опять наслаждался прекрасным ужином. Пожевав немного, он промокнул губы и добавил: — Что касается нашей индустрии, то одежда нужна всем. Причем обеим воюющим сторонам, как вы понимаете. С моей же точки зрения, война — это не вопрос политики и идеологии, а вопрос цвета, покроя и ткани. — «А теперь, — подумал он, — пора взять этого грубияна под свой контроль». — И пока соответствующие враждующие группировки выполняют свою роль, прореживая стадо, улучшая породу, устраняя слабых — назовите это как хотите, — я буду беспокоиться о том, чтобы все они были должным образом одеты.
Вокруг него наступила тишина.
— Получается, что вы в своем бизнесе не придерживаетесь лояльности по отношению ни к одной из сторон. Вы это хотите сказать, старина?
— Я хочу сказать, что пусть так называемые приверженцы правительства и громадные немытые массы народа занимаются друг другом. Если они хотят несколько сократить свою численность, немного заработав на этом процессе, почему это должно меня волновать? Мои устремления — включая и личные, помимо моих скромных текстильных фабрик — все равно в проигрыше не окажутся. — Веллингтон доел побег спаржи, промокнул салфеткой рот и сделал глоток вина. Тишина вокруг казалась ему обнадеживающей. — Я верю не в правительство, которое обманывает наши ожидания, а только в идеалы, на которых основывается наше общество.
Последующие секунды тянулись удивительно долго, и Веллингтон успел подумать, что он начинает по-настоящему получать удовольствие от этого замечательного ужина.
— Да вы, Ричард, — человек, полный сюрпризов.
Он наконец повернулся к Дивейну. Будь это в каком-либо другом месте, он настоял бы на том, чтобы встретиться с ним на боксерском ринге. По правилам Куинзберри
[22]
, разумеется.
— Вы себе даже не представляете, насколько, лорд Дивейн, — тихо ответил он.
Тарелки были убраны, и перед каждым гостем появился десерт — восхитительного вида неаполитанское мороженое. Веллингтону понравилось приятное покалывание на языке, и он лишь слегка смягчил его глотком воды. Он взглянул на Элизу, которая в этот момент внимательно наблюдала за доктором Хавелоком. Веллингтон проследил за ее взглядом: Хавелок, похоже, до сих пор цедил свой первый бокал вина. Лидер общества продолжал надзирать за гостями со своего величественного трона во главе стола.
Когда глаза их встретились, Веллингтон почувствовал, как по спине его бежит пот. «Что же я делаю?»
Бровь Хавелока удивленно выгнулась, уголки рта поползли вверх в улыбке. Он приветственно поднял свой бокал в его сторону — жест был очаровательно теплым и искренним.
Веллингтон слегка кивнул, улыбнулся в ответ и снова перевел глаза на свой десерт. Краем глаза он заметил, что Элиза уже покончила со своей порцией.
— Вы понравились ему, — прошептал Дивейн. — И его одобрение не прошло незамеченным.
Веллингтон оторвался от своего десерта и увидел, что остальные пары, еще не вступившие в Общество Феникса, холодно уставились на него.
— Хорошо сыграно, старина, — снова прошептал Бартоломью.
«Черт побери, я понятия не имею, что я такого сделал».
Но нарастающая паника Веллингтона мгновенно прошла, когда внезапно раздался хрустальный звон. Разговор тут же стих, и все внимание переключилось на сидевшего во главе стола главного магистра Общества Феникса. Двое лакеев отошли от стены и сейчас отодвигали его кресло. Прежде чем Хавелок встал, один из слуг убрал столовый прибор, в то время как второй ждал рядом. Когда первый слуга удалился на кухню, доктор взмахнул рукой и отпустил второго.
Несколько минут он молча оглядывал своих гостей, а потом весь зал наполнился его голосом. Хавелоку не было нужды повышать его: прекрасная акустика доносила его властное послание до каждого из присутствующих.
— Братья мои, наши новые достойные кандидаты и вы, кто служит и прислуживает нам, — добро пожаловать на Первую Ночь.
Веллингтон слышал, как позади него Элиза издала долгий глубокий вздох. «Вы, кто служит и прислуживает нам». Взгляды мисс Браун были более современными, чем у самого воинствующего борца за предоставление избирательных прав, поэтому можно было не сомневаться, что высказывание это резануло ей по ушам.
— Я с таким нетерпением ждал встречи с вами, с теми, кто пожелал влиться в ряды посвященных. Уверен, что у нас будет возможность узнать друг друга получше, а пока могу только сказать, что в этот уик-энд вас ожидают не просто славная компания, хороший спорт и утонченные развлечения. В этот уик-энд мы подвергнем проверке причины, по которым вы находитесь здесь, потому что приглашение присоединиться к нам должно даваться — как и приниматься — со всей серьезностью. Мы — не какой-нибудь обычный клуб джентльменов, где люди только и делают, что прихлебывают бренди, курят сигары и жалуются на состояние дел в империи. Это элитное братство, призванное сбросить на обочину истории основные устои недавнего прошлого. То, с чем мы не можем — и не должны — мириться. — Он сделал паузу, оглядев всех кандидатов. От его лица, мрачного и жесткого до сих пор, вдруг повеяло приятным теплом, словно от уютного камина посредине паба на Даунинг-стрит. — Хотя это совершенно не значит, что мы не любим сигары, бренди и прочие удовольствия в этом же роде.
Мужчины из общества дружно усмехнулись, тогда как женщины молча поднялись из-за стола и покинули комнату. Кандидаты переглянулись, а затем посмотрели на доктора Хавелока, который в ответ на их молчаливый вопрос просто покачал головой.
— Мы должны поближе узнать друг друга. И после этого сделаем окончательный выбор. Мы также развлечемся и вспомним, что делает нас теми, кто мы есть в Обществе Феникса. Можете не сомневаться. Хочу напомнить вам, что завтра для мужчин состоится охота. Дамы, если вы захотите сопровождать ваших мужей, мы будем только рады, хотя вы должны знать, что мы не считаем стрельбу достойным спортом для леди. Поскольку речь идет об обществе, те из вас, кто участвует в Движении за предоставление избирательных прав, могут заниматься тем же, что делали до сих пор, — то есть страдать.
