— Спасибо, Алиса, — сказала Элиза. Будь любезна, мою одежду. — Горничная присела в реверансе, сопровождавшемся легким шипением, и отправилась в спальню хозяйки.
—Должно быть, вы знали, как я люблю купаться под музыку. — Элиза улеглась в ванну поглубже.
Прищелкнув языком, Веллингтон повернул выключатель на полированной латунной панели и выдвинул из корпуса систему шестеренок и лоток, достаточно большой, чтобы в него мог поместиться цилиндр, который он вынул из своей сумки. Цилиндр с легким щелчком вошел в прибор и под тихое шипение был втянут внутрь.
— Какая же нас ожидает музыкальная подборка к завтраку и приему ванны? — поинтересовалась Элиза.
— Из «Макбета» Верди, — ответил он.
На мгновение Элиза замерла, затем, задержав дыхание, тяжело вздохнула.
— Мне казалось, вы в курсе, чем там кончилось. Ведьмы заставили его действовать, а потом бросили, когда он оказался на мели, и в итоге шотландский король лишился головы от руки Макдаффа.
— Это, — сказал Веллингтон, заводя ручку граммофона, — новая интерпретация. В ней Макбет галантно спасет жизнь воительнице из племени маори, когда та неожиданно вываливается на сцену во время финала.
Послышался плеск воды, и на этот раз Элиза взялась поправлять его уже без всяких шуток.
— Я родилась в Новой Зеландии, Букс, — начала она решительным тоном, — но я никакая не маори, — по крови, по крайней мере.
После выдвижения коромысла проигрывателя, сопровождавшегося легким шипением пара, механизм мягко затикал. Веллингтон медленно потянул на себя главный рычаг управления и вздрогнул, когда из сдвоенного рупора раздались первые, очень быстрые и пронзительные ноты.
— Регулировка звука находится слева, Букс! — крикнула Элиза, перекрикивая шум.
Почти также, как и с ауралскопом, его пальцы забегали по панели управления, замедляя вращение шестеренок граммофона. В промежутках между шипением и быстрым стуком искаженный шум менялся, пока наконец не стал напоминать подобие голосов за разговором на фоне музыки оперы Верди «Макбет».
Последовал новый всплеск воды, после чего Элиза спросила:
— Так эта ваша штуковина все записывала вчера вечером ?
Веллингтон обернулся к ней.
— Ауралскоп просто сделал... — Голос его запнулся, потому что в этот момент Веллингтон мельком увидел голую Элизу со спины, прежде чем та успела скрыться под полотенцем.
— Просто сделал — что, Велли? — спросила она, плотнее закутываясь в полотенце и проходя мимо него как ни в чем не бывало.
— Простите... тонкая настройка... громкость... на вашем граммофоне. Я еще не привык к вашим... — он снова запнулся и прокашлялся, — настройкам. — Веллингтон быстро отвернулся обратно к граммофону, стараясь отвлечься от шокирующей, но такой восхитительной картины, которую он только что созерцал. Старался — и терпел неудачу. — Ауралскоп не только может настроиться на определенные звуки, он еще записывает их для зада... то есть для заднего... в смысле, последующего воспроизведения на стандартных цилиндрах для фонографов.
— Правда? — переспросила Элиза. — Так это же просто... — она запнулась, а затем проворчала: — восхитительно!
— Слушайте, с вами все в порядке, Элиза? — спросил он.
— В... порядке. — Затем Веллингтон услышал скрип туго натягиваемой ткани. Похоже, с кухни вернулась Алиса. — Просто... надеваю... свой боевой наряд. Про... продолжайте!
— Учитывая качество имеющихся у вас наушников, разговор будет звучать совсем так, как мы его слышали...
Оливия, — раздался из граммофона скрипучий голос лорда Дивейна, — успокойтесь, посмотрите на меня. Не позорьте мою семью более, чем вы делаете это в обычных условиях. Ради бога, вытрите с лица эти слюни.
— На этом месте вы как раз ушли, — сказал Веллингтон, — прежде чем закончить вечер в своей обычной утонченной манере.
— Слушайте, не начинайте, Велли, — предупредила Элиза из-за ширмы.
Послышался хлопок закрывающейся двери, и голос Дивейна зазвучал вновь.
— А привлечение этой... иностранки... Оно на самом деле необходимо, доктор Хавелок?
— Она всего лишь инструмент, — холодно ответил тот, — и, как и многие инструменты в мастерской, она очень опасна, если с ней обращаться неправильно. Вам следует помнить об этом, Бартоломью, когда вы общаетесь с ней. — Голос Хавелока умолк, затем продолжил: — Итак, Оливия, вы должны были подготовить несколько подходящих кандидатов на этот уик-энд.
— Да, — начала она; голос ее по-прежнему немного дрожал. Послышалось тяжелое дыхание, и Оливии, похоже, удалось снова взять себя в руки. — В этот уик-энд мы рассматриваем четыре супружеские пары. Будут Коллинзы, Барнабус и Ангелика. Детей нет. К Барнабусу посоветовал присмотреться кое-кто из нашего братства.
— Чем он занимается? — спросил Хавелок.
— Финансами. Прямо из университета его подхватила фирма «Харкорт и Сургис». — Она помолчала, потом добавила: — Хотя официального представления не было.
— «Харкорт и Сургис», и при этом без представления? — Интонация изменилась едва заметно, но, похоже, что Хавелок был искренне впечатлен.
— Еще там будут Фэрбенксы, Гарольд и Далия. Семье Далии принадлежит винокуренный завод.
— Выходит, Гарольд зарабатывает на собственности жены?
— Гарольд расширяет этот завод, а также разворачивает дело в других местах. Приобрел еще два предприятия, которые были его самыми жесткими конкурентами. Одно полностью продало ему свою фамильную марку. Второе... потерпело крах. Скандал, в котором был замешан конкурент и его секретарь. Секретарь — мужчина.
— Амбициозный человек, — заключил он.
—А также весьма состоятельный, — добавил Дивейн.
— Сент-Джонсы. Похоже, у них очень неплохо идут дела в текстильной отрасли. Очаровательные люди — это пока все, что мы о них знаем.
— Очаровательные люди — и это все, Оливия? — Бартоломью не был откровенно груб со своей женой, но презрительный тон в сладком голосе Дивейна был различим, даже несмотря на треск и металлические нотки записи. — Тогда хотя бы расскажи нам о своем впечатлении. Ты считаешь, что они станут хорошим приобретением для нашего общества?
Веллингтон заметил нечто, заглушающее звук, среди тихого стука и шипения, исходившего от цилиндра, который вращался синхронно с шестеренками граммофона. На мгновение он представил себе, какая напряженная тишина — несмотря на звучавшую в отдалении оперу Верди — должна была стоять тогда в ложе Общества Феникса.
— И наконец, — продолжала Оливия голосом, в котором уже не чувствовалось былой уверенности, — там будут майор Натаниэль Пемброук и его жена Клементина. Двое детей. Заслуженный солдат из старинной армейской династии, которая была основана еще во времена королевы Елизаветы.
