Веллингтон вылез из экипажа и обошел его вокруг, чтобы подойти к подрессоренному сиденью кучера, где находилась Элиза. Рядом с ней обнаружился хозяин кэба, и его бледное как полотно лицо резко контрастировало с темной униформой.
— Велли, расплатитесь с извозчиком. — Она слезла с сиденья и, даже не обернувшись, добавила: — И заплатите ему хорошо.
Оба они повернулись к обломкам «Конкорда»; на улице раздавались крики. Из кареты вытащили единственную ее пассажирку, женщину, которую они видели возле кабинета доктора Смита только мельком и только со спины. Джентльмен, который, видимо, помогал ей, теперь лежал мертвый на мостовой, и из груди его торчали два диска величиной с кулак. Это были выпущенные в упор смертельные зубчатые колеса, которые не попали в Веллингтона, зато без промаха поразили помощника дамы. Собравшиеся со всех сторон зеваки создавали достаточную неразбериху, чтобы дама в черном смогла улизнуть. Элиза — со следовавшим за ней по пятам Веллингтоном — кинулась было за ней, но это ни к чему не привело.
— Вот черт! — выругалась она, лихорадочно осматривая переулки.
— Она скрылась, Элиза, — сказал Веллингтон, оглядываясь по сторонам, — и нам лучше последовать ее примеру.
Элиза раздраженно запыхтела и повернулась, чтобы ответить ему, но вместо этого вдруг подтолкнула его под руку и показала на развалины кареты.
— А кое-кто, по-видимому, оказался не таким ловким.
На другой стороне улицы перед разбитым, искореженным остовом «Конкорда» стояли трое мужчин. Веллингтон и Элиза прошли через начавших собираться зрителей и остановились перед скрюченным телом извозчика, у которого явно была сломана шея. Его руки были раскинуты в попытке схватиться за что-то, — хотя бы за что-нибудь, — дабы избежать ужасной смерти, которая все равно настигла его.
Элиза нагнулась и принялась шарить в карманах пальто и жилета покойника, к большому неудовольствию и неодобрению наблюдавших за этим людей.
— Господа, дамы, — начала Элиза небрежным тоном, хотя в голосе ее звучало предостережение, — я уверена, он был бы не против того, чтобы я обыскала его карманы. Он точно не станет жаловаться на пропажу.
Веллингтон заметил, как ее рука наткнулась на что-то в его левом внутреннем кармане. Она вытащила из пальто погибшего извозчика небольшой журнал, изрядно потертый от частого употребления. Быстрый взгляд на его содержимое выявил там колонки с указанием времени и места.
— Элиза, — прошептал Веллингтон прямо ей в ухо. — Собирается толпа. Мы должны уходить!
В последний раз оглянувшись вокруг, Веллингтон и Элиза скрылись по тем же переулкам, где исчезла фатальная пассажирка кареты. Раздающиеся у них за спиной свистки полицейских вызывали любопытные взгляды и вопросы случайных прохожих.
Интермедия, в которой агент Кэмпбелл так испугался, что едва не выскочил из собственных носков
Брюс ненавидел — ненавидел — спускаться в архив. Ничего личного против Букса он не имел. Это больше было связано с ощущением, что здесь его окружают предыдущие дела. Когда он только поступил на работу в министерство, он был серьезным парнем, только что из колоний, и не был склонен верить в то, что могло бы хоть как-то напоминать полет фантазии.
Но все это, разумеется, длилось недолго, только первый год.
Когда доктор Саунд предложил ему место в этом департаменте администрации ее величества, сам премьер-министр Австралии лично просил его принять это предложение и представлять там их страну. Это было великим шансом продемонстрировать ее величеству, какие кадры может поставлять Австралия. И Брюс страстно желал, чтобы его страна, его родина была предметом гордости. А еще это было шансом попутешествовать, что также привлекало его, поскольку означало возможность познакомиться с женщинами самого разного происхождения — небольшое дополнительное преимущество, сопутствующее полетам на дирижабле во все уголки мира.
Но женщины оказались слабым утешением в свете того, что ему пришлось увидеть и что он осмелился привезти обратно в Англию. А поскольку архив был ниже его (сразу в нескольких смыслах этого слова) и находился вне поля его зрения, именно сюда сбрасывались все эти вещи, чтобы позабыть о них навсегда. Тут находились дела, которые не оставляли ему другого выбора, кроме как заглянуть в уголки темных тайн министерства. Здесь были брелоки, которые изменяли ход времени, статуи и талисманы, способные влиять на поведение человека, и просто разные предметы на полках, которые нельзя назвать нормальными. Он сам слышал здесь шепот портрета, который при одном только взгляде на него мог пленить вашу душу и убить прямо на месте... или же, при правильном обращении, подарить бессмертие.
Здесь все было как-то неправильно. Совсем неправильно.
Скрип дверей архива, которые он прикрыл за собой, разнесся по всему подвалу отвратительным эхом. Интуиция подсказывала ему, что если и существовало на свете нечто такое, что могло бы заставить корону раз и навсегда отвернуться от министерства, оно должно находиться где-то здесь, на одной из этих бесчисленных полок.
Брюс подошел к столу напарников и положил на сторону, где обычно сидела Элиза, утреннюю газету. Теперь его фактическая соотечественница из страны птицы киви тоже находилась в этом архиве, среди других ненужных древностей этого мира. А если без шуток, она являлась для него самым близким звеном, соединяющим его с домом, и к тому же была специально отобрана, чтобы представлять здесь свою страну. Было грустно видеть ее павшей настолько низко. Потому что окончание ее карьеры здесь выглядело карикатурной насмешкой.
Он взглянул на другую сторону стола. Во внешнем облике Букса, обычно сидевшего здесь, было что-то такое, что вызывало у Брюса тревожное ощущение. Возникало такое чувство, что этот миниатюрный человек на самом деле представляет собой нечто гораздо большее, чем кажется на первый взгляд; впрочем, как и многие другие находящиеся здесь вещи. И он так же опасен. Брюс понятия не имел, почему этот англичанин пробуждал в нем такие чувства, но это было именно так.
Ни Букс, ни Браун не видели Брюса сегодня утром, когда уходили из министерства незадолго перед ленчем. Он подумал, уж не пытается ли Элиза как-то подбить клинья под своего нового партнера. Это было бы неудивительно; среди агентов ходили слухи, что она в свое время была по уши влюблена в Торна.
Брюс подошел к стороне стола Букса и попытался открыть главный выдвижной ящик. Заперто. Он попробовал два других ящика. Аналогично.
— Не вопрос, — прошептал он вслух и полез в карман своего пиджака.
И тут же слегка прикусил губу и застонал. Все его отмычки остались в ящике его собственного стола наверху. Идти за ними сейчас было рискованно: Букс и Браун могли вернуться в любой момент.
Он открыл лежащий на столе рабочий журнал с кучей всяких кодов.
— Черт! — выругался он, разглядывая всевозможные комбинации символов для хитроумной разностной машины архива. Код для приготовления чая. Различные коды для воспроизведения музыки. — Интересно, а для работы архива эта чертова штуковина что-то выполняет? Ладно, нет так нет, — согласился он, захлопывая журнал. — Сделаю это старым проверенным способом.
