Элиза недовольно надула губы.
— Сейчас вы ведете себя как невежа. Я всего-то просила один небольшой поцелуй. — Она скорчила гримасу и сделала жест пальцами, изображавшими нечто совсем крохотное. — Вот такой маленький.
Даже в ее нынешнем состоянии его коллега все равно оставалась женщиной, а Веллингтон (насколько он имел возможность в этом убедиться) был все-таки мужчиной. Еще в Антарктиде он нашел ее очень красивой, хотя позднее и пробовал списать это впечатление на чувство облегчения, связанное с собственным спасением. Там, в боевой обстановке, она была сильной, решительной и отважной, но все же в ней чувствовалась странная элегантность. Сегодня ночью не было никаких вражеских агентов, никаких взрывов, никаких секретных явок. Сегодня они были только вдвоем.
А теперь она хочет «поцелуй по-быстрому» в качестве завершения вечернего выхода в свет вместе с коллегой. Она положительно получает удовольствие, усложняя ему жизнь сначала в архиве, а теперь вот в своей спальне.
Но опять же... возможно, она действительно права насчет него. Может быть, ему уже давно пора организовать себе небольшое осложнение. Он быстро огляделся по сторонам, а затем снова посмотрел на нее.
Взгляд Веллингтона встретился со взглядом синих глаз Элизы, и у него сложилось устойчивое впечатление, что она смотрит на него оценивающе, как тогда, в Антарктиде, но теперь уже с другими намерениями. В горле у него невообразимо пересохло. Может так быть, что она не настолько пьяна, как это изображает?
Момент был упущен, и Элиза потянулась, словно кошка в лучах пробивающегося через окно полуденного солнца. Веллингтон почувствовал, как в процессе этого потягивания ее нога, словно обрадовавшись вновь обретенной свободе, слегка приподнялась вверх, коснувшись его бедра, а затем резко упала вниз, как и ее руки. Казалось, она перешла в дремотное состояние.
Но продолжалось это недолго.
— Мне нужно спать на животе.
— Что?! — Если бы она спала, этот крик должен был ее в любом случае разбудить.
— Я никогда не могла удобно устроиться на спине, так что вариантов тут немного: либо вы проводите здесь эту ночь, чтобы мы могли немного пообниматься, либо...
— Все, понял, согласен, — сказал Веллингтон, поднимая ее на ноги.
Она немного покачнулась, и грохот упавшего на пол корсета и лифа заставил ее вздрогнуть. Элиза оглядела комнату, потом снова посмотрела на Букса и нежно потрепала его по щеке.
— Вы-таки здорово поднабрались сегодня, Велли.
После этого она, шатаясь, повернулась лицом к кровати и рухнула, словно срубленный под корень столетний дуб.
«Благодарю тебя, Господи!» — пробормотал про себя Веллингтон. Он поднял с пола ее снаряжение и принялся вертеть в руках разрезанный корсаж, пытаясь сообразить, можно ли его как-то починить. «Пустая затея», — горестно подумал он.
На темном паркете отчетливо виднелся силуэт игральной карты. Он поднял ее и поднес к тусклому свету. Дама червей. Еще не успев понять, откуда она могла здесь взяться, он машинально перевернул карту и обнаружил на обратной стороне адрес, написанный слишком знакомым ему почерком.
«Вот чертовка! — мысленно выругался он. — Она спрятала это от меня!»
Веллингтон уже открыл было рот, чтобы высказать все свои упреки, готовые сорваться с его губ. Но затем остановился, услышав мерное посапывание. Она наконец заснула.
Держа карту в руках, он задумался над тем, где ее спрятали. Было удивительно, что карта эта не выпала, несмотря на то, как Браун выставляла напоказ свои формы. Еще раз вздохнув, он сунул ее в карман сюртука и разгладил лацканы. Веллингтон послужил министерству, доставив эту подвыпившую колониалку на ее квартиру. Теперь настал его черед отправляться домой, хотя голова его немного кружилась. Оставалось надеяться, что ему удастся быстро приготовить для себя порцию лекарства от похмелья, чтобы завтра утром проснуться в полном здравии.
Однако та злость, которая поднималась волной у него внутри и теперь уже дошла до точки кипения, тоже действовала на него отрезвляюще.
Он выждал мгновение, глядя на фигуру Браун, раскинувшуюся лицом вниз на просторной роскошной кровати. Она не двигалась, но он мог слышать ее дыхание. Ровное. Хорошо различимое. С ней все будет хорошо.
Один шаг. Второй. Третий...
— Велли?
«Проклятье, — мысленно прошипел он. — Если мне задержать дыхание и оставаться абсолютно неподвижным...»
— Не позволяйте той сучке докучать вам.
Он слегка нахмурил лоб.
— Простите?..
— Ну, вы же сами говорили, та шлюха... в таверне... у которой зеленые глаза. Это все было... ее заданием. — Она снова была готова отключиться. Ее пьяный невнятный голос приглушался постельным бельем, в которое она уткнулась, но сам факт такого усилия с ее стороны крепко удерживал его на месте. Она очень хотела что-то сообщить ему, прежде чем окончательно сдаться действию алкоголя. — Это была ее работа. Ничего личного. Вы ценный кадр, Велли. Ценный кадр. Я тогда поступила правильно. Я поступила... правильно.
Что она хотела этим сказать?
— Очень хорошо, встретимся через несколько часов в архиве. Ровно в восемь. Я приготовлю к этому времени кофе.
— Понимаете? — сказала она; голос ее становился все тише и тише, когда она повторяла снова и снова: — Вы ценный кадр... Ценный кадр... ценный...
— Спите, Элиза. — Веллингтон знал, что она не вспомнит потом этих его слов, но зато их будет помнить он: — Было здорово.
Пройдя по шикарной квартире и спустившись по лестнице ее дома, Веллингтон остановился на ступеньках крыльца и несколько раз внимательно осмотрел улицу в обоих направлениях, пристально вглядываясь во все выходившие на нее переулки. Было очень поздно. Через несколько часов взойдет солнце, и он снова опустится в знакомый полумрак своего архива. Его даже утешало, что на его рабочем месте будет темно. Солнечный свет и похмелье никогда не были хорошими компаньонами или хотя бы даже просто добрыми знакомыми. Так что в мирном окружении всего того, что нуждалось в сортировке и занесении в каталоги, они вместе с Элизой смогут страдать спокойно.
Уголок игральной карты терся о его грудь, и во рту появилось ощущение горечи. Веллингтон подозревал, что небольшая разминка сегодня вечером была своего рода игрой в доверие. Возможно, спрятав от него эту улику, Браун устраивала ему проверку. Элиза убедила себя, что он обязательно пойдет к доктору Саунду и покажет ему эту новую находку. И пока он хранит ее визит в Бедлам в тайне, эта улика гарантирует приемлемые правила поведения. Правила были тут к месту по определенной причине. Может быть, Элизе покажется, что он побежит к начальству сплетничать; но, как бы по-детски это ни выглядело, оба они придерживались одной процедуры, и никто не выходил за рамки. Оба соблюдали порядок министерства.
