Когда мы с Сетом ушли, я поняла, что происходит нечто
скверное. Я довезла его до дома, и он пригласил меня поесть мороженого «Роки
роуд». Он был большой любитель мороженого. Я собиралась развернуться и уехать,
если бы не сверхъестественное притяжение «Роки роуд». К тому же я вспомнила
нашу договоренность с Сетом во время последнего раунда переговоров в постели —
что проблемы лучше обсуждать, а не пренебрегать ими. Я по-прежнему была
убеждена, что так оно и есть, но теория и практика — вещи совершенно разные.
Он разложил мороженое, и мы съели его в тишине. Сет, не
глядя на меня, нерешительно вертел в руках ложечку.
— Так это правда? — наконец спросил он.
— Что правда? — Как будто я не поняла.
— Ладно, не заставляй меня объяснять, — мягко
проговорил он. — Я просто хочу услышать твою версию, вот и все.
Я уже собиралась сказать что-нибудь, способное все это
сгладить, но язык словно распух и не поворачивался. Связной речи не получалось.
— Это правда? — повторил Сет.
Так и не дождавшись ответа, он продолжил:
— Подчас, когда я вижу тебя — как той ночью — и едва
могу дышать, до того ты прекрасна… так прекрасна, что я начинаю совершать
идиотские поступки, — и все это означает, что ты просто… с кем-то спала?
То есть я, конечно, не имею в виду спала… э-э… буквально…
Черт, это общение действительно высасывает все соки.
Глава 12
— Фетида, — сказал он после долгого
молчания, — поговори же со мной.
Я резко вскинула голову:
— Что ты хочешь от меня услышать? Ты уже знаешь ответ.
Они бы не стали лгать. Ладно, на самом-то деле они лгут непрерывно, но не в
этом случае.
Он кивнул и положил блюдце и ложку на кофейный столик.
Сгорбившись на диване, он не смотрел на меня, а, погрузившись в раздумья,
блуждал взглядом по комнате. Я могла только гадать, что творится в его голове.
Ему было известно, кто я и чем занимаюсь. Но одно дело — поверхностное
представление, и совсем другое — вдруг узнать о существовании ощутимого
свидетельства каждой моей любовной связи. Теперь он мог распознать мое
«свечение» и понять, что я только что из чьей-то постели, и совсем недавно была
в чьих-то других руках, и совершала самые сокровенные из возможных между двумя
людьми действий.
— Прости меня, — сказала я, не зная, что еще
сказать.
— За что?
— За… это. За то, что я делаю.
— Почему? В этом твоя суть. Тебе приходится это делать,
так? Зачем же извиняться за свою собственную… хм… природу?
— Так… что же теперь? Для тебя это нормально? Знать,
что я вытворяю с другими парнями? Или, вернее, когда именно я этим занимаюсь?
— «Нормально» — не совсем подходящее слово, но,
полагаю, да. А вот что для меня не нормально… — Он помедлил, как всегда
обдумывая свои слова, прежде чем произнести их: — А вот ненормально то, что ты
боишься рассказывать мне об этом. Ты не могла не видеть, насколько я был…
ошеломлен. Но ты не завела разговор об этом и ничего мне не объяснила.
— Что я должна была сказать? «Спасибо, что заметил, как
я привлекательна. Это все потому, что я только что прилегла с каким-то
незнакомцем в низкопробном клубе»?
Сет вздрогнул, и я тут же пожалела о сказанном.
— Вероятно… вероятно, можно сформулировать немного
более, хм… тактично, однако да. Думаю, что, по существу, ты могла бы сказать
именно это.
Я помешала растаявшие остатки мороженого.
— Это не так просто, сам понимаешь. Для тебя достаточно
трудно принять сам факт того, что я сплю с кем-то, и без реальных, так сказать,
доказательств каждого раза, когда это происходит.
— Почему бы тебе не позволить мне решать, что я могу, а
что не могу принять.
Не сказать, что он произнес это с гневом, но я никогда не
слышала его таким резким и напористым. Моей высокомерной составляющей такой тон
совсем не понравился, однако я понимала, что сейчас он оправдан. И нельзя не
признать, что доверие — это тоже своего рода кайф.
— Мне известно, кто ты, — продолжил он, — и я
знаю, что ты делаешь. Мне пришлось смириться с этим с самого начала наших
отношений. Да, это меня беспокоит, но это не значит, что я не могу справиться с
этим знанием.
Он положил ладонь мне на руку и рассеянно водил пальцами по
коже.
— Ты не должна бояться говорить мне правду. Никогда.
Даже если она неприятна. То, что у нас есть, не имеет отношения к сексу — это
же совершенно очевидно. Но если мы вдобавок не будем честны, тогда вовсе ничего
не останется.
Я заставила себя посмотреть на него и улыбнуться:
— Как можно быть таким молодым и таким мудрым?
— Не такой уж я мудрый, — сказал он, притягивая
меня к себе, и я положила голову ему на плечо.
Против «молодого» он возражать не стал. Объективно взглянув
на наш возраст, вполне можно было обвинить меня в совращении малолетних.
Я вздохнула и прижалась к нему.
— Ты же знаешь, это ровным счетом ничего не значит.
Все, что я делаю. Я даже не помню их имен.
— Я знаю. Ты говорила. Хотя…
— Что?
— Иногда это не слишком утешает. Секс не должен быть
«ничем». Мне вовсе не нравится мысль о том, что ты спишь с парнями, с которыми
спать не хочешь. Пусть ты формально моя подружка… лучше бы тебе хоть нравилось
то, что происходит.
— Ну… в самом пылу мне это, в определенном смысле,
нравится. Энергия, которую я получаю от секса… ладно, тебе этого не понять. Но
это… буквально то, ради чего я живу. Так что если даже я не хочу быть с ними до
и после самого действа, все же существует один момент, когда я их хочу.
Я выдавила из себя утешающую улыбку.
— К тому же не стоит меня жалеть. Дела обстоят гораздо
лучше, чем прежде. Сейчас у меня куда больший выбор тех, с кем я могу быть, а
это изрядная разница. Так что я вовсе не хватаю первого встречного.
— Что значит сейчас выбор больше? Разве так было не
всегда?
Я нервно рассмеялась:
— Ой, ладно, Сет. Ты же знаешь, что женщины начали
получать реальные права лишь около века назад. Мужчины не всегда были столь
деликатны по отношению к прекрасному полу — особенно среди простонародья.
Потрясенный, он, чуть отстранившись, уставился на меня. Как
выразительны были его глаза; я любила их, пусть даже нынешнее переживание не
было приятным.
— То, о чем ты говоришь… это… это… ужасно похоже на
изнасилование.
Я пожала плечами, сразу сообразив, что пора выбираться из
этого болота.
— Трудно изнасиловать суккуба. В кульминации суккуб —
это завоеватель, особенно если, кончив, парень теряет сознание.
