Я несколько раз заглянула к Сету, выпила уйму мокко с белым
шоколадом и просто захлебнулась в нарастающем потоке дел — приближался сезон
отпусков. В конце концов я почувствовала, что мне не обойтись без Дага. Я нашла
его в кабинете, все так же играющего в «Тетрис». Я уж было собралась отпустить
шутку насчет его трудовой этики, но тут взглянула на экран компьютера. Он играл
в самый обычный «Тетрис», так что мне были знакомы и сама игра, и мастерство
игрока, но то, что я наблюдала сейчас, меня просто ошеломило. Я никогда не
видела, чтобы кто-то набрал столько очков, и сейчас он был на таком продвинутом
уровне, что фигуры неслись вниз с невероятной скоростью. Я даже уследить за
ними не успевала. И, тем не менее, он все их ловил и расставлял по местам, ни
одной не пропуская.
— Ничего себе, — пробормотала я.
Ни руки его, ни рефлексы просто не могли так работать.
Казалось, компьютер взорвется в любой момент.
— Похоже, в последнее время у тебя и впрямь все встает
на свои места.
Он рассмеялся, то ли моему каламбуру, то ли удивлению.
— Я тебе в зале понадобился?
— Н-да… хотя при таком мастерстве это как микроскопом
гвозди забивать. Будто отрываешь от дела Микеланджело.
Даг понимающе пожал плечами, остановил игру и следом за мной
вышел из кабинета. Думаю, компьютер вздохнул с облегчением. А мы с Дагом ударно
трудились до конца смены. Хорошее настроение и успех группы добавили ему
бодрости и энтузиазма, так что день пролетел незаметно. Когда закончилось мое
время, я предложила остаться вместо него на вторую смену, раз уж он так
неожиданно рано пришел. Он отмахнулся:
— Забудь. Как следует повеселись сегодня.
Направляясь к выходу мимо журнальной стойки, я заметила
последний выпуск «Американской тайны». Большие буквы гласили:
«Кейди и О'Нейл возвращаются! Сет Мортенсен предоставил нам
исключительное право публикации».
Ой. До чего ж я негодная подружка. Ведь Сет говорил мне, что
у него выходит рассказ, а я начисто забыла. Журнал появился только вчера.
Видимо, постоянное общение с Сетом отвлекло меня от его творчества. Перед
публикацией его последнего романа я буквально отмечала на календаре дни,
оставшиеся до выхода. Меня захлестнуло желание тут же погрузиться в чтение, но
я понимала, что сегодня это невозможно. Бастьен прислал мне сообщение, что
вечером зайдет, и, ясное дело, больше ни на что времени не останется.
Завтра, пообещала я себе. Рассказ я прочитаю завтра.
Только я вернулась домой, как появился Бастьен с тайской
едой.
— Как там сегодня поживает литературный мир? —
осведомился он, когда мы закусывали на полу в гостиной.
Обри внимательно наблюдала за нами с безопасного расстояния,
пожирая глазами коробочку с зеленым карри. Жареная лапша «Пхат Тхай» ее
абсолютно не привлекала.
— Причудливо, — отозвалась я, вспоминая, как
проспала сегодня, как общалась с Дагом, как неистовствовали покупатели. —
А твой?
У него на лице было написано, что он прямо умирает от
желания все рассказать.
— Фантастично. Сегодня въехал в дом. Ты бы видела этот
район. Американская мечта и даже круче. Бытовая техника в невероятных
количествах. Идеальные лужайки. Гаражи на три машины.
— Три автомобиля? У тебя есть хоть один?
— Обижаешь. Служебный.
— Ишь ты. Мне никогда не давали служебного автомобиля.
— Это потому, что ты никогда не стояла на пороге
Обольщения Века. Я даже с ней познакомился.
— С Дейной?
— Первый день, и она уже приперлась ко мне! Можешь
поверить? Выходит, мне и делать ничего не надо. Операция закрутилась сама
собой. А я только ее инструмент. Или даже ее игрушка, а еще вернее — игрушка
Дейны.
— Ничего не знаю, — сухо заметила я, — разве
что сейчас ты добавишь, как потом она прыгнула на тебя и сорвала одежды.
— Ну-у, нет. На самом деле она просто зашла
поприветствовать меня по-соседски. Но кроме того пригласила на вечеринку
«Барбекю в ноябре». Прелестно, а?
— Восхитительно. Больше всего на свете люблю есть
хот-доги на холодрыге.
Он ткнул меня локтем:
— Это просто так называется. Это развлечение. Причем
все будет в помещении. Знаешь, ты в последнее время превращаешься в записного
циника.
— Никакого цинизма Просто по-прежнему скептически
отношусь ко всему этому. Слишком сложно для такой ерунды. Столько работы ради
одной случки.
— Одной случки? — Он покачал головой. — Дайка
свой ноутбук.
Я пошла в спальню, а вернувшись, обнаружила Обри
вылизывающей мою тарелку. Прогнав наглое животное, я протянула компьютер
Бастьену. Пробежав пальцами по клавишам, он открыл сайт Комитета по сохранению
семейных ценностей. Организация Дейны. Большая часть ее радиопередач была
доступна для скачивания в архиве. Бастьен выбрал наугад, и мы завершили ужин
под ее мелодичный грудной голос.
Первая передача касалась гомосексуализма. КССЦ отстаивал
видимость засахаренных добродетелей и жажды помогать людям, тем самым
приближаясь к американским идеалам. А так как открытое выражение расистских или
сексистских взглядов могло подпортить имидж, организация проповедовала их
исподтишка. Но, увы, крикливое осуждение гомосексуализма под запрет не попало,
и значительную часть этой передачи Дейна распространялась о необходимости
«помочь» этим людям понять, что подразумевается под истинной любовью как Богом,
так и природой. Терпимость к столь превратному образу жизни, утверждала она,
ведет к распаду наших семей. Калечит детей. Во имя Господа, подумайте о детях!
Ее следующая передача осуждала ужасающее состояние
современной одежды. Школьная форма и подцензурная мода — вот единственный выход
из сложившейся ситуации. Разве мы можем ожидать, что юные девушки вырастут в
мало-мальском самоуважении, если они разгуливают, нарядившись как потаскушки?
Это ведет к преждевременным половым актам, не говоря уж о внушении
подрастающему поколению мысли о том, что ценность девушки заключена во
внешности, а не в моральных принципах.
Я вспомнила, что сейчас у меня под джинсами пурпурные
кружевные трусики «танга». Неужели сексапильность не может ужиться с моральными
принципами?
Третья передача была посвящена бесполезности обучения
тинейджеров безопасному сексу и контрацепции. В качестве альтернативы было
предложено обучение воздержанию. Детей следовало держать в полном неведении.
Точка.
Здесь я не выдержала:
— Хватит.
От ее пустых предвзятых ценностей, припудренных так
называемой любовью и благожелательностью, у меня кусок в горло не лез.
— По-прежнему думаешь, что все ради одной случки?
Я растянулась на ковре, положив ноги ему на колени, чтобы он
помассировал ступни.
