Покончив с хатральцем, Дарда свистнула, подзывая Бурого. Он был у нее вышколен не хуже хорошего пса. По пути подобрала с песка плащ, отряхнула, но пока не стала надевать, а бросила поперек седла.
Лаши уже не было видно. Досмотрев представление, он вернулся в деревню. Там, похоже, тоже все заканчивалось. И Дарда знала, что сейчас будет. Жители селения, отойдя от пережитого ужаса и сообразив, что убивать их не будут, выберутся из убежищ и набросятся на стражей с жалобами, из которых главная будет: "Почему вы не пришли вчера?" По счастью, Лаши обладал даром успокаивать толпу. Дарда не сомневалась – сейчас он вещает, что пострадавшим не только будет возвращено награбленное – они получат также все имущество налетчиков. Он может позволить себе расщедриться – отряд Паучихи неплохо обогатился на сделке с купцом из Паралаты. А вот зачем здешним в хозяйстве боевые кони – это пусть у них самих головы болят. Правда, заболят они тогда, когда отряд уже уйдет из Бет-Ардона.
Дарда вступила на улицу. Живых людей в поле зрения не было. Между домами валялись трупы и бродили, мекая, разбежавшиеся из загонов козы. Потом внимание Дарды привлек еще какой-то звук. Шорох и треск. Первая мысль была – какой-то недобиток выползает из укрытия. Она изготовилась отразить нападение, но предположение ее было ошибочно.
Действительно, из полуразрушенной хижины, умостившейся рядом с обрывом, выбирался человек. Однако он был безоружен. И вообще не был похож на хатральца. Белые волосы, ветхий долгополый кафтан. Он выпрямился, немного постоял на месте, шагнул вперед. Что-то странное было в его походке…
Потом Дарда сообразила, что. Он шел прямиком к обрыву.
Должно быть, его ударили по голове, и он потерял способность соображать. Или вообще был безумен. В любом случае не стоило орать: "Стой!". Это лишь напугает несчастного, он кинется бежать – и разобьется.
Подняться по тропе Дарда бы не успела. Не раздумывая дальше, она оттолкнулась посохом и мгновенно взбежала по крутому склону. Когда-то она так же поднялась по скале, чтобы остановить Закира. Но теперь у нее была иная цель. Оказавшись рядом с неизвестным, она схватила его за руку и произнесла:
– Эй, старик! Тебе так хочется упасть с обрыва?
Удивительно, он даже не вздрогнул. Обернулся. И будь Дарда душой понежнее, то вздрогнула бы она.
На нее уставились пустые глазницы. Человек не был безумен. Он был слеп.
Склонив голову к плечу – из-за этого сложилось обманчивое впечатление, будто старик на нее смотрит – он сказал:
– Спасибо. Я был слишком самонадеян. Что здесь произошло?
У него был приятный голос – звучный, глубокий. И стариком, пожалуй, она тоже сочла его преждевременно. Хотя он был намного старше ее. Волосы его казались белыми из-за того, что на них осыпалась пыль от рухнувшей хижины. Их в самом деле пробила седина, но все же его все еще можно было назвать темноволосым и темнобородым.
Однако следовало ответить.
– Пограничная стража, – сказала Дарда. Ей не хотелось вдаваться в подробности.
Следующий вопрос удивил ее.
– А кто ты? Говоришь ты, как мужчина, а голос похож на женский…
– Я – Паучиха из Каафа.
– Слышал о тебе.
– Отлично. Пошли, я помогу тебе спуститься.
Они двинулись к тропе. По пути Дарда все же поинтересовалась:
– Ты-то как здесь оказался?
– Меня заперли хатральцы. Их предводитель – Бухлул, никак не мог решить, что со мной сделать. То ли сжечь в доме – чтоб меня убил огонь, то ли привязать к коню и погнать в пустыню, чтоб меня убила веревка. Оставил до утра.
Колебания вождя хатральцев можно было понять. У многих племен было запрещено убивать калек – этим можно было навлечь немилость богов.
– Чем же ты ему так досадил?
– Прости, надо было сразу объяснить. Меня зовут Хариф, я брожу по дорогам. Бухлул велел, чтобы я предсказал ему будущее. И я сказал, что он умрет не от меча, а напорется на острый шип. И он оскорбился.
Дарда засмеялась.
– Что в этом смешного? – спросил слепой.
– Да ничего… Люди называют меня Паучихой. Но зовут меня Дарда. Ты хоть и слеп, видишь правду.
– Я слеп потому, что вижу правду. Мне выкололи глаза за предсказание.
– Вот как?
– Это долгая история.
– Ладно, расскажешь после, если будет время. – Они успели спуститься на улицу, и Дарда отпустила его руку. – А покуда прощай. Я прикажу, чтоб о тебе позаботились.
Она успела немного отойти, когда услышала:
– Паучиха…
Слепой то ли обращался к ней, то ли размышлял вслух.
– Кто придумал тебе такое безобразное прозвище?
– Я сама.
– Почему?
– Если бы ты меня видел, не спрашивал бы. Я еще безобразнее прозвища.
Не дожидаясь ответа, она вернулась к Бурому и взяла плащ. Те, с кем ей предстоит говорить сейчас – не слепые.
До вечера у нее было полно дел. Помимо разбирательства с жителями Бет-Ардона нужно было позаботиться и о своих. В отряде на сей раз имелись раненые, по счастью, не слишком тяжело. Бывало и хуже. Поэтому в отряд взяли лекаря – знатока целебных снадобий, мазей и бальзамов. Звали его Козби. Осмотрев пострадавших и уврачевав их раны, он доложил Паучихе, что назавтра все уже смогут быть в седле.
Селяне тем временем обирали убитых хатральцев. Они, как и слуги Дипивары, не брезговали поношенной одеждой и обувью. Но в отличие от тех слуг они хотели еще и отомстить своим мучителям. Пусть мертвым. Даже лучше, что мертвым. Трупы били, пинали, плевали на них. Собирались было отрубить им головы и выставить на обозрение. Лаши отговорил – он сомневался, что если селение снова когда нибудь – не приведи Хаддад – подвергнется нападению, то налетчиков испугает вид черепов. Зато вонять-то как будет! Посему трупы отволокли в пустыню и там закопали.
Сели ужинать. Пить, кроме воды, было нечего. Все запасы пива и сикеры в деревне накануне истребили хатральцы. Зато голодать не приходилось – у людей Паучихи переметные сумы были полны, да и местные кое-чего подтащили. Жарили мясо, (но не конину, – конское, ослиное и верблюжье мясо внушало жителям Нира почти такое же отвращение, как человечина, и его могли есть только при сильном голоде), варили кашу, кунжутную и тыквенную.
Подойдя к костру, Дарда увидела рядом со своими людьми давешнего слепца – Харифа. Он разговаривал с Лаши. Что ж, сведения, полученные от бродяги могли оказаться полезными.
– … бывал здесь раньше, – говорил Хариф. – А в Каафе прожил несколько лет. Потом ушел на запад, в Дельту. А теперь решил вернуться, узнать, что делается в княжестве…
Дарде показалось, что она это уже слышала. Но не помнила, где и когда.
– Ты родом из Каафа? – спросил Шарум.
