Несмотря на его добродушие и общительность, они ничего о нем не узнали. Он мог часами распространяться о свойствах какой-нибудь травки — эта вот хорошо останавливает кровь, та — способна отбить нюх у любого зверя, у собаки, скажем, уж верьте, испробовано, — но при этом ни словом не упомянуть о себе. Странник не сказал им даже своего прозвища, они называли его «Ты», и все. Они ничего не знали о нем и не спрашивали, отчасти по пословице: «Не задавай вопросов, не услышишь лжи», отчасти потому, что оба были нелюбопытны. Только однажды более решительный Имро прямо спросил его:
— Скажи, ты — вор?
— В некотором роде, — отозвался тот.
Имро ответа не понял, но переспрашивать не решился.
Странник тоже к ним присматривался. Они были одних с ним лет, оба — здоровые, крепкие парни, почему же им всегда нужен был кто-нибудь, кто бы их вел, защищал, отдавал приказы? Мужики, деревня? Вон Нигрин тоже мужик, однако ах как себе на уме, никогда своего не упустит и ни с какой стороны к нему не подъедешь. Кстати, неплохо было бы сейчас зайти к Нигрину, подкормиться как следует и заодно оставить там обоих парней. Но Нигрин в другой стороне… Ну ладно. И все же — почему столько людей несчастно, когда никто, кроме них, в этом не виноват? Всегда можно найти выход, нужно только искать…
А вот о кормежке следует подумать. Сам-то он всегда мог прокормиться в лесу, даже и не охотясь, — грибами, которых было полно, ягодами, дикими яблоками, орехами — да мало ли что можно найти в лесу об это время, пропадет только ленивый! Но вдруг парням этого всего не хватит? Они хоть и не толстые, а все же не такие, как Странник. Однако они не жаловались, видно, в замке их кормили не слишком обильно. И, кроме того, они ловили рыбу. Это уж было занятие для Коля с Имро. Странник сидел на берегу. В такие минуты он позволял себе снять сапоги, растереть усталые ноги, размять ступни. Смотрел, как ребята управляются. Они именно управлялись, движения их были уверенны, ничего жалкого в них не оставалось, они казались ловкими, даже Коль-недотепа. Им было весело на ловле, они смеялись. В эти мгновения Странник даже начинал опасаться их, что было для него высшей формой уважения к человеку. Мечом они действовали как острогой, и лазутчик бессознательно сжимал рукоять своего кинжала. Потом, нанизав пойманную рыбу на прутья, рассаживались у костра. Спорили о достоинствах речной рыбы относительно морской, замечали, что недурно сейчас выпить чего-нибудь покрепче воды, — впрочем, ни Имро, ни Коль ничего крепче пива и не пробовали.
Тем же мечом-острогой они через несколько дней пути разломали свои ошейники, и теперь из знаков рабского состояния остались лишь стриженые — не как у свободных — головы.
— Ничего, — утешал их Странник, — волосы — не ноги, срежешь — отрастут, скоро будете лохматые, как я.
И начинались обычные разговоры. Рассказывал, как правило, Имро, Коль слушал и поддакивал. То, что они вдвоем убили человека, совсем не отразилось на их сугубо мирном обличии — то ли для них это была разновидность работы, то ли ответственность за убийство они переложили на Странника, как и ответственность за свои судьбы. И бог с этим, он и так достаточно принял на себя, и разве не на его плечах, если вспомнить слова Нигрина, держалось королевство? Тем более что теперь, когда в сапоге лежала не только печать, но и кольцо с солнцем, эти слова звучали правдоподобно.
В последние дни Коль и Имро вспоминали больше не плен, а свою деревню, родных — не всех же их захватили, кое-кто уцелел, знать бы, кто жив, кто умер, и цел ли дом, где родился? Странник слушал их равнодушно, правда, никак того не выказывая. «Родной дом», «отец», «мать», «близкие» — все это ничего не затрагивало в его душе. Он молчал, и голоса Имро и Коля замирали сами собой.
Они не спрашивали уже, как в начале: «А вдруг нас найдут, догонят?» — чтобы воспрянуть духом от короткого: «Пусть попробуют». Их охватывала тоска. Все идут, идут, днем и ночью идут, а дома все не видать. Они замолкали — Имро, растянувшись на животе, подперев подбородок кулаками, Коль, обхвативший руками опущенную голову, а напротив них Странник, лежа на боку, смотрел в костер, где огонь и дым мешались, как рыжие и седые пряди, и думал, что и лес имеет границы.
— Скажи, а кроме леса мы где-нибудь будем идти? Где-то же должны быть деревни, замки? — спрашивал Имро скорее от тоски, чем из любопытства.
— Замки, — повторял Коль с опасением.
— Не спешите, парни, всему свое время.
— В лесу как-то тошно…
— Что, в Белфрате лучше было?
— Нет, что ты!
— То-то же.
Однажды, выйдя немного вперед, он тут же вернулся и сказал:
— А ну, давайте сюда.
Они осторожно приблизились, обойдя заросли дикой малины, и увидели необычайно гладкую и широкую полосу земли, которая, — куда ни гляди, — ни спереди, ни сзади конца не имела. Имро ступил на нее босой ногой. Земля была теплой и твердой, как камень.
— Что, парни, не видели еще такой дороги? И не увидите больше. Одна во всем королевстве и есть. И лет ей — не одна сотня.
Рядом с дорогой росло сухое дерево. К стволу его были прибиты углом друг к другу две потемневшие доски, образовывавшие навес, а под ними — маленькая фигурка Девы Марии — Хранительницы путей. Странник перекрестился перед ней, Имро с Колем последовали его примеру.
— А теперь смотрите и слушайте. Да не на меня смотрите, на дорогу. Если идти туда, где холм, то сегодня же к закату вы попадете в богатый город Вильман. А если отправиться в другую сторону и никуда не сворачивать по пути, то через много дней и ночей можно дойти до Арвена, столицы нашего королевства, а оттуда, если идти все время к северу по берегу моря — и до вашей деревни. Но я вам советую не ходить прямо туда, а зайти сперва в Вильман.
— А ты разве с нами дальше не пойдешь?
— Погоди, я еще не кончил Теперь можете взглянуть и на меня. — В руках он держал нечто сияющее, между пальцами горели и переливались на солнце разно цветные огни.
— Что это?
Странник щелкнул по сверкающей поверхности, и она зазвенела.
— Это золото, Имро. — Он протянул чашу Колю. — Возьми и положи в свой мешок.
— Ты отдаешь ее нам? Совсем?
— Дай договорить. Как придете в Вильман, сразу идите в гетто — вам покажут. Там найдете лавку ростовщика Менассе — не спутайте! Никто другой во всем городе эту чашу у вас не купит, сразу скажут — краденая. А Менассе даст вам столько денег, что на всю жизнь хватит.
— А вдруг и он…
— Сошлитесь на меня. — Он задумался на мгновение. — Скажете: «От одного рыжего странника». Он поймет. О деньгах никому не рассказывайте — облапошат. Одни в Арвен не ходите — ограбят. Примкните к каким-нибудь паломникам — их много идет по этой дороге.
— А ты, ты сам…
— Совсем забыл. Отдай меч, Имро, с ним тебя сразу схватит стража.
— Но, может быть, нам лучше…
