Заглянув внутрь, он увидел, что Тилли лежит на обоих спальных мешках и крепко спит.
Покачав головой, Кэмбл выключил видеокамеру и нахмурился. Как он теперь уложит Тилли в спальный мешок? Она ведь даже не разделась.
Он попытался разбудить ее, но все напрасно. Тилли спала как убитая. Она даже не пошевелилась, когда Кэмбл снял с нее куртку. Он вдохнул аромат ее духов, запах волос и сразу вспомнил летние вечера в саду рядом с домом своей матери.
При этой мысли Кэмбл нахмурился. Незачем поддаваться эмоциям. Кэмбл расстегнул спальный мешок и, стараясь не обращать внимания на прелести Тилли, уложил ее внутрь.
К счастью, Тилли сейчас молчала. Он никогда прежде не встречал таких болтливых людей. Лиза, будучи обиженной, всегда хранила ледяное молчание. Что лучше — болтовня или молчание, — Кэмбл и сам не знал.
Присев на корточки, он внимательно посмотрел на нее. В груди у него заныло. В обществе Тилли ему почему-то хотелось вести себя естественно и не держать эмоции под контролем.
Повинуясь внезапному желанию, он отвел прядь волос от ее щеки. Почувствовав шелковистость ее локонов и мягкость кожи, отдернул руку, словно обжегшись.
Кэмбл вздохнул и вылез из палатки.
Поужинав и вымыв посуду, он принялся записывать видеодневник.
Это Кэмбл Сандерсон. Мы остановились недалеко от вершины Бен-Нуар. Сегодняшний день выдался удачным, несмотря на то, что стартовали мы медленно. Тилли поначалу не воспринимала состязание всерьез, но потом мобилизовалась. К слову, она отлично справляется с испытаниями.
Закончив запись, Кэмбл снова погрузился в размышления о Тилли, ее странных фантазиях, улыбке и неизменном желании подтрунивать над ним…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Оливер? — позвала Тилли. Она чувствовала, что прижимается к сильному мужскому телу.
Было темно. Тилли оперлась на локоть, не понимая, где находится.
Кэмбл сразу же проснулся:
— Что такое?
Тилли моргнула, осознав, что лежащий рядом с ней мужчина — не Оливер.
— Это ты, — разочарованно протянула она, отодвигаясь.
— Боюсь, что на сей раз ты права.
Тилли попыталась повернуться в спальном мешке, но безуспешно. На улице дул сильный ветер и шел дождь.
— Который час? — уныло спросила она.
— Четверть третьего ночи.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю и все, — произнес он. Тилли молчала. Тогда Кэмбл вздохнул, включил фонарь и посветил им на часы: — Удовлетворена?
Тилли уставилась на циферблат.
— Два часа шестнадцать минут, — констатировала она.
— Когда ты спросила меня, который час, было два пятнадцать.
Его невозмутимость разозлила ее.
— Могу поспорить, ты смотрел на часы незадолго до того, как я проснулась.
— Конечно, я всю ночь только и делал, что смотрел на часы в надежде, что ты спросишь у меня, который час.
— Тогда как ты узнал?
Он пожал плечами.
— Привычка, выработанная годами. Иногда нужно знать время, не имея возможности взглянуть на циферблат часов.
— Дай мне фонарь. — Она принялась выбираться из спального мешка.
— Куда ты?
— Да вот решила достать DVD и посмотреть кино, — буркнула Тилли.
— ЧТО?
Она вздохнула:
— Как ты думаешь, куда я могу пойти посреди ночи?
— Понятно, — протянул он. — Не можешь потерпеть до утра?
— Не могу. Мой мочевой пузырь не имеет привычки терпеть, выработанной годами. — Она пошарила вокруг, отыскивая свои ботинки. — Посвети мне, пожалуйста.
Страдальчески вздохнув, Кэмбл включил фонарь.
— Надень куртку, снаружи идет дождь, — сказал он.
Тилли продолжала обшаривать палатку:
— Я вчера так устала, что уснула прямо в куртке.
— Я снял ее с тебя.
— ЧТО?
— Не беспокойся, — сухо произнес Кэмбл. — Мне нисколько не понравилось это занятие. Ты спала как убитая, и переложить тебя в спальный мешок оказалось непросто.
Тилли покраснела. Найдя ботинки, она надела их, не удосужившись завязать шнурки.
Стараясь не обращать внимания на ноющие мышцы, Тилли взяла фонарь и вылезла из палатки. Как только она оказалась на улице, ей в лицо ударил порыв сильного ветра с дождем.
Через несколько минут Тилли вернулась обратно. Снова пришлось разуваться и стягивать с себя намокшую куртку. Кэмбл посветил ей, пока она укладывалась в спальный мешок.
— Неужели кому-то нравится жить в полевых условиях? — проворчала она, стуча зубами от холода. — Я окоченела!
— У тебя намокли волосы, — сказал Кэмбл и достал маленькое полотенце. — Повернись, я вытру их.
— Где ты его взял? — Тилли пыталась не обращать внимания на его не слишком нежные прикосновения к ее волосам.
— Я хорошо подготовился, ибо знал, что мы можем промокнуть под дождем.
— Жаль, что ты не захватил с собой горячий душ, — пробормотала Тилли. — Больно! Зачем ты дергаешь меня за волосы?
— Нужно как следует вытереть их. Вот и все. Теперь залезай в спальный мешок и сразу согреешься.
Тилли, дрожа от холода, полезла в мешок и застегнула его до подбородка.
— У тебя случайно нет грелки?
Кэмбл вздохнул и внезапно притянул ее к себе. Тилли взвизгнула.
— Ты хочешь согреться или нет? — Он обнял ее.
— Хочу, — внезапно охрипшим голосом ответила она. — Надеюсь, нам удастся немного поспать.
Интересно, сможет ли она заснуть, ощущая крепкие объятия Кэмбла и его дыхание на своих волосах? Несмотря на усталость, Тилли заснуть не смогла. Она прислушивалась к шуму ветра и дождя, вдыхала незнакомые запахи.
Хотя Кэмбл был совершенно чужим для нее человеком, ей нравилось лежать в его объятиях в палатке. После расставания с Оливером Тилли не позволяла ни одному мужчине приближаться к ней.
Она всех убеждала в том, что сама бросила Оливера, пыталась выглядеть веселой, но на душе у нее скребли кошки. Даже братья постоянно твердили ей о том, что она должна отвлечься от воспоминаний и заново наладить свою жизнь.
Гарри и Сэбу не нравился Оливер. Тилли же настолько сильно влюбилась, что внушила себе, будто Оливер предназначен ей судьбой.
Странно, но сейчас, закрывая глаза, она едва могла представить его образ. Тилли нахмурилась. Теперь, когда он хотела вспомнить Оливера, в мозгу у нее возникал образ Кэмбла. Вот Кэмбл строго смотрит на нее, вот качает головой, вот неожиданно улыбается, отчего ее сердце начинает учащенно биться.
