— Подурнела? Да она настоящая красавица!
— И умница к тому же. Я не знаю ни одной женщины умнее мамы. Кстати, до родов волосы у нее были цвета расплавленного серебра, а потом потемнели. Ну и фигура, конечно, изменилась. Может, и ты будешь разочарован?
Он потрясенно закашлялся, не веря своим ушам. Это она говорит ему?! Чего же она боится? Неужели опасается, что он сможет когда-нибудь променять ее на другую?!
— Да бог с тобой, милая! О чем ты! Я же тебя люблю! — Он не знал, как еще убедить ее в надежности своих чувств.
Она задумчиво произнесла, чуть склонив голову и поглаживая пальцами замшевую обивку кресла:
— Знаешь, мужчины такие непостоянные, говорят одно, а делают совсем другое. Я на что только не насмотрелась! Почти у всех мужчин любовницы, а то и не по одной. И они спокойно с ними на банкеты всякие ходят, в театры, будто так оно и должно быть. Жена номер раз, жена номер два. Настоящие гаремы. А я так не хочу.
Его пронзила неприятная мысль.
— Поэтому ты за меня и ухватилась? Потому что я и не богатый и не красивый? От меня можно подлостей не ждать?
Она рассудительно заметила, чуть слышно фыркнув:
— От мужчин всегда всего можно ожидать, независимо от красоты и богатства. Они существа непредсказуемые. Сегодня нравится одна, завтра — другая. Рабы инстинкта. Но, знаешь, я думаю, что у нас с тобой общая болезнь — мы с тобой недооцениваем друг друга. То есть наоборот — друг друга-то мы как раз переоцениваем, а себя принижаем. — Она откинулась назад на его руку и тяжело выдохнула. — Ох, что-то я запуталась.
Джейк подсказал ей, с облегчением улыбнувшись:
— Ты говорила о том, что нам надо больше доверять друг другу.
— Как ты меня понимаешь! — обрадованно воскликнула Лиз, ласково погладив рукой его щеку, уже покрывшуюся колкой щетиной. — Конечно, тут все дело в доверии! Если мы будем доверять друг другу, у нас все получится. — И, не в силах преодолеть чисто женское любопытство, спросила: — Джейк, а правду говорят, что ты не женился из-за несчастной любви? Будто бы ты когда-то любил девушку, а она вышла за другого.
Он отрицательно повертел головой.
— Выдумки это, я и не любил никого в те годы. Мне тогда компьютеры больше нравились, для них только-только игрушки появляться начали, вот я и увлекся. Все свободное время за компами проводил, не до девушек было. Не было у меня несчастных увлечений, я до тебя и женщин-то не замечал. А ты?
Она чмокнула его в нос и шепотом призналась:
— Я впервые полюбила серьезно, и как приятно знать, что я тоже твоя первая любовь, хотя и немного запоздалая. Знаешь, я подозревала что-то в этом духе, но люди так уверенно говорили.
— Да мало ли кто что болтает.
Она замялась, не решаясь что-то спросить. Он понял это.
— Ну, говори уж, не стесняйся! Поздно уже стесняться, раньше надо было!
Лиз снова смущенно захихикала.
— Да, это уж точно! Но я тебя спрашивала о детях, чтобы не было недоразумений.
Не понимая ее, Джейк опасливо переспросил:
— Каких недоразумений?
Тряхнув головой, отчего волосы волной упали на ее лицо, скрывая его выражение, она тихо выговорила:
— Джейк, ты предохранялся?
Он схватился руками за голову, мучительно покраснев.
— Нет! Даже не подумал! А ведь должен был!
— И я нет! Вот поэтому я у тебя и спросила, хочешь ли ты детей.
Он замер, прислушиваясь к себе. Из глубины души снова поднималась волна стойкой радости, хотя, казалось, он был уже переполнен счастьем до краев. Лиз терпеливо ждала его решения. Тихо произнесла, чтобы у него был выбор:
— Если против, не стесняйся. Можно утром купить в аптеке таблетки, они помогут.
Услышав это предложение, он очнулся от эйфории и горячо воскликнул:
— Нет, конечно! Что ты, родная моя, мне же скоро тридцать шесть! Тянуть-то ведь некуда! Надо рожать, и чем быстрее, тем лучше!
Лиз засмеялась энергичности его планирования их семьи.
— Знаешь, у французов есть поговорка — женщинам всегда уже, а мужчинам всегда еще. Мне уже двадцать шесть, а тебе всего тридцать пять. Так что не тушуйся!
Джейк сильнее сжал ее плечи, не зная, как выразить переполнявшие его чувства. Окружавший его унылый серый мир так быстро расцветился невозможно яркими красками, что он еще не до конца осознал произошедшей с ним перемены. Лиз вопросительно смотрела на него, чего-то ожидая. Не дождавшись того, на что надеялась, она кокетливо спросила, скромно опустив глаза и наматывая на палец светлый локон:
— Джейк, ты хочешь, чтобы дети родились в законном браке?
Встрепенувшись, он наконец сообразил, что должен сделать.
— Милая, ты выйдешь за меня замуж? — И, прижавшись губами к ее лбу, покаялся: — Извини, я должен был сказать это без твоих подсказок, но я так счастлив, что плохо соображаю.
Она радостно прильнула к нему.
— Ну, слава богу! Конечно, выйду! Я так рада!
Он крепче прижал к себе ее хрупкую фигурку и уверенно накрыл ее губы своими.
Они быстро поцеловались и вздрогнули от залпа, раздавшегося за окном. Все небо расцветилось ослепительным фейерверком, затмевая холодное сияние голубоватой луны.
Они еще раз поцеловались и поздравили друг друга с Новым годом, от всей души желая счастья. В небо продолжали лететь огненные струи, рассыпаясь разноцветными радостными вспышками.
Начинался новый год. А для них двоих — новая жизнь. Вместе.
